Военные реформы Павла I

Для того чтобы одевать свою армию по прусскому образцу и дать работу жителям Гатчины, Павел Петрович открыл небольшие фабрики и мастерские. В старинной постройке, ранее называвшейся «каменной ригой», работала суконная фабрика, имелись замшевая и полотняная фабрики, а также золотошвейная (галунная) и шляпная мастерские.37

Отдельно следует сказать об офицерах Гатчинских войск. Среди офицеров Гатчинских войск не встречалось представителей аристократических фамилий. «Следует добавить, — писал Н. А. Орлов, — что при незначительности средств Павел Петрович не мог содержать свои войска так же роскошно, как содержалась петербургская гвардия, так что офицеры получали весьма небольшое жалованье; простой и некрасивый мундир, продолжительные и утомительные ученья и тяжелая караульная служба не могли привлечь богатую молодежь в войска Цесаревича, а потому масса его офицеров состояла из немцев и сыновей небогатых помещиков, которые потом устраивали в гатчинских войсках и своих родственников; служили только те, для которых это составляло совершенную необходимость».38 Но зато служили эти офицеры очень усердно. Многие из них достойно показали себя не только на гатчинском плацу, но и в боях.

А.А. Аракчеев в эпоху Павла I.

Среди своих гатчинских любимцев, Павел особо выделял Алексея Андреевича Аракчеева. В день коронации Павел пожаловал ему титул барона с девизом «Без лести предан».

В год вступления Павла на престол Аракчееву было двадцать семь лет. Он происходил из бедной дворянской семьи. Его отец был отставной поручик гвардии, владевший двумя десятками душ в Бежецком уезде Тверской губернии. Грамоте молодого Аракчеева за двадцать четыре пуда зерна в год учил сельский дьячок. Мальчик был смышлен, упорен, педантичен, строг к себе и, обучившись чтению, письму и четырем правилам арифметики, серьезно занялся самообразованием. В тринадцать лет он успешно сдал экзамены в Петербургский артиллерийский и инженерный кадетский корпус. Уже в пятнадцать лет стал помогать преподавателям корпуса в обучении отстающих кадет.

В апреле 1787 года директор корпуса генерал-майор П. И. Мелиссино, соратник Потемкина и Суворова, издал уникальный приказ, которым семнадцатилетнему Аракчееву разрешалось посещать занятия, когда ему будет угодно. «Вы сами себе составите план наук и будете одной совести вашей отдавать в оном отчет», — значилось в приказе, подписанном не как обычно, а совсем по-домашнему: «Ваш верный друг Петр Мелиссино».

По окончании корпуса Аракчеев был оставлен преподавателем математики и артиллерии, а потом рекомендован в артиллерийскую роту в Гатчину и уже через месяц за служебное рвение, дисциплинированность, аккуратность и отличное знание дела стал ежедневно обедать за одним столом с Павлом. Вскоре он стал и гатчинским военным губернатором, превратив войско цесаревича в безукоризненно отлаженный механизм.

В июне 1796 года по особому ходатайству Павла Екатерина произвела Аракчеева в полковники. К этому времени относится следующая характеристика Аракчеева, принадлежащая перу Н. А. Саблукова: «По наружности Аракчеев походил на большую обезьяну в мундире. Он был высокого роста, худощав и мускулист, с виду сутуловат, с длинной тонкой шеей. Уши у него были мясистые, большие, толстая, безобразная голова всегда склонена на бок, цвет лица был у него земляной, щеки впалые, нос широкий и угловатый, ноздри раздутые, большой рот и нависший лоб. Глаза у него были впалые и серые, и вся физиономия его представляла страшную смесь ума и злости. Благодаря своему уму, строгости и неутомимой деятельности Аракчеев сделался самым необходимым человеком в гарнизоне, страшилищем всех живущих в Гатчине и приобрел неограниченное доверие великого князя. Он был искренно предан Павлу, чрезвычайно усерден к службе и заботился о личной безопасности императора. У него был большой организаторский талант, и во всякое дело он вносил строгий метод и порядок, которые он старался поддерживать строгостью, доходившей до тиранства».

Особенно пышно расцвело тиранство Аракчеева, когда он был назначен заведующим квартирмейстерской частью, то есть Генеральным штабом. Он заставлял офицеров по десять часов в сутки заниматься бесполезной и бессмысленной работой по черчению никому не нужных планов, при малейшем, ничтожнейшем поводе осыпая их бранью, а то и отпуская пощечины. Из-за этих недопустимых резкостей благополучная карьера Аракчеева неожиданно дала сбой. Случилось это из-за того, что во время смотра Преображенского полка Аракчеев за плохую выправку побил тростью нескольких преображенцев, а подполковника Лена в присутствии его товарищей обложил площадной бранью. Гордый офицер не произнес в ответ ни слова, но, возвратившись домой, написал Аракчееву гневное, полное сдержанного достоинства письмо, после чего пустил себе пулю в висок.

