«Как много в этом звуке…»

И. М. Кобозева, Л. M. Захаров

«Как  много в этом звуке…» 
(просодико-семантические варианты русского междометия А)^*

Серьезной проблемой представляется проблема отграничения в сфере просодии чисто лингвистических особенностей как структурных черт языка от всех видов «нелингвистической» просодии как системы признаков, относящихся к неязыковой информации.

Р. К. Потапова. Коннотативная паралингвистика.

     Какую бы гласную фонему русского языка  мы ни взяли, мы обнаружим, что она  выступает в качестве означающего  некоторого слова или даже целого ряда слов, принадлежащих либо к одной из служебных частей речи, либо к междометиям. Так, фонема /e/ — означающее междометия (Э, нет, так дело не пойдет!); фонемы /о/ и /у/ формируют план выражения соответствующих предлогов (споткнуться о камень, стоять у двери) и междометий (О!; У, бессовестный!); фонема /и/ служит формой и для союза (Петя работает и учится), и для частицы (Его похвалили, а он и рад стараться), и для междометия (И, полно вам беспокоиться попусту!). Однако особый интерес представляет в указанном отношении фонема /a/. Хотя, как известно, почти все слова русского языка, начинающиеся с буквы а, являются заимствованными, слово а, по-видимому, исконно русское, и входит в десятку самых частотных лексических единиц русского языка. Именно этой фонеме соответствует в русском языке самый большой набор лексических омонимов и лексико-семантических вариантов. При этом определенное значение слова оказывается закрепленным за определенным его просодическим (а иногда и фонационным и кинестетическим) оформлением, что характерно в русском языке именно для дискурсивных слов (далее —ДС)¹. Иначе говоря, вокабула, формой которой служит звук [а], представляет собой набор просодико-семантических вариантов. Ниже мы попытаемся уточнить состав таких вариантов для междометия А, сопоставив данные словарных и прочих описаний этой лексемы с данными, полученными в результате инструментального анализа образцов звучащей речи. Знание этих вариантов существенно как с теоретической, так и с практической точек зрения. До сих пор даже в специальных словарях служебных (строевых, структурных) слов русского языка, в которых семантические варианты дискурсивных слов отражены достаточно подробно [см. СССРЯ 1997, Шимчук, Щур 1999], не получили адекватного отражения просодические и кинестетические характеристики этих лексических единиц (см. об этом [Кобозева 2006]), что делает актуальной задачу создания мультимедийного словаря дискурсивных слов русского языка, проект которого обсуждается в серии публикаций авторов данной статьи (см. [Кобозева, Захаров 2004а, Кобозева, Захаров 2004б, Kobozeva, Zakharov 2004]). Представленные далее анализ вариантов междометия А можно рассматривать как материал к указанному словарю, в котором о ДС сообщаются следующие типы информации:

     Написание (включая пунктуацию).

     Транскрипция  фонетическая и просодическая.

     Иллюстрации (в мультимедийном варианте — озвучиваемые).

     Стилистическая  помета.

     Толкование  значения.

     Информация  о синтактике.

     Синонимы.

     Информация  о сопровождающем жесте.

1. Объем понятия «междометие A»

     Прежде, чем приступить к исследованию просодико-семантических  вариантов междометия A, нужно определить, какие употребления слова А относятся к этому классу². Мы относим к междометиям все те употребления слова А, которые, с точки зрения фонетики, образуют отдельную синтагму, а с точки зрения синтаксиса, эквивалентны предложению либо обособленному обороту, что отражает соответствующая пунктуация. Примерами таких употреблений могут служить:

     (1)  —  Почему ты так рано уходишь?

                        —  У меня завтра экзамен.

                  —  A-a! Тогда ни пуха! (Пример из ОСРЯ 2003).

     (2)  —  Дайте телефон дома-музея Станиславского.

                             —  А?

                             —  Дом-музей Станиславского. (Из рукописной расшифровки записей диало- 
              гов со службой 09).

     (3)  —  А, так это вы мне звонили! (Пример из [ОСРЯ 2003]).

     (4)  —  Жара-то какая, а? (Пример из [Шимчук, Щур 1999])

     (5)  —  Сумеют отстоять? — спросила Настя. — Ребятки, а? (Пример из [Ва 
              сильева 1964]).

     Таким образом, мы отходим в этом вопросе  от сложившейся в русистике традиции. Странным образом, употребления, представленные в (1) и (3) традиционно характеризуются как междометия, а употребления, представленные в (2) и (4) и (5) — как частицы (см. напр., Ожегов 1972, Васильева 1964, Шимчук, Щур 1999, ОСРЯ 2003). Определения частиц и междометий, содержащиеся в такой авторитетной грамматике как [РГ 1980], не дают достаточных синтаксических и / или семантических критериев, которые однозначно диктовали бы такое решение.

