Шпаргалка по "Государству и праву"

30. Права чел-ка и гуманитарное  право.

Права человека – это определенные нормативно структурированные свойства и особенности бытия личности, которые выражают ее свободу и являются неотъемлемыми и необходимыми способами и условиями ее жизни, ее взаимоотношений с обществом, государством, другими индивидами. Международное гуманитарное право – отрасль международного права, призванная ограничить бедствия войны путем определения недопустимых методов и средств ведения военных действий и защиты жертв войны. Правила ведения военных действий, которые часто называют по – старому «законы и обычаи войны», представляют собой совокупность принципов и норм, устанавливающих ограничения в использовании военных методов и средств.

Понятие «международное гуманитарное право» означает совокупность обязательных для государств правовых норм, которые направлены на защиту жертв вооруженных конфликтов международного и немеждународного характера и на ограничение средств и методов ведения войны.

Во-первых, эта  отрасль права защищает лиц, которые  не принимают участия в военных  действиях, например гражданских лиц, медицинский и религиозный персонал, а также лиц, которые прекратили принимать участие в военных действиях, например раненых, лиц, потерпевших кораблекрушение, больных, военнопленных. Отдельные местности и объекты, например больницы и санитарные транспортные средства, также пользуются защитой норм международного гуманитарного права и не должны становиться объектом нападения.

Основными источниками  международного гуманитарного права являются четыре Женевские конвенции о защите жертв вооруженных конфликтов от 12 августа 1949 г. и два Дополнительных протокола к ним от 8 июня 1977 г. Эти договоры имеют универсальный характер.

МГП довольно часто  путают с правами человека, так  как лежащие в их основе идеи во многом схожи. Принципиальное различие между этими двумя отраслями права заключается в том, что МГП применяется только в случае вооруженного конфликта. Права человека применяются, в принципе, в любое время, то есть как в мирное время, так и во время войны.

Однако в  большинстве международных конвенций по правам человека имеются положения, которые позволяют принимать меры в отступление от своих обязательств в отношении ряда прав при чрезвычайных обстоятельствах (во время войны или иной угрозы для жизни нации). МГП же не содержит общей оговорки, которая позволяла бы государствам отступать от своих международных обязательств в отношении некоторых прав, которая применялась бы в случае войны.

Следовательно, существует опасность того, что применение прав человека возможно лишь вне определенных чрезвычайных ситуаций. Однако от обязательств по некоторым правам нельзя отступать ни при каких обстоятельствах. Их действие никогда не может быть приостановлено. Они образуют так называемое "неизменное ядро" прав человека. В число таких прав, в частности, входят следующие:

• право на жизнь (ст. 2 Европейской Конвенции о  правах человека (ЕКПЧ)); 
• запрещение пыток и негуманного или унижающего обращения (ст. 3 ЕКПЧ); 
• запрещение рабства (ст. 4а ЕКПЧ);

• запрещение обратной силы уголовных законов (ст. 7 ЕКПЧ).

В то же время в "неизменное ядро" прав человека не входят, например, некоторые положения, которые включает в себя МГП:

• защита раненых  и оказание им помощи;

• запрещение депортаций;

• ограничения  на применение силы органами безопасности;

• судебные гарантии (ст.75 ДП I, ст. 4,5,6 ДП II).

Поэтому имплементация  международного гуманитарного права  может способствовать соблюдению прав человека или, точнее, соблюдению некоторых прав человека в некоторых обстоятельствах - например, в отношении процессуальных гарантий во время вооруженных конфликтов.

ППЧ и МГП  имеют различные сферы применения. МГП применяется только в случае вооруженного конфликта и предусматривает целый ряд гарантий, отражающих специфические особенности таких конфликтов. Значительное число прав человека не имеет аналогов в МГП.

Однако некоторые  права человека и некоторые нормы  МГП накладываются друг на друга. Это касается, прежде всего, "неизменного  ядра" прав человека, то есть прав, действие которых не может быть приостановлено ни при каких обстоятельствах.

Кроме того, эти  две отрасли права дополняют  друг друга. Некоторые права, признаваемые МГП, усиливают некоторые права  человека:

• либо в силу того, что они соответствуют правам человека, действие которых государства  могут приостановить в особых кризисных ситуациях (например, судебные гарантии, которые, как таковые, не считаются частью "неизменного ядра" прав человека);

• либо в силу того, что они идут дальше в плане  защиты жизни, чем соответствующие  права человека (например, право  на жизнь лиц, пользующихся защитой МГП).

Поэтому имплементация  МГП может способствовать соблюдению прав человека или, точнее, соблюдению некоторых прав человека в некоторых обстоятельствах. Внутригосударственные законы и подзаконные нормативные акты, включающие в себя положения МГП, могут, таким образом, рассматриваться как включающие в себя нормы, предусматриваемые международными конвенциями о правах человека.

