Демидовы в истории

П. Г. Демидов помышлял также  быть «благотворителем человечеству»  через устройство заведений в  пользу бедных. С этой целью он поручил  известному ученому Г. И. Фишеру составить  для него записку о таких заведениях в Гамбурге, Мюнхене, Вальдгейме, но война 1812 года помешала осуществлению его намерений. Тем не менее в период Отечественной войны с Наполеоном он пожертвовал на устройство в Ярославле дома призрения тысячу рублей.

По отзывам современников, Павел Григорьевич был всегда тих, кроток, честен, прямодушен, справедлив и во всем чрезвычайно умерен. Он любил труд и ненавидел праздность. Его называли скупым, потому что  он не давал обедов, был врагом роскоши, носил несколько лет один кафтан, платил дворовым людям умеренное  содержание, «чтобы они трудились  для себя, не предаваясь гибельной  праздности». «Всякий должен довольствоваться тем, – говорил П. Г. Демидов, – чем кого благословил Бог». И потому он мало помогал небогатым родственникам, но с крестьян брал незначительный оброк.

Павел Григорьевич овдовел  еще молодым. Кто была его жена – неизвестно. Детей после него не осталось. Скончался он 1 июля 1821 года на 83-м году в подмосковной усадьбе  Леоново, где провел большую часть  жизни, и погребен в московском Спасо-Андрониевском монастыре. Московский университет 30 декабря 1821 года почтил его память особым собранием, во время которого профессор естественной истории Фишер произнес на латинском языке речь, посвященную памяти П. Г. Демидова, студент Иовский, воспитывавшийся на счет мецената, – речь на русском языке, а поэт Мерзляков прочитал стихи. В университетском музее был поставлен портрет благотворителя, а на второй из двух мраморных досок университета высечено его имя. В 1829 году на деньги, собранные по подписке ярославским дворянством, П. Г. Демидову был сооружен памятник в Ярославле работы скульптора Крылова.

Павел Григорьевич был, в  сущности, первым из Демидовых, чья  просветительская, меценатская, научная  деятельность перешагнула национальные границы. Именно с него начинается не поверхностный, а глубинный интерес  представителей династии уральских  заводчиков к европейской культуре и просвещению, освоение достижений западной цивилизации, «хождение в  Европу» российских аристократов, которые  так ярко проявились в судьбах  последующих поколений Демидовых. Чрезвычайно показательна в этом отношении история жизни его  более молодого кузена – Николая  Никитича – единственного сына Никиты Акинфиевича Демидова.

Русские европейцы

Родился Николай Демидов 9 ноября 1773 года. Когда умер его отец, ему было всего 15 лет, и некоторое  время заводским делом управляли  за него знатные опекуны – статс-секретарь  Екатерины II А. В. Храповицкий и Н. Д. Дурново. Юный Демидов числился сержантом привилегированного лейб-гвардии Семеновского полка, но по дворянскому обычаю жил в родительском доме и «проходил науки». Всесильный князь Г. А. Потемкин заинтересовался им и взял к себе адъютантом во время второй русско-турецкой войны. С ним он, как предполагают, выехал в Яссы на переговоры о мире с Турцией. Николай Демидов внес свой вклад в создание русской Черноморской эскадры, построив и оснастив за свой счет фрегат.

В царствование Павла I имя  молодого Демидова неоднократно упоминается  в именных указах сумасбродного  императора вместе с фамилиями придворной знати. Из камер-юнкеров Демидов  был очень скоро пожалован  в камергеры двора наследника престола, великого князя Александра Павловича и в тайные советники, что способствовало его дальнейшей придворной карьере. Николай Демидов, видимо, был ловким царедворцем, блестящим  светским человеком, прекрасно умевшим  использовать свои обширные придворные связи. При молодом императоре он становится гофмаршалом двора.