     Обратимся сначала к синтаксической стороне вопроса. Эквивалентность предложению и способность к изолированному употреблению в качестве отдельной реплики не является исключительной прерогативой междометий, поскольку существуют эквивалентные предложению модальные частицы, выражающие утверждение или отрицание — Да и Нет (см. [РГ 1980: т. 1, 729]), да и «частица» а в (5), по сути, составляет структурную основу «своего» предложения, поскольку Ребятки — это вводный компонент (обращение). С другой стороны, категорическое утверждение, что «к выполнению функции эквивалента предложения способны все междометия» (РГ 1980: т.1, с. 735) можно принять только в том случае, если дополнить его ограничением: «хотя бы в некоторых своих функциях». Действительно, хотя А в (3) единодушно считается междометием, но в этой своей функции выражения догадки оно всегда сопровождается «нормальным» предложением, передающим содержание догадки.

     Нет четкой границы между употреблениями типа (1) — (5) и в семантическом  плане. Если исходить из того, что «междометия служат для нерасчлененного выражения чувств, ощущений, душевных состояний и других (часто непроизвольных) эмоциональных и эмоционально-волевых реакций», то употребления (1) и (3) соответствуют этому определению не в большей степени, чем употребления (2), (4) или (5). (1), (2) и (3) выражают состояние, связанное с процессами получения и обработки информации (перцептивно-когнитивное). А употребления (4) и (5), выражающие побуждение собеседника к отклику, семантически относятся к тому же классу, что и «междометия, обслуживающие сферу волеизъявления (см. [РГ 1980, т. 1, с. 734]).

     Если, как мы показали, ни по синтаксическим, ни по обобщенным семантическим функциям употребления рассматриваемого типа не противопоставлены, то получается, что  они отнесены к разным частям речи на основании их места в линейно-интонационной структуре предложения: частицы либо независимы, либо стоят в конце предложения и произносятся с «вопросительной интонацией», а междометия либо независимы, либо стоят в начале предложения и произносятся с другой («невопросительной») интонацией. Совершенно очевидно, что указанные отличия затрагивают такие аспекты рассматриваемых употреблений, которые не имеют никакого отношения к выделению частей речи в русском языке.

     Итак, убедившись, что разная грамматическая квалификация употреблений слова А в случаях типа (1) — (5) не имеет под собой принципиальных оснований, мы будем все такие употребления относить к категории междометий. При этом наше понимание границ этой категории практически совпадет с тем, которое вытекает из определения междометия, данного А. Вежбицкой: «Междометие можно определить как языковой знак… (1) который может быть использован сам по себе, (2) выражающий поддающееся определению значение, (3) не содержащий других знаков (с поддающимся определению значением, (4) не являющийся омофоничным с некоторой другой лексической единицей, которая ощущалась бы семантически связанной с ним, и (5) указывающей на ментальное состояние или ментальный акт говорящего (например, ‘я чувствую…’, ‘я хочу…’, ‘я знаю…’)» [Вежбицкая 1999: 616].

     Из  данного определения естественно  вытекает принцип семантической  классификации междометий на основе «точной природы» того ментального состояния или действия, на которое они указывают [Там же: 618]. В соответствии с этим принципом А. Вежбицкая делит все междометия на три класса: 1) эмотивные. указывающие на то или иной эмоциональное состояние говорящего (имеют в своей семантике компонент ‘я нечто чувствую’); 2) волитивные, указывающие на то или иное желание говорящего (имеют в своей семантике компонент ‘я чего-то хочу’ и не имеют компонента ‘я нечто чувствую’); 3) когнитивные, указывающие на состояние или процесс, связанный с получением и обработкой говорящим той или иной информации (имеют в своей семантике компонент ‘я нечто думаю’ или ‘я нечто знаю’ и не имеющие ни эмотивного, ни волитивного компонетов). Таким образом, для признания междометия эмотивным достаточно, чтобы оно указывало на эмоциональное состояние (при этом оно может одновременно указывать и на волитивное или когнитивное состояние). Для признания междометия волитивным необходимо, чтобы оно указывало на желание говорящего, но не было одновременно и знаком какой бы то ни было эмоции (указание на состояние или процесс, связанный с обработкой информации при этом возможно). Наконец, когнитивыми считаются только те междометия, которые не имеют в своей семантике никаких иных компонентов, кроме «когнитивных», т.е. связанных с процессами обработки информации сознанием говорящего.

