Язычество Древней Руси

«Язычество Древней Руси»

В монографии известного ученого, профессора МГУ им. М.В. Ломоносова, доктора исторических наук Бориса Александровича Рыбакова, изучается роль древней языческой религии в Киевской Руси до принятия христианства и анализируется период «двоемирия» - сложного симбиоза язычества с привнесенным извне христианством. Книга охватывает время от первых упоминаний славян-венедов античными авторами в I - II вв. н.э. до татарского нашествия в 1237-1247 гг. Автор показывает высокий уровень языческих воззрений и обрядов накануне крещения Руси, их проявление в общественной жизни, в прикладном искусстве, в церковных обрядах.

«Эта книга является прямым продолжением, как бы вторым томом моего исследования «Язычество древних славян», вышедшего в 1981 г. В первой книге автора интересовали прежде всего глубокие корни тех народных религиозных представлений, которые охватываются неопределенным термином «язычество».

При выяснении этих корней и глубины народной памяти приходилось широко пользоваться не только отрывочными сведениями об археологических реалиях древности, но и данными народного искусства и фольклора 19 века и средневековыми поучениями против язычества, написанными в 11-13 вв. Эти экскурсы в более поздние эпохи служили только одой цели - помочь выяснению первичных форм мифологии, ее истоков и, настолько это было возможно, определению времени возникновения тех или иных религиозно-мифологических представлений. Углубление в палеолит или энеолит не являлось самоцелью и отнюдь не означало полной  и всесторонней обрисовки представлений этих эпох. Автору важно было показать, что элементы мировоззрения глубочайшей древности сохранились в крестьянской среде России вплоть до 19 века, а кое в чем и до начала 20 века.  Это давало право широко использовать такой драгоценный материал, как этнографический, для всех промежуточных эпох.

Данный, второй, том посвящен, во-первых, анализу восточнославянского язычества на протяжении всего 1 тысячелетия н. э. вплоть до встречи с христианством; во-вторых, здесь будет рассмотрен сложный симбиоз древней народной религии с привнесенным извне христианством.

Последняя стадия развития родоплеменного строя у восточных славян дала много нового в сфере идеологических представлений. Киевская Русь создавалась как языческое государство, в котором религия прадедов достигла своего апогея. С принятием христианства создается своеобразная амальгама старых и новых форм, названная «двоеверием».

Хронологически этот том охватывает время от первых упоминаний славян-венедов античными авторами в 1-2 вв. н.э. до татарского нашествия в 1236-1241 гг.

Восточнославянское язычество накануне создания Киевской Руси и в его дальнейшем сосуществовании с христианством отражено в большом количестве материалов, являющихся источниками для его изучения. Это, прежде всего, подлинные и точно датируемые археологические материалы, раскрывающие самую суть языческого культа: идолы богов, святилища, кладбища без внешних наземных признаков («поля погребений», «поля погребальных урн»), а также и с сохранившимися насыпями древних курганов. Кроме того, это - находимые в курганах, в кладах и просто в культурных слоях городов многообразные изделия прикладного искусства, насыщенные архаичной языческой символикой. Из них наибольшую ценность представляют женские украшения, часто являющиеся в погребальных комплексах свадебными гарнитурами и в силу этого особенно насыщенные магическими заклинательными сюжетами и амулетами-оберегами.

Своеобразным, но очень плохо изученным остатком языческой старины являются многочисленные названия урочищ: Святая гора, Лысая гора (местопребывание ведьм), Святое озеро, Святая роща, Перынь, Волосово и т.п.

Очень важным источником являются свидетельства современников, занесенные в летописи или в специально написанные поучения против язычества. По поводу последних следует сказать, что они сильно отличаются от сведений современников о западных славянах. На запад, в земли балтийских славян, ехали миссионеры с заданием окрестить местное население и приобщить его к пастве римского папы. Рассказы католических епископов о славянских храмах и обрядах являлись своего рода отчетностью перед римской курией об успехах их апостольской деятельности. Миссионеры писали по принципу контрастов: разгульное, неистовое язычество с многолюдными празднествами и кровавыми жертвоприношениями, с одной стороны, и благолепие и смирение после успеха проповеди христианства с другой. Описание языческого культа было одной из задач западных епископов-миссионеров, и это делает их записи особенно ценными. Русские авторы 11-13 вв. не описывали язычество, а бичевали его, не перечисляли элементы языческого культа, а огульно осуждали все бесовские действа, не вдаваясь в подробности, которые могли бы интересовать нас, но были слишком хорошо известны той среде, к которой обращались проповедники. Тем не менее, несмотря на указанную особенность русских антиязыческих поучений, они представляют несомненную ценность.