От отца Николай Демидов  получил громадное состояние  – десять металлургических заводов, в том числе Нижне-Тагильский – один из крупнейших в России, и 11 550 душ крестьян при заводах и вотчинах. Но в юные годы он славился расточительством и всевозможными дорогостоящими выходками. В последние годы XVIII века им были произведены типичные для знати того времени огромные траты: на личные расходы, на приданое сестрам, что привело к возникновению громадной задолженности. Николай стремился поправить положение новыми займами, залогами или продажей деревень. Все это не соответствовало бережливости первых Демидовых, но вполне отвечало дворянским нравам екатерининского времени.

К концу XVIII века Демидовы уже  были знатными вельможами, близкими ко двору. Их образ жизни ничем не отличался от стиля и манер  петербургской знати, с которой  Демидовых связывали самые разнообразные  отношения: экономические, родственные  и служебные. Увеличившиеся в  конце XVIII – начале XIX века непроизводительные расходы тяжким бременем ложились на имения и заводы Демидовых. Так, бюджет 1794–1795 годов, более половины расходной  части которого составляли личные траты заводовладельца, был сведен с дефицитом в 612 тыс. рублей серебром. Доход за 1795 год по предприятиям Н. Н. Демидова достигал 595,8 тыс. рублей, расход же определен в 1435,8 тыс. рублей.

Задолженность достигла колоссальной суммы – 2 млн рублей. Стоял вопрос о продаже Тагильских заводов. Выходом из создавшегося положения явился залог заводов в Заемном банке, продажа части вотчин, в частности старейшей Фокинской вотчины, а также женитьба в 1797 году Н. Н. Демидова на наследнице строгановского состояния баронессе Елизавете Александровне Строгановой, присоединившей к капиталу мужа часть громадных богатств ее рода. Потомки тульского кузнеца впервые соединились с потомками давних своих конкурентов на Урале и в Сибири – «именитых людей» Строгановых.

К этому же времени относятся  и крупные изменения в методах  управления обширным заводским и  вотчинным хозяйством Демидовых. Еще  при отце Николая Никитича управление и руководство хозяйством стало  заметно бюрократизироваться, делопроизводство в главных конторах было поставлено по образцу казенных учреждений. Отделение  собственнических функций хозяев от непосредственного управления предприятием произошло к началу XIX века, когда  текущее руководство огромным демидовским  хозяйством перешло к управляющим, заметно отличавшимся от приказчиков XVIII века.

Н. Н. Демидов

Начало нового века ознаменовалось и значительным ростом вотчинного землевладения  Демидовых в европейской части  страны. Приобретены новые вотчины  в Звенигородском, Верейском, Богородском уездах Подмосковья, куда была перенесена загородная резиденция Демидовых. Уже с начала XIX века население этих вотчин, обслуживавшее разнообразные нужды и прихоти владельцев, было переведено с барщины на оброк. Значительно увеличилась и численность дворовых. Дворянское предпринимательство Демидовых выразилось в расширении барской запашки в их европейских вотчинах, освоении там новых сельскохозяйственных культур и развитии животноводства (в том числе овцеводства и коневодства). Кроме того, в начале XIX века Н. Н. Демидов приобрел земли в Херсонской губернии и основал образцовые экономии «Заводовка» и «Демидовка». Там проводились опыты по выращиванию племенного скота и производству винограда, сажались тутовые и оливковые деревья, была построена суконная фабрика.

Многие современники отмечали, что в зрелые годы Н. Н. Демидов  очень изменился, стал бережлив в  расходах, искусно управлял своими делами не только в России, но и в  Европе и даже в Америке. Сохраняя традиции рода, он обращал большое  внимание на горное дело, вводил технические  усовершенствования. Не ограничиваясь  традиционной торговлей с заграницей металлом (спрос на который в первой половине XIX века резко упал), Н. Н. Демидов  принимал участие в торговых операциях  по продаже сельскохозяйственной продукции, в том числе из своих заводских  вотчин, через порты Черного моря, для чего построил шесть морских  судов. На Тагильских заводах по его распоряжению были устроены конный завод и «опытный хутор», где вывели местную породу молочного скота. В эти же годы в уральских владениях Демидова появились разнообразные производства, не имеющие отношения к металлургическому: «полуфаянсовая» фабрика, стеклянный завод, литография; он даже попытался открыть специальную «подносную фабрику» при Нижне-Тагильском заводе.