     Данная  классификация вполне адекватна, когда  мы рассматриваем междометия как единицы словаря данного языка. Однако, при попытке применить ее к анализу междометий как единиц звучащей речи, мы неизбежно столкнемся с тем фактом, что «эмотивные» компоненты смысла могут быть при помощи определенных просодических и фонационных средств добавлены к семантике и тех междометий, в словарных толкованиях которых они отсутствуют. Как убедительно показала в своих исследованиях по коннотативной паралингвистике Р. К. Потапова, паралингвистические средства (просодия и фонация), в устном речевом сообщении передают коннотативные значения (в частности эмотивные и эмотивно-модальные), которые взаимодействуют со значениями, передаваемыми лингвистическими (лексико-грамматическими) средствами. Это взаимодействие подчиняется определенным комбинаторным правилам (см. типологию этих правил в [Потапова 2006: 93]). В соответствии с этими правилами просодически выраженная эмотивная информация, в частности, может дополнять информацию, выраженную лексико-грамматическими средствами. Так, в третей по счету реплике в примере (1) междометие А-а! (обычно толкуемое в словарях как указывающее на понимание: ‘теперь я понимаю’) может иметь такое просодическое оформление и мимическое сопровождение, которые дополнительно передадут адресату эмотивную информацию о том, что говорящий глубоко разочарован и огорчен тем, что он узнал. В таких случаях мы имеем дело с паралингвистической информацией, не закрепленной в лексико-семантической системе за определенным словесным знаком. Таким способом междометие, лексически (в системе языка) попадающее в класс когнитивных, в устной речи может оказаться носителем эмотивной семантики. Поскольку междометия в речи образуют, по сути, однословные высказывания, то к ним в этом случае вполне применимо понятие «модальной реализации», введенное Е. А. Брызгуновой для описания просодической вариативности в речи принадлежащих языку интонационных конструкций (ИК) [РГ 1980, т. 1, с. 102–103]. Действительно, реальные интонационные характеристики высказывания в речи могут отличаться от интонационных инвариантов, или эталонов, принадлежащих языку как системе. Аналогичным образом просодические характеристики междометия в потоке устной речи могут отличаться от просодического инварианта, коррелирующего с «поддающимся определению значением» в лексико-семантической подсистеме междометий русского языка. Наиболее близким к такому просодическому инварианту мы считаем «каноническое» (то есть воспринимаемое как правильное, естественное) произнесение междометия в типовом контексте, достаточном для выбора единственного из в принципе возможных для него в данном языке значений. Именно такая произносительная модель должна фиксироваться в словаре при каждом из выделяемых у междометия значений.

     Ниже  мы опишем семантико-просодические  инварианты междометия А, распределив их по семантическим классам классификации А. Вежбицкой, которую, исходя из нашего материала, дополним четвертым семантического классом «метакоммуникативных» междометий, семантическая специфика которых состоит в том, что они не только указывают на ментальное состояние или ментальный акт говорящего, но и соотносятся с необходимыми условиями речевой коммуникации — «условиями нормального входа и выхода» по Дж. Серлю (достаточной слышимостью, разборчивостью сказанного и т.п.) [Searle 1969].

2. Варианты междометия А, относящиеся к метакоммуникативному классу

     2.1. А₁ — «отклик на обращение».

     Этот  вариант междометия трактуется в  словаре [Шимчук, Щур 1999] как «частица-реплика», а в [СССРЯ 1997] как частица, и из-за недостаточно внимания к просодическим характеристикам и синонимическим корреляциям неправомерно объединяется (и тем самым просодически отождествляется) со следующим вариантом — «переспросом». Интересно, что оба словаря приписывают этому дискурсивному слову «вопросительность», хотя более типичным является его произнесение утвердительным (нисходящим) тоном (см. ниже просодический вариант 1). Очевидно, оказывает воздействие более типичный способ его написания (со знаком вопроса), в свою очередь отражающий семантическую близость этой односложной реплики к вопросу — побуждению говорящего к сообщению информации.

Написание: — А?

Транскрипция: [á].

Просодия³: 

Вариант 1: [\] — нисходящий нейтральный акцент.

Иллюстрация: — Ира! — А? — Возьми трубку!

                                                                                                      — Ира!               — А?           — Возьми трубку!

Рис. 1.

Вариант 2: [/] — восходящий нейтральный акцент

Иллюстрация: — Лёня! — А? — Чайник кипит!

                                                                       — Лёня!              — А?           — Чайник кипит!