Язычество Древней Руси

Да будет счастлива ваша семья,

Будьте оба вы в сытости и благоденствии,

Пусть неприкосновенным будет ваше имущество,

И да разыдутся враги ваши!

Заклинание, заговор, молитвенное обращение к богам нужно произносить многократно, так как «злые ветры» могут нанести на человека новую напасть, а заклинательный орнамент на одежде - письмена, набор символических   предметов - письмена, которые постоянно отгоняют зло и воздействуют на силы добра, обеспечивающие благополучие человека.

Фактор времени, проекция добрых пожеланий в будущее тоже учтены мудрым мастером-хранильником: полукруглую дужку (это устойчивая форма) следует рассматривать как схематичное изображение небосвода. Хорошо известные нам по многочисленным примерам три позиции солнца показаны и здесь: у основания дужки-небосвода помещены два колечка, аналогичных солнечным кругам семилопастннх. Третье, полдневное, кольцо  помещено, как и следует, в высшей точке небосвода. От этого полуденного солнца идет вниз вертикальная полоска, как бы напоминающая нам, что «полудень чтут...» Кольца ниже горизонтальной «земли» могут означать ночной ход солнца (?).

Следовательно, ко всем добрым пожеланиям мы должны добавить еще: «И да будет так, пока солнце светит!»

Верхняя основа набора амулетов (белый свет) не всегда такова, как описанная выше; иногда она  бывает более упрощена, а в северных районах, где долго держались архаичные представления о лосихах, или важенках, являвшихся небесными хозяйками-рожаницами, основа для комплекта оберегов украшена двумя оленьими головами, рога которых переплелись, образуя четыре квадрата и тем самым соединяя идею неба с идеей земли, т.е. опять-таки изображая белый свет. Из земли двумя мордами оленей, вырастает нечто вроде мирового «древа жизни», достигающего неба; иногда у древа обозначены два корня.

Отмеченные выше квадратики земли образованы и кроной этого древа, и рогами важенок северного оленя, сливая земное воедино с небесным. В центре композиции и на ее вершине помещены солнечные знаки - концентрические круги. Из подвесок-амулетов уцелела только одна ложечка.

На юге существовал еще один вид основы для подвешивания амулетов, сделанных в форме якоря. Наверху - три кольца, как бы солнце в трех дневных позициях; внизу - солнце в трех ночных, подземных позициях. Верхний и нижний ярусы соединены стержнем, сплошь покрытым изображениями семи солнц (курган в Кветуни близ Новгорода-Северского).

Учитывая разрозненность комплексов и их неполноту, рассмотрим наборы амулетов по их составным частям.

Ложки. Этот упрощенный символ благополучия является наиболее частой находкой, встречаясь в разных сочетаниях других оберегов.

Черенок ложки бывает изогнут. Многие ложки орнаментированы. Самым частым и очень стандартным, является покрытие всего черенка от чаши до петли плетенкой, в просветах которой помещены солнечные знаки - кружок с точкой в центре. Солнечных кружков, окруженных извивами плетенки, всегда точно семь.

Чашечки этих миниатюрных ложечек (общая длина ок. 9 см.) изготовлены так, что ими можно черпать жидкость. Вполне возможно, что они употреблялись в знахарских процедурах, когда следовало поить больного «живой водой», водой с «уголька» и т.п. Для этих же целей, вероятно, употреблялись и маленькие бронзовые чашечки с крестом на дне.

Ключи. Ключи-амулеты символизируют, разумеется, сохранность, неприкосновенность домашнего имущества. По своему виду они больше похожи на ключи от шкатулок или ларцов, чем на ключи висячих замков или дверных задвижек. Это как бы несколько сужает сферу магического действия ключей-амулетов, но, возможно, что для этого вида оберегов сознательно выбрана форма ключа, запиравшего ценнейшее из ценного. Быть может, таким объектом колдовской охраны был выбран действительно ларец с  украшениями, как мы убедились, полными заклинательной силы. Ключики размером в 5-8 см. могли быть реальными инструментами для запирания небольших ларчиков с драгоценным узорочьем. Для девушки, входившей в чужую семью, такой ларчик был хранителем ее приданого, ее личной собственности, принесенной из родного дома.

Гребни. Частой находкой в системе подвесных оберегов являются небольшие бронзовые модели гребешков. Они всегда увенчаны двумя головами животных (коней?), иногда в общей трактовке гребешка ощущается нечто вроде контура двуглавого орла (за 3000-4000 лет до появления великокняжеского герба), хотя головы существ не похожи на птичьи. Включение изображение гребня в состав оберегов вполне естественно, так как этот предмет прямо связан с гигиеной, а следовательно, со здоровьем и жизнью человека.

Гребни связаны с расчесыванием волос и мытьем их. Реальные, бытовые гребни Древней Руси делались обычно из кости. На этом основана старинная загадка: «Царь Костентин гонит кони через тын». Царь Константин - это костяной гребень; тын - зубья, а «кони» - нежелательные обитатели волосяного покрова.