Что же касается этнографии как таковой, как науки 19-20 в., то следует сказать, что без привлечения необъятного и в высшей степени ценного этнографическо-фольклорного материала тема язычества не может быть доведена до конца.

Применительно к Киевской Руси мы должны  сказать, что те темы, которые могут быть так полно представлены в предполагаемом этнографическом томе, для эпохи Киевской Руси не документированы или уцелели лишь фрагментарно. Можно во многих случаях использовать ретроспективный метод, но у этого метода есть одно слабое место - мы далеко не всегда знаем, на какой хронологической глубине следует остановиться в ретроспекции, где кончается точный научный метод и где начинается допущение.

Поискам этих граней между достоверным и предполагаемым посвящен ряд разделов книги «Язычество древних славян», в которых выяснялась глубина памяти русских, украинских и белорусских крестьян.

Выявление глубоких корней дает нам право на применение метода экстраполяции, т.е. распространения на Киевскую Русь тех верований и форм культа, которые документированы как для более раннего времени, так и для более позднего.

Учитывая возможности достоверной экстраполяции, мы должны насытить наши представления о хороводах, ритуальных песнях, маскарадах, о детских играх, о волшебных сказках. Почти все богатство восточнославянского фольклора, записанного в 19 веке, мы можем проецировать в 1 тысячелетие н.э. и тем самым приблизить наше представление о той эпохе к ее реальному многообразию и красочности, которые совершенно недостаточно отражены археологией или поучениями против язычества.

Около полутора столетий Киевская Русь была государством с языческой системой, нередко противостоящей проникновению христианства. В Киевской Руси 9-10 вв. сложилось влиятельное сословие жрецов (волхвов), руководившее обрядами, сохранявшее давнюю мифологию и разработавшее продуманную аграрно-заклинательную символику.

В эпоху Святослава, в связи с войнами с Византией, христианство было гонимой религией, а язычество было реформировано и противопоставлено проникавшему на Русь христианству: так называемый Пантеон Владимира был, с одной стороны, ответом христианству, а с другой - утверждением княжеской власти и господства класса воинов-феодалов.

Греческое христианство застало в 980-е годы на Руси не простое деревенское знахарство, а значительно развитую языческую культуру со своей мифологией, пантеоном главных божеств, жрецами и, по всей вероятности, со своим языческим летоисчислением 912-980 гг.

Прочность языческих представлений в русских феодальных городах средневековья явствует, во-первых, из многочисленных церковных поучений, направленных против языческих верований и проводимых в городах языческих обрядов и празднеств, а во-вторых, из языческой символики прикладного искусства, обслуживавшего не только простых людей городского посада, но и  высшие, княжеские круги (клады 1230-х годов).  Во второй половине 12 века языческий элемент сказывался еще в полной мере. Картина мира тогдашних русских горожан представляла собой сочетание схемы Козьмы Индикоплова с такими архаичными образами.

Парадный золотой убор киевских княгинь был отражением и воспроизведением макрокосма в микрокосме личной одежды и украшений.

Архитектурный декор содержит ряд композиций завуалировано-языческого содержания (Дмитровский собор в г. Владимире). Наличие явно языческих сцен, связанных с русалиями, на украшениях княгинь свидетельствуют об участии представителей социальных верхов в языческих обрядах.

На рубеже 12 и 13 веков устанавливается «двоемирие», т.е. известное компромиссное равновесие языческих и православных элементов. В прикладном искусстве на месте языческих  сюжетов появляются христианские. Новые поучения против язычества (конца 12 - начала 13 в.) свидетельствуют о том, что за два века формальной христианизации языческие теологи выработали новые представления о силах, управляющих миром, - появилось бичуемое церковниками учение о почитании «света» как эманации высшей божественной силы. Идея света, овеществленного в солнце и в динамике его небесного хода, наполнила искусство и удерживалась несколько столетий. Язычество Древней Руси 9-13 вв. - важный раздел русской средневековой культуры, без которого невозможно понять ни народную культуру деревни и городского посада, ни сложную и многогранную культуру феодальных верхов, ярким образцом которой является «Слово о полку Игореве», пронизанное народным языческим мировоззрением и предвосхищающее поэзию эпохи Ренессанса, так часто обращавшуюся к античному язычеству.