Хотя Н. Н. Демидов посетил  свои уральские заводы только раз (в 1806 году) и провел там всего несколько  месяцев, он сумел глубоко вникнуть в заводское хозяйство. Тесную связь  с заводами он сохранил и в дальнейшем. Большая часть жизни его прошла за границей, однако советы и «повеления», которыми наполнена обширная переписка  Н. Н. Демидова с конторами, приказчиками и служащими, направляли весь ход  заводских дел. Он осуществил переориентацию производства с внешнего на внутренний рынок, активно поддержал новые высокодоходные отрасли заводского хозяйства – медного и приискового «дела». Именно при нем в Нижне-Тагильском округе были открыты богатейшие месторождения золота и платины и начата их разработка.

Н. Н. Демидов поощрял подготовку из своих крепостных образованных специалистов. Однако и в этом случае он оставался  помещиком-заводчиком, уверенным в  своем праве распоряжаться их судьбами. «Все зависит единственно  от моей воли, а не от приказчиков  распоряжения», – напоминал он своим тагильским служащим в 1797 году. «Он воображает, – писал Демидов о талантливом крепостном инженере Ф. И. Швецове, получившем образование во Франции, – что его в Москве экзаменуют, и чрез оное он получит отпускную. Пусть льстит себя тщетной надеждою. Баженов и его товарищ, кажется Арефьев, могли быть приняты академиками, но как я на оное не был согласен, то остались в моем владении».

При Н. Н. Демидове продолжалось приобретение новых вотчин. За счет покупки и переводов крепостных крестьян почти вдвое увеличилось  население демидовской «экономии» в Херсонской губернии. Был приобретен земельный участок в Крыму (в  районе Симферополя). Только за четыре года (1824–1828) куплены вотчины в  Рязанской, Новгородской и Черниговской губерниях с населением 9694 души. Это был и резерв рабочей силы для заводского хозяйства.

С началом нового столетия начинается и новый этап истории  рода Демидовых. Благодаря успешному  проникновению в высшие аристократические  круги для них открылись возможности  поправить и приумножить состояния  с помощью династических браков. Но даже это не всегда помогало покрывать  громадные траты представителей нового поколения клана Демидовых. Уровень их непроизводительных расходов оставался высоким, хотя вплоть до 40-х  годов XIX века он во многом компенсировался  доходами от хозяйства, в первую очередь  от золотых и серебряных приисков, платиновых месторождений. Убытки маскировались  также измененной системой бухгалтерского учета. Отмечавшееся некоторое сокращение расходов на подмосковные вотчины и  содержание господских домов в Петербурге и Москве объяснялось в первую очередь переносом главной резиденции Демидовых из России в Италию.

В это же время у Демидовых  появляются новые интересы. Наиболее яркие из них – благотворительность  и меценатство, стремление служить  на ниве культуры и просвещения, причем не только русской, но и европейской. Они становятся «русскими европейцами». Их развитие происходит на перекрестке  русской и мировой культур. Деятельность Демидовых на этом новом поприще, осуществляемая с такой же целеустремленностью, с какой первые Демидовы осваивали  неизведанные богатства Урала и  Сибири, становится одним из мостов, все более прочно связывающих  русскую культуру с европейской.

