Образ Петербурга в русской литературе

Министерство  общего и профессионального образования

 Свердловской  области

Муниципального  общеобразовательного учреждения

«Средней  общеобразовательной школы №1 с  углубленным изучением отдельных  предметов» 

Предмет МХК

Петербург

в русской

литературе 
 
 

Выполнила: ученица 11Б класса

Прокопьева  Лариса  Алексеевна

Проверила: учитель I категории

русского  языка и литературы

Москалейчикова  О.В. 
 
 
 
 
 
 
 
 

г. Верхняя  Пышма

2008г.

   Петербург – это не только великий город, но и важнейшая тема русской литературы. Поэтому, начиная уже с первой половины 18 века, его образ находит отражение в творчестве Н.Д. Кантемира, В.К. Тредиаковского, М.В. Ломоносова, А.Н. Радищева. Противоречивость Петербурга отобразили художники более позднего периода: А.С. Пушкин, Ф.М. Достоевский. Этой проблемы коснулись и литераторы нашей эпохи: А.А. Блок, В.В. Маяковский, А.А. Ахматова, В.В. Набоков, О.Э. Мандельштам. Трагедию блокадного города запечатлели стихи О.Ф. Берггольц,  А.М. Адамовича, Д.А. Гранина, В.С. Шефнера.

   Петербург, это окно в Европу (он же – окно из Европы в Россию), дал вторую, необходимую для творческого равновесия точку опоры не только русской истории, но и русской словесности. Он явился своего рода лабораторией, где русская национальная культура разрабатывала связи и взаимодействия с иноязычными культурами, как российскими , так и зарубежными.

   Даже  в самом имени города соединились  три языка: Санкт (SANTA-святой) – слово латинское, Петр (PETER, в голландской или немецкой огласовке – слово по происхождению греческое: PETROS-камень, скала), бург (BURG-замок, крепость) – слово немецкое.

   От  этого «триязычного» и тем  не менее русского названия тянутся  нити связей к античному язычеству, к изначальному христианству, к европейскому возрождению. Облик Петербурга создавался в результате слияния художников, архитекторов и скульпторов России, Италии, Германии, Голландии, Англии, Испании. Город вбирал в себя культуру, религии, быт, языки народов Европы, Азии, Ближнего и Дальнего Востока. Но при этом Санкт-Петербург остается крупнейшим архитектурным, научным, литературным центром Русского Севера, памятником РУССКОЙ культуры.

   В данной работе сделана попытка сопоставить  и раскрыть многогранный образ Петербурга, созданный А.С. Пушкиным, Н.В. Гоголем, Ф.М. Достоевским и художниками  начала 20 века; показать соединение образа города, его судьбы с судьбами писателей.

   Важно отметить исследования А.М. Туркова, М.А. Христенко, Н.И. Якушина, М.Ф. Пьяных, В. Виленкина, Д.С. Лихачева, С.Ю. Куняева. Они провели глубокий анализ произведений писателей о Петербурге.

   Станислав Юрьевич Куняев (р. 1932) – советский  поэт, автор многих критических статей. В 1989 году в своей статье «К столетию со дня рождения А.А. Ахматовой» он отразил  взгляд поэтессы на Петербург –  Петроград – Ленинград.

   Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906-1994) – русский литературовед, академик, опубликовавший множество своих трудов о русской культуре и наследовании ее традиций. Проживший всю жизнь в Петербурге, он никогда не мог забыть всех тягот, связанных с Октябрьской революцией, с голодными блокадными днями. На его глазах менялся облик города на протяжении последнего столетия.

   История  Петербурга начинается со взятия крепости  Ниеншанц  Петром Первым в войне  со Швецией. Одна писательница прошлого века  в своей  книге говорит  о выборе русским государем места «соединения русских с европейцами», «столицы их образованности, их будущей славы»: «Для него всего важнее выгоды народа, для которого он готов переносить труды бесчисленные»¹. Выбор Петра выпал на остров Льюст Элант (в переводе со шведского – «остров веселья»), который теперь мы знаем под именем Петербургской стороны. Здесь было заложено первое строение новой столицы – Петропавловская крепость. Позже на территории крепости был торжественно заложен деревянный собор «Во имя апостолов Петра и Павла», что впоследствии дало и всей крепости название Петропавловской. Таким образом, Петр и Павел стали покровителями города.