Глава 11. Народные обереги. (В сокращении)

В силу исторических условий своего развития деревня оказалась хранительницей народных традиций и архаичных пластов древней культуры.

Христианство, которое в 11-12 вв. многое изменило в культуре русского города, долгое время не проникало в деревню, и сельскую Русь (особенно лесную, северную) долго еще можно было считать языческой.

Исчезал под воздействием духовенства наиболее противоречащий христианской обрядности и наиболее заметный для властей обычай трупосожжения.

Судя по раскопкам курганов, кремация в основном исчезла в 11 в., но когда Нестор на рубеже 11-12 вв. писал введение в свой летописный свод и снабдил его описанием древних славянских обычаев, где подробно говорилось о том, как производился обряд сожжения умерших, то киевский историк вынужден был добавить: «еже творят вятичи и ныне».

Археология подтвердила правильность этого примечания: у вятичей курганы без сожжения появляются только в 12 в. О силе язычества на «украинах» Киевской державы пишут и авторы поучений против язычества, и летописцы, отмечающие власть волхвов над народными массами. О тех же вятичах говорит  киево-печерский патерик, повествуя о монахе-миссионере Кукше, убитом язычниками в вятичских лесах.

О язычестве в Вятичской и Радимичской землях говорит еще одно наблюдение: в двух городах, имевших прямое отношение к вятичам и радимичам, вплоть до середины 12 в. строились церкви с баптистериями для крещения взрослых людей. Такова Успенская церковь Елецкого монастыря в Чернигове и полностью аналогичная ей церковь в Старой Рязани. Это означает, что во времена Юрия Долгорукого в этих местах еще продолжается процесс крещения  в новую веру. Не следует думать, что только вятичи или радимичи были такими косными в этом отношении. Нестор, упомянув о трупосожжениях у вятичей, добавил: «Си же творяху обычая и Кривичи и прочий погании, не ведуще закона божия, но творяще сами собе закон».1

Для обширной Новгородской земли с ее смешанным славяно-финским населением мы располагаем и более поздними свидетельствами о сохранении язычества.

Обычай насыпать курганы над урной с прахом или над захороненным покойником был древним, языческим, но он почти не противоречил христианским нормам и сохранился по всей  Руси до 12-13 вв., а кое-где и до 14 в.

Тысячи курганов, исследованных археологами, обогатили науку огромным количеством бытовых предметов: посудой, принадлежностями одежды и, что для нас особенно важно, - женскими украшениями. К величайшему сожалению, до нас почти не дошла вышивка на ткани, и мы лишены возможности сопоставить весьма архаичные сюжеты этнографической вышивки с подлинными материалами средневековья.

Обильный этнографический материал позволяет построить такую схему женского восточнославянского наряда в целом.2

Головной убор. Идея неба: изображение солнца, мирового древа, устремляющегося в небо. Изображения птиц. Сами названия женских головных уборов являются «птичьими»: «кокошник» (от «кокошь» - петух, кур), «кика», «кичка» (утка), «сорока» и т.п. Частые в археологическом материале головные венчики, окружающие голову, могут рассматриваться как символ «кругозора» - горизонта, круговой линии соприкосновения неба с землей (?).

Подвески к головному убору. В этнографии и в материалах 16-17 вв. широко известны «рясны», вертикальные полосы, идущие от кокошника вниз (до груди или даже до пояса). В металлических изделиях этого типа часты изображения птиц, а в бисерных ряснах, как бы имитирующих  дождевые струи, обязательны «пушкú», изготовленные из лебяжьего или гусиного пуха. В археологическом материале, как увидим в дальнейшем, в качестве таких подвесок к ряснам служили так называемые колты с изображениями русалок, Семарглов или грифонов, т.е. во всех случаях посредников между небом и землей. С головным убором связаны височные кольца, хорошо известные в археологическом материале. Кроме того, по этнографическим и археологическим данным известны декоративные сетки (бисерные, серебряные), которые пришиваются к головному убору сзади и, опускаясь вниз на плечи, закрывают шею женщины сзади. Подобная сетка изображена на фреске 11 в.

 Гривная утварь - ожерелья, украшения шеи и груди. В этнографическом (плохо изученном) материале известны наборы бус, мониста из старых монет; специальных украшений мало. Археологический материал обилен. Кроме шейных металлических гривен, разнообразных импортных бус обнаружено множество ожерельных подвесок разнообразного содержания. Есть солярные знаки, есть изображения луны, крестовидные подвески (не связанные с христианством), подвески с изображениями зверей и птиц и подвески-крины.