Склонность к благотворительности  Н. Н. Демидов проявлял с молодости. Колоссальное состояние позволило  ему стать одним из виднейших  благотворителей и меценатов  своего времени. В 1807 году он пожертвовал  дом в пользу Гатчинского сиротского института, а в Отечественную  войну 1812 года продолжил традицию Демидовых  помогать государству в годину бедствий и военных испытаний, оснастив на свои средства целый полк, названный  «Демидовским». Он содержал его до конца  военных действий. Сразу после  войны Николай Никитич, продолжая  традицию своих предшественников, передает безвозмездно Московскому университету взамен коллекции его дяди, П. Г. Демидова, сгоревшей в пожаре 1812 года, собственную  коллекцию (1250 минералов, 1450 экзотических раковин, 250 чучел животных), положившую начало новому университетскому музею естественной истории. В том же году он строит в Петербурге четыре чугунных моста. В 1819 году Н. Н. Демидов пожертвовал 100 тыс. рублей на нужды инвалидов, в 1824 году выделил 50 тыс. рублей на раздачу беднякам по случаю наводнения в Петербурге, а в 1825 году – 100 тыс. рублей и собственный дом для «Дома трудолюбия».

Слабый здоровьем, Николай  Никитич с 1815 года проживал в основном за границей. Вначале он поселился  в Париже, затем в Риме, но в  этом городе чувствовал себя стесненным чуждыми для него ограничениями, которые накладывала папская  власть. В 1819 году Демидов с семьей переезжает в Тоскану с ее более  свободным образом жизни. Флоренция  и Тосканская область становятся его постоянным местом жительства, вторым отечеством. Согласно большинству  биографических сведений, Демидов занимал  там должность российского посланника или поверенного при Тосканском дворе. Но это утверждение вряд ли верно. Русским представителем во Флоренции  в то время был А. Я. Италийский – глава русской миссии при  папском дворе. Тем не менее Н. Н. Демидов приобрел среди итальянцев широкую известность исключительной по масштабам благотворительной деятельностью.

Памятник Н. Н. Демидову во Флоренции

Говоря о роли Демидовых  в истории русско-итальянских  связей, нужно иметь в виду не только их культурные инициативы в  Италии, но и широкую благотворительность  в целом: строительство бесплатных школ, больниц, вспомоществование бедным. Неведомый для итальянцев того времени  размах этой благотворительности вызывал  у них изумление. По приезде во Флоренцию Николай Никитич основал, по русской духовной традиции, приют  для сирых и престарелых («приют Демидова») неподалеку от палаццо Серристори на набережной реки Арно, где первое время он жил сам. На содержание приюта, а позднее и школы при нем он выделил особый капитал. В здании приюта и в наше время располагается детское учреждение, а фасад его украшен горельефным изображением Николая Никитича. Вблизи этого огромного здания, на площади, названной Демидовской, благодарные флорентийцы поставили белую мраморную статую благотворителя, выполненную по заказу Анатолия Демидова скульптором Лоренцо Бартолини.

Удивляла экспансивных итальянцев и меценатская деятельность Николая  Демидова, тесно связанная с коллекционированием  им произведений искусства. Его художественное собрание положило начало великолепной картинной галерее Демидовых. Приобретаемые  им произведения великих мастеров украшали стены палаццо Серристори, потом виллы Сан-Донато и Пратолино. В Италии меценат оказывал широкое гостеприимство и покровительство русским художникам, приезжавшим в эту страну. Он не раз бывал в римской мастерской художника-пейзажиста Федора Матвеева и заказывал ему картины с видами Флоренции, Рима, Неаполя, озера Аньяно. Другой известный русский мастер романтического пейзажа, Сильвестр Щедрин, в письме из Рима от 15 декабря 1821 года сообщал, что Николай Никитич обошел все мастерские отечественных художников, скульпторов и архитекторов, работавших в Италии. Заказов он, однако, не сделал, так как ни один из художников не соответствовал его весьма требовательным вкусам. Демидов к тому времени был уже известен не только как щедрый меценат, но и как тонкий ценитель прекрасного, основатель школы архитектуры, живописи и скульптуры в Петербурге, для которой заказывал в Италии копии античных статуй из ватиканских музеев.