Павел знал Лена, рекомендованного ему П. А. Румянцевым, и Аракчеев 1 февраля 1798 года был отправлен сначала в отпуск по болезни, а затем отставлен от службы. В мае того же года он был возвращен в строй, но в октябре 1799 года отставлен снова.

Глава II. Преобразования в военной сфере

Военная реформа.

Вступившему на престол в ноябре 1796 года, императору Павлу I предстояла огромная работа. В Российской империи накопились проблемы, требующие срочного решения, и Павел I не стал оттягивать с преобразованиями, которые, по его убеждению, должны были навести порядок в Отечестве. 42-летний Император, к моменту восшествия на престол, уже имел в своем воображении модель идеального государства и целую программу его устройства.

Ф.И. Лубяновский писал о начале царствования Павла I следующее: «Царь сам  за работой с  ранней зари, с  6 часов  утра. Генерал -прокурор, в  доме которого жил  князь Н. В. Репнин  и я, каждый день отправлялся с  докладом  во дворец  в  половине шестого утра. Мир  живет  примером  государя. В  канцеляриях, в  департаментах, в  коллегиях, везде в  столице свечи горели с  пяти часов  утра. С  той же поры в  вице - канцелярском  доме, что было против  Зимнего дворца, все люстры и комнаты пылали. Сенаторы с  8 ч. сидели за красным  столом. Возрождение по военной части было еще явственнее - с  головы началось. Седые с  георгиевскими звездами военачальники учились маршировать, равняться, салютовать... Нельзя было не заметить с  первого шага в  столице, как  дрожь, и не от  стужи только, словно эпидемия, всех  равно пронимала».39

Важнейшим направлением внутренней политики первых месяцев его царствования была военная реформа. 40% всех законодательных нововведений Павла Петровича, изданных в период с 6 ноября 1796 г. по 5 апреля 1797 г., касались различных аспектов военной жизни.

Потребность в реформировании армии Павел видел еще до восшествия на престол. Надо сказать, что к концу царствования Екатерины II армия находилась в состоянии жесточайшего упадка. В войсках царили страшные злоупотребления, такие как воровство, взяточничество. В полках имелся огромный некомплект личного состава, требования уставов выполнялись кое-как, дисциплина и боевая подготовка войск находилась на чрезвычайно низком уровне. Все свои соображения по поводу реформирования будущий Император опробовал на своих Гатчинских войсках, как уже говорилось ранее. Гатчинский опыт и лег в основу военный преобразований. Стоит отметить, что не только в армии, но и во всех государственных службах на первое место выдвигались дисциплина и порядок, ответственность и честность в ведении дел, что практиковалось в Гатчине. Император старался держать всё под личным контролем.

29 ноября 1796 г. по предложению, данному Военной коллегии от  ее президента, графа Салтыкова, было приказано ввести в действие  новые указы: 1) воинский устав  о полевой пехотной службе; 2) воинский устав о полевой кавалерийской службе; 3) воинский устав о полевой гусарской службе; 4) о кавалерийской службе.  Объявление этих уставов уже через три недели после восшествия на престол императора Павла ясно свидетельствует, с одной стороны, о гатчинском происхождении их, а с другой — о той торопливости, с которой Павел стремился ввести новые порядки в армии, совершенно искоренив старые. 

Павел Петрович был миролюбивых взглядов, а следственно, решил уменьшить численность армии. Чтобы увидеть разницу, обратимся к данным, приведенным А.К. Байовом, относящимся к концу царствования Павла и к концу царствования Екатерины II. Итак, «к 1800 году армия состояла из полевой пехоты в количестве 204 тысяч, кавалерии в составе 45 тысяч, артиллерии – 25 тысяч и инженерных войск – около 3 тысяч. Всего 277 тысяч полевых войск, а с гарнизонными – 355 тысяч. При Екатерине численность армии определялась в 500 тысяч человек. Наибольшему сокращению подверглась конница, а именно на одну треть своего прежнего состава».40 И организация её подчиняется прусскому образцу: карабинеры, конноегеря и легкоконные полки сменились кирасирскими. 

Что касается артиллерии, то она ставится на один уровень с прочими родами войск. Это способствует её усовершенствованию в организации и в боевой подготовке. Ведь она начала взаимодействовать с другими родами войск. Плюсом ко всему, соединив материальную часть артиллерии с личным составом и фурштадтом, Павел впервые образовал строевые артиллерийские части.

 В 1797 году был сформирован Пионерный полк – первое крупное военно-инженерное подразделение в русской армии.