   По  церковному преданию Петр был первым, кто провозгласил Иисуса мессией (Христом). В ответ ему тогда Иисус  сказал: «Ты Петр (камень), и на сем камне Я создам церковь мою, и врата ада не одолеют её. И дам тебе ключи царства небесного; и что свяжешь на земле, то и будет связано на небесах, и что разрушишь на земле, то будет разрушено на небесах». (Матф. Гл.XVI, 13-28). Возможно, эти «ключи» и хранятся в Петропавловской крепости, которая как бы «связывает» Санкт-Петербург, а вместе с ним и всю Россию, в единое целое.

   Павел же был по учению фарисей. Он «гнал  даже до смерти последователей учения Христова» (Деян. ХХII, 3,4), будучи твердо убеждён, что преследованием христиан он угождает Богу. Строгая последовательность Павла (Савла) не могла уступать тому, что шло вразрез с его пониманием в данную минуту; пламенная душа его  не могла мириться с  тем, что ему казалось оскорблением возлюбленного им Моисеева закона… Он мог быть остановлен только сверхъестественной силы. И Иисус явился ему, «и тот час как бы чешуя отпала от глаз Савла, и вдруг он прозрел».(Деян.IХ, 10-17). С тех пор он стал проповедником, как и Петр. Но больше всего интересуют нас его послания. В послании Коринфянам Павел усердно убеждал их сохранить  единство веры. Единство же веры влечет за собой и единство народа, который, в свою очередь, «да будет покорен властям, ибо нет власти не от Бога». (Посл.1-ое к Римл. ХIII, 1-5). «Подражайте мне, как я Христу», - взывает письменно ап. Павел к Коринфянам. (Посл. 1-ое к Кор. IV,16). Пожалуй, этот призыв «подражать» и стал символом взаимоотношений всей России и Петербурга. Этот город по праву можно считать примером того нового, что Петр I стремился дать России. Понадобились десятилетия, чтобы ростки этого нового окрепли и распространились по всей стране, но начало было положено, и процесс стал необратимым.

   Петербург всем казался уникальным городом  не только по своему архитектурному обличию, но и по складу жизни, быта. В то время как генерал-полицейместер столичного города хлопотал, чтобы его население  

^1.  Ишимова А.О. История России в рассказах для детей. М., 1995, с.375

 

носило башмаки, Русь за вычетом нескольких городов  еще два столетия

шлепала в лаптях и одевалась в длиннополое платье. Поэтому, новая столица не олицетворяла всю Россию.

   Анонимный автор, современник строительства  города на Неве, начинает свое описание Петербурга 1710-1711гг. с Петропавловской  крепости. Автор  описания был очевидцем того «что всю землю к строению рабочие носили… в полах своей одежды или на плечах в небольших рогожих мешках». Жизнь в шалашах-землянках, изнурительный труд от зари до зари, нищенская оплата труда работников не позволяли приобрести минимум продуктов. Строптивых усмиряли тростью, батогами, «…говорят даже, будто бы свыше ста тысяч при этом погибло»¹. Но мрачная репутация Петербурга как кладбища людей строго хранилась в секрете, так как она исключила бы всякую возможность перевода работ в городе на наемный труд.

   В тот  же время Петр I заботился и о просвещении нового города. В этих целях он использовал выставленные скульптуры в Летнем саду. Эту сторону петровских преобразований отметил Яков Штелин в «Анекдотах о Петре Великом». Петр хотел, чтобы люди, гуляющие в саду, находили бы в нем что-нибудь поучительное: «Я думаю, - сказал он, - поместить здесь изображения Эзоповых басен…»² . Государь, думая, что весьма немногие из прогуливающихся в саду будут знать содержание этих изображений, а ещё менее понимать их значение, приказал возле каждого фронта поставить столб с белой жестью, на которой четким русским письмом написана была бы каждая басня с толкованием.

   Таким образом, Петербург был не только любимым детищем и гордостью  Петра, но и символом его царствования, выражением эпохи преобразований. Уже со строительства города мы начинаем  ощущать противоречивость его образа.

   Итак, Петербург – новая столица  России, которая сзывает, притягивает  к себе молодые таланты. Окончив  Лицей, сюда приезжает и юный А.С. Пушкин. Он поселяется в стороне от шумного, блестящего центра столицы, так как жить в центре города было не по средствам. Но он не остаётся в стороне от светского общества. Иван  Пущин вспоминал, что А.С. Пушкин «кружился в большом свете³».Да! Он любит балы, развлечения, влюбляется в светских дам, посвящает им стихи, но и, кроме того, всегда стремится к участию в литературных делах. А.С. Пушкин часто бывает у братьев Тургеневых, в старинном доме князя Голицына на Фонтанке. Оттуда поэт подолгу смотрит

На грозно спящий средь тумана

Пустынный памятник тирана,

Забвенью  брошенный дворец⁴.