 В бытовых  гребнях 11-12 вв. мы видим парные существа на верхней части гребня (два лебедя, два медведя и др.) и почти обязательно идеограмму воды в том или ином ее облике. Вода может быть изображена в виде гребешков волн или  в виде обычной плетенки. На гребне из Пскова водная стихия представлена живописно, как бы в виде реки, на одном берегу которой бродят четвероногие звери, на другом  растет елка, а по самой реке плывет ладья под парусом. Ассоциативная связь гребня с водой двояка. С одной стороны, расчесанные волосы или заплетенная коса постоянно связываются со струями воды и волнами, а с другой, не подлежит сомнению и бытовая связь с мытьем головы и последующим расчесыванием волос. Гребни в наборе амулетов следует рассматривать как гигиенически- медицинский профилактический оберег от тех видимых и невидимых носителей болезней, которых народ уже тогда определил как врагов человека.

Иногда гребни-подвески (вне набора) снабжались сложной композицией. Таков, например, металлический гребешок из Залахтовья. Во всю длину гребня тянутся две зоны: нижняя с солнечными знаками и верхняя с каплями воды. Эта водяная зона завершается с боков двумя головами ящеров. Над водяной зоной находятся два коня и ромбический знак на столбике между ними.

 Но по всей  вероятности, на этом севернорусском  предмете изображена картина мира, характерная для северных племен, живущих у озер и хозяйственно связанных с водной стихией.

Небольшой ромбик в центре композиции, по всей вероятности - земля; кони в солнечных знаках - небо с дневным солнцем; солнечные знаки ниже воды под особой чертой - очевидно, ночной ход солнца по подземному океану. Композиция с двумя ящерами по сторонам доживет до 19 в. и отразится, как мы уже видели, в орнаментике оконных наличников Верхнего Поволжья.

Птицы. Птицы среди амулетов встречаются трех видов: одни из них даны сильно обобщенными, так что трудно определить их видовую принадлежность, у других показан небольшой гребешок, и их можно принять за кур.  Лапы почти поджаты, хвост обязательно распушен - мастер хотел показать птицу при выполнении семейной обязанности - сидящей на яйцах. Третий вид птиц, встречающийся в севернорусских курганах, - гусыни с солнечным циркульным орнаментом или с каплеобразными точками. Если принять предположение о том, что наборы амулетов являлись наборами свадебными, то и наличие домашней птицы и статичность изображений, связанная с высиживанием птенцов, станут вполне понятны. В свадебных песнях образ птицы очень част.

Рыбы. Рыбы редко встречаются в составе амулетов. В тех наборах, где есть рыба, нет птиц; рыба как бы заменяет привычный символ семьи, как наседка. Остальные компоненты набора обычны: ключ, «конек», нож. В свадебном фольклоре рыба как символ, заменяющий птицу, не встречается.

Свет на семантику этого амулета проливают волшебные сказки весьма архаичного происхождения. В сказках о трех богатырях или  трех царствах (восходящей, как я думаю, к догеродотовским временам) герои рождаются в царском дворце или от горошины, или от рыбки, съеденной царицей, служанкой, собакой. Царь был бездетен. «Прорицательные» люди советуют поймать рыбу «золото-перо». Ловят ее шелковым неводом. Пойманную рыбку готовят для царя; повариха съела кусок, собаке дали кусок и царица поела рыбы. Все они от этой рыбы забеременели и одновременно родили богатырей, которые затем борются со Змеем и отвоевывают Золотое царство. Сильнейшим из них , получившим Золотое царство является самый младший (сын собаки).

Ножи и топорики. Среди амулетов есть не только такие благопожелательные, как ложка, ключ, птица или рыба, но и отпугивающие, защищающие владелицу от внешнего зла. К ним относятся модели ножей в ножнах, миниатюрные бронзовые топорики и вещи, связанные с хищным зверьем. Ножички типа «финок» и их ножны делались из кости; на футляре обычно просверливались дырочки. Возможно, что они применялись в каких-то знахарских манипуляциях, но, кроме того, могли и устрашать невидимую нечисть.

 Топорики  воспроизводят форму реальных  рабочих топоров, хорошо известных  по курганным находкам.

Топорики были насажены на деревянные топорища и являлись точной моделью топора, готового для рубки. Топор, универсальное орудие и оружие, был неотъемлемой частью крестьянского быта. От вырубки леса для подсечного земледелия до колки дров для печи, от постройки избы до изготовления деревянной посуды - везде был необходим топор. Топор носился всегда (за поясом, за спиной) при себе и в случае необходимости служил оружием. Фольклор  сохранил множество примет и поверий, связанных с топором. Для молодой  семьи топор был символом двух реальностей: во-первых, расчистки лядины под пашню, т.е. создания своего, новосемейного поля, собственной нивы, а во-вторых - постройки нового, своего дома. В таком качестве топорики, точнейшим образом повторяющие все детали настоящих хозяйственных топоров, вполне вписывались в наборы оберегов, посвященных семейному гнезду, его благополучию и защищенности.