Изменения произошли и в организационной структуре армии, особенно кавалерии и артиллерии. Были созданы инспекции, во многом соответствующие по функциям современным военным округам, чем впервые было четко организовано управление, снабжение и обучение войск в мирное время. Данные инспекции заменяли существовавшие при Екатерине дивизии. Власть находилась в руках трех инспекторов: один – для пехоты, другой – для кавалерии, третий – для артиллерии. По новому уставу 1796 года, назначение инспекторов не зависело от их чина. А.К. Байов полагает, что «это было сделано исключительно для того, чтобы не имевших пока высоких чинов гатчинцев выдвинуть на должность инспекторов и тем лишить влияния старых боевых екатерининских генералов». А автор статьи «Военные реформы императора Павла I» в историческом журнале «Гатчина сквозь столетия» имеет на это совсем иную точку зрения. Он пишет, что Павел Петрович хоть и был придирчив  и строг к офицерам, он всегда относился с теплотой и заботой к солдатам. У них было значительно улучшено и увеличено довольствие, увеличены размеры жалования, серьезное внимание было обращено и на медицинское обеспечение нижних чинов. Теперь офицеры не имели право использовать солдат в личных целях. Солдаты Петербургского гарнизона, в первую очередь, гвардейцы, щедро награждались Государем за удачно проведенные разводы и учения.  Наказание было гораздо менее жесткое, чем при Екатерине. Оно регламентировалось Уставом. За жесткое обращение с нижними чинами офицеры подвергались суровым взысканиям.

«Примером истинно отеческого отношения Павла к солдатам может служить тот факт, что, по данным камер-фурьерских журналов, император стал крестным отцом более тридцати детей нижних чинов Лейб-гвардии Преображенского полка и Лейб-гвардии Артиллерийского батальона».41

Ранее говорилось, что Павел был очень чутким человеком. Поэтому, в вопросе о пренебрежении высокими чинами, я, всё же, склоняюсь ко второй точке зрения. Павел Петрович относился к низшим чинам достаточно демократично.

В дополнение об инспекциях стоит сказать, что они имели огромное значение в судьбе российской армии. Ведь Павел слепо доверял докладам инспекторов и по одному слову их исключал со службы как младших офицеров, так и шефов полков, не давая им даже права объясняться и оправдываться. Инспектора под страхом лишения чинов отвечали за состояние во всех отношениях полков, находившихся в их инспекции, но при этом прав и власти не имели никаких.

Интересна реформа по отношению к старшим войсковым начальникам. Павел назначил в каждом полку шефа из числа генералов, не получивших назначение инспекторов. Причем обязанности шефов ни коим образом не отличалиь от обязанностей прежних командиров полков. Но уже прав было гораздо меньше прежних. Наряду с шефами все же оставались командиры полков, но без власти и прав. Начиная с 1796 г., взамен петровских территориальных названий, полки стали называться по фамилиям шефов. Здесь А.К. Байов вполне справедливо отмечает два огромных минуса подобного преобразования: 1) перемена наименования полков порождала сильную путаницу; 2) боевые заслуги полка и вся его доблестная служба, привязанные к прежнему названию, со сменой оного просто забывались.

Уже в 1798 г., такая система наименования полков перешла на роты и эскадроны. Прежние номера изменили на фамилии командиров.

Негативным моментом реформы является её направленность к централизации управления войсками, и к тому, чтобы подорвать значение и влияние местных начальников. Таким образом, были уничтожены дежурства, которые представляли собой подобие штаба при старших начальниках.

Последовательно развивая основную мысль этой реформы, Павел уничтожил даже канцелярии в полках. Эта мера крайне неблагоприятно отразилась на управлении войсками, особенно в военное время. Таким образом, все реформы по управлению войсками в царствование Павла были проникнуты недоверием, были продиктованы стремлением никому не давать никаких прав, нарушали связь начальствующих лиц всех степеней с войсками, не признавали работы штаба и в конечном результате привели к полному расстройству управления войсками даже в обычное мирное время.

Этими же особенностями отличаются реформы и центрального управления армии. При Екатерине в этом отношении была полная децентрализация. Главнокомандующие армиями пользовались большими правами по устройству войск, обучению, хозяйству, квартированию, производству в чины (до полковника), увольнению в отпуск, в отставку и по переводам. Император Павел такие права главнокомандующих считал началом всего зла и все это уничтожил в первые же дни своего царствования. Его система в этом отношении была совершенной противоположностью системе Екатерины. У него начальники наблюдают, инспектируют, отвечают, но прав и власти не имеют. Павел хотел обо всем знать и все решать сам. К нему поступают все донесения непосредственно от полков, и он лично распоряжается по всем крупным и мелким делам. «Все управление армией, в сущности говоря, сосредоточивается в кабинете у Павла; генерал-адъютант, его секретари, он сам, все посылают приказания непосредственно инспекторам, шефам, командирам полков, даже начальникам отдельных небольших команд, — и все это потому, что он считал возможным всей армией управлять так, как Гатчинским отрядом», - пишет А.К.Байов.