 
 

^1. См. кн.: Н.И. Павленко. Петр Великий. М., 1990, с.514-549

^2. Штелин Я. Указ. Соч. ч.1, с.224-226

^3. См. в кн.: Марацман В.Г. Литература. М., 1992, с.187

^4. Ода «Вольность», 1917

 Такое неприятие вызывает Михайловский замок, в котором убили ПавлаI. Создавая свой конный памятник, Э.М. Фальконе говорил, что важнее всего личность созидателя, а не полководческие заслуги. А.С. Пушкин вслед за М.В. Ломоносовым, Г.Р. Державиным прославляет строителя Петербурга:

 

                        То академик, то герой,

                        То мореплаватель, то плотник,

                        Он всеобъемлющей  душой

                        На троне вечный был работник.

(«Пир  Петра Первого»)

 

   Несколько лет спустя в «Медном всаднике»  эта похвала вдруг испытывает головокружительную метаморфозу:

 

Добро, строитель чудотворный! –

Шепнул  он, злобно задрожав, -

Ужо тебе!..

 

   А.С. Пушкин далеко опережал в предвидениях свой век. Он назвал «роковой» волю Петра  по поводу основания города. И этот рок мы видим в описании страшного  наводнения, постигшего Петербург в 1824 году:

 

И всплыл Петром, как тритон,

По пояс в воду погружен.

 

   Здесь, в поэме «Медный всадник» мы наблюдаем  горестную участь личности, страдающей как бы вследствие избрания места  для новой столицы, где подверглось  гибели столько людей, и мы сочувствуем герою, но вдруг, посмотрев на изваяние ПетраI, снова склоняемся в священном трепете, будто в создании тяжкого греха, хотим бежать, думая слышать за собой

 

Как будто  грома грохотанье,

Тяжело  – звонкое скаканье

По потрясённой  мостовой…

 

   Мы  понимаем вдруг, что не произвол, а разумная воля олицетворены в этом Медном всаднике, который как бы любуется городом… И нам чудится, что из его медных уст исходит творящее: «да будет!», а простертая рука гордо повелевает утихнуть разъяренным стихиям… При взгляде на великана, гордо и неколебимо возносящегося среди всеобщей гибели и разрушения и как то символически осуществляющего собою несокрушимость его творения, мы сознаемся что этот бронзовый гигант не могут уберечь участи индивидуальностей, обеспечивая участь народа и государства, что за него историческая необходимость и что взгляд его на нас уже его оправдание…

 

   За  картиной величия стихии следует  картина крушения веры Евгения. Совершается  полный поворот. Восстановившаяся жизнь  города куда как далека от той, красивой, что дана во вступлении. «Порядок прежний» означает, что  «со своим бесчувствием голодным ходил народ», что «чиновный люд на службу шел», что действовал «торгаш отважный». Именно в ряду таких новостей сообщается, что граф Хвостов «уж пел бессмертными стихами несчастье невских берегов». А.С. Пушкин вполне осознавал, что сам-то он делает нечто иное. У него город восторга больше не вызывает, а Евгению, утратившему веру в незыблемость града Петрова, остается без толку скитаться да спать на пристани. Он уже раздавлен.

   Тему  негостеприимного города продолжает А.С. Пушкин в «Евгении Онегине». Петербург  нарисован им как царство строгих  правил благопристойного лицемерия. Начиная  с «пожилых дам в чепцах и розах, с виду злых», до «диктатора больного», румяного, «как вербный херувим», - все играет какую-нибудь роль.

   Образ Петербурга – маскарада был закреплен  дальнейшей историей русской литературы.

   Автору  «Евгения Онегина» и «Медного всадника»  холодность, жестокость, призрачность великолепия Петербурга известны. Но А.С. Пушкин видит здесь и другое. Его музу любуется «шумной теснотою, мельканьем платьев, и речей, явленьем медленным гостей». Достоинство, отточенность форм, напоминающая высшие образы искусства («И темной рамою мужчин вкруг дам, как около картин»), сдержанность аристократизма, отсутствие вульгарности, стройность упорядоченности и ума, синий лед Невы, на котором играет солнце, - поэт и в Петербурге видит то, что позволяет его любить. Недаром именно с восхищения Петербургом начинает А.С. Пушкин свой вдохновенный гимн:

 

Люблю тебя, Петра творенье,