Однако нельзя пройти мимо еще одного признака: на топориках почти обязательно изображались солнечные знаки (круг с точкой), покрывавшие почти все лезвие; об этом мне приходилось писать еще в 1951 г.

Следует согласиться с А.А. Миллером, что «для южных районов Европы топор является символом молнии».

Как и во многих других случаях, здесь, очевидно, наблюдается полисемантизм, слияние воедино разных аспектов восприятия символа. Думаю, что здесь гармонично сливалось утилитарно-магическое с мифологическим: топор как первейшее орудие крестьянского труда и топор как оружие небесного громовержца.

Челюсти хищника. «Лютый зверь». Нередко две сопряженные челюсти показаны мастером довольно натуралистично: разработаны зубы, четко выделяются сомкнутые клыки, показаны десны и даже, при посредстве маленьких капель, обозначена слюна зверя.

В ряде случаев челюсти упрощены. Последнее звено эволюции было бы неопознаваемым, если бы у нас не было исходных и промежуточных форм. Серебряные и бронзовые челюсти и отдельные клыки являются  прямыми потомками амулетов людей каменного века из натуральных зубов и когтей хищных животных.

В эпоху Киевской Руси им, по всей вероятности, придавалось охранительное значение. Зубы зверя должны были отпугивать врагов видимых и невидимых. Наряду с металлическими моделями в наборах амулетов встречаются и настоящие звериные зубы и когти.

С этим же кругом представлений связаны и знаменитые древнерусские «коньки», часто встречающиеся в наборах оберегов. К ногам этих животных часто подвешивали два круглых бубенчика, звон которых должен был постоянно привлекать внимание к оберегу. Этим амулетам посвящена исчерпывающая работа В.В. Седова. Ареал «коньков» - область кривичей, частично радимичей; есть она на берегах Западной Двины и в пространстве между Псковом и Новгородом. Дата их установлена В.В. Седовым - от 10 в. до начала 13 в. Употребление этих амулетов было, как видим, устойчивым. Автор связывает их с древним  балтским культом коня.

В настоящее время, соглашаясь почти со всеми выводами В.В. Седова, я хочу пересмотреть зоологическое  определение животного, послжившего исходной формулой амулета. Соответствуют ли животные, фигурки которых найдены в шестидесяти пунктах Восточной Европы, облику коня? Против признания «коньков» конями говорят уши, высоко поднятые над головой и кончающиеся острыми уголочками. Против коня говорит толстый хвост, задранный кверху; также против коня говорит манера изображения моры с выпуклым лбом и пасти, доходящей почти до ушей. У лошади рот занимает значительно меньшую часть морды. Но самым главным аргументом против признания условных «коньков» изображением коня являются лапы. Передние ноги коней в спокойном состоянии вертикальны, а в движении согнуты так, что сгиб выдвигается углом вперед. У интересующих нас зверей лапа согнута в обратную сторону, углом назад. Животное не может быть ни однокопытным, ни парнокопытным. По форме согнутых передних лап (обе лапы совмещены) животное может относиться или к кошачьим, или к псовым. Длина лап и задранный непушистый хвост говорят против псовых (волка, собаки). Наиболее отвечает всем признакам нашего животного - рысь.

У рыси довольно высокие лапы с опушкой у сгиба (это есть на амулетах), торчащие вперед уши с кисточками на концах, толстый загнутый верх хвост (длина 24 см при длине туловища до 109 см.). Шкура рыси покрыта большими круглыми пятнами - «пестротинами», а на амулетах обязателен орнамент из круглых солнечных знаков, которые могли нести здесь двойную семантическую нагрузку, обозначая пятнистого зверя и вместе с тем придавая оберегу особую силу посредством солярной символики.

Подобные знаки мы уже встречали на изображениях птиц и настоящих коней, где они являлись только символическими.

В некоторых русских говорах (например, вятском) рысь называют «лютым зверем», не упоминая слова «рысь», что говорит о табуировании священного животного. Архаичный медвежий культ привел, как известно, к табуированию имени хозяина леса, которого стали называть иносказательно «мед ведающий» - «медведь». «Лютый зверь» упоминается Владимиром Мономахом: рысь прыгнула ему на седло.

 Не исключена  возможность того, что культ рыси  восходит к значительно более  ранним временам. В мифе о Деметре  и Триптолеме, научившем скифов  земледелию, говорится, что скифский  царь Линх хотел присвоить себе изобретение земледелия, но Деметра наказала скифа, превратив его в рысь. Поскольку говорится о скифах, научившихся земледелию, то ясно, что речь идет о скифах-пахарях, т.е. праславянах Среднего Поднепровья. К сожалению, в восточнославянском сказочном фонде не отразился этот «лютый зверь».