Этот вывод  не может не укрепить решимость всех тех, кто стремится обеспечить более  полное уважение прав человека, более активно способствовать имплементации МГП.

31. Судебная и административно-правовая  форма защиты прав и свобод  чел-ка и гражданина.

Права человека – это определенные нормативно структурированные свойства и особенности бытия личности, которые выражают ее свободу и являются неотъемлемыми и необходимыми способами и условиями ее жизни, ее взаимоотношений с обществом, государством, другими индивидами. Защита прав граждан осуществлялась двумя путями: административным (путем рассмотрения жалоб в вышестоящих органах) и судебным. Хотя к юрисдикции судов было отнесено немало дел, все же судебный порядок защиты прав граждан долгие годы оставался исключительным. Он применялся в случаях, прямо предусмотренных законом. При отсутствии прямого указания в законе о праве на судебную защиту, людям оставалось обращаться только в вышестоящие в порядке подчиненности органы. В нашей литературе было немало написано о сравнении административного и судебного порядка рассмотрения жалоб. Почти все авторы отдавали предпочтение судебному порядку, хотя и отмечали определенные достоинства порядка административного. Здесь необходимо сказать прямо: в качестве органов защиты прав граждан суд и вышестоящая администрация не сопоставимы Административный порядок в силу своих природных качеств – заинтересованности, некомпетентности, закрытости и др. – непригоден для такой защиты. А преобладание этого порядка превратило нас в страну жалобщиков. Жалобщик (б отличие от истца) процессуально не защищен, его права ограничены, он не вправе чего-либо требовать, он смиренно просит у всесильного государственного аппарата, у конкретного чиновника. Можно утверждать, что такое унизительное положение гражданина, добивающегося защиты своих прав, было ярким проявлением правовой беззащитности человека в тоталитарном обществе.

Право гражданина на судебную защиту было закреплено в  ст. 10 Всеобщей Декларации прав человека. В качестве общего принципа это право  вошло и в Конституцию СССР 1977 г. (ст. 57, 58). Но в условиях командно-административной системы оказалось невозможным реализовать этот принцип. Потребовалось еще 10 лет, чтобы уже в иных условиях, при первых шагах к демократии был принят основанный на Конституции Закон «О порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан». Целью этого Закона (принят 30 июня 1987 г.) должно было стать реальное расширение судебной защиты прав граждан. К сожалению, тогда эта цель достигнута не была, антидемократические тенденции оказались сильнее.

Уже в ст. 1 Закона от 30 июня 1987 г. говорилось, что в суд могут быть обжалованы действия, единолично осуществленные должностными лицами. Эта формулировка расходилась с текстом ст. 58 Конституции. Но она очень хорошо отвечала интересам многочисленных управленцев, не желавших допустить судебного контроля за своими действиями. Практика свидетельствовала, что чаще всего нарушения прав граждан допускались комиссионно, коллегиально. И они остались вне судебного контроля.

Потребовалось еще два года, чтобы Верховный  Совет СССР в новом составе  под давлением снизу отменил антиконституционное ограничение. Новая редакция Закона о судебном обжаловании (от 2 ноября 1989 г.) допускала обжалование как единоличных, так и коллегиальных действий должностных лиц, допустивших ущемление прав граждан. И все же решены были не все проблемы, устранены не все препятствия. Так, и по новому Закону нельзя было обжаловать в суд действия общественных организаций и их органов, нарушивших права граждан. Пришлось преодолевать и эту преграду. В Декларации прав и свобод человека и гражданина, принятой Верховным Советом Российской Федерации и включенной в Конституцию России в ноябре 1991 г., предусматривалось судебное обжалование решений и действий не только государственных органов и должностных лиц, но и общественных организаций.

Так была преодолена первая «линия обороны» административной системы и существенно расширена судебная защита прав граждан. В рамках нормативистского понимания права наметились определенные положительные тенденции. И все же две крупные области нарушений прав граждан оставались вне судебного контроля. Во-первых, это были усмотренческие действия управленческих органов, во-вторых, принимаемые ими нормативные акты. Чтобы преодолеть и эту «линию обороны», потребовалось отказаться не только от практических, но и от некоторых теоретических стереотипов.

Усмотренческие  действия органов управления оставались за пределами судебной защиты и после ноября 1991 г. Сохранявшая силу формулировка Закона СССР от 2 ноября 1989 г. о защите прав, предоставленных гражданам законом или другим нормативным актом, была основана на узком понимании субъективного права и не распространялась на усмотренческие действия должностных лиц. Между тем подобные действия составляли большинство управленческих решений. А в дальнейшем, по мере сокращения императивных предписывающих начал в законе и расширения диапозитивных начал, объем усмотренческих полномочий должен был расшириться. Значит, в интересах граждан и общества была потребность поставить и эту деятельность под судебный контроль.

Традиционное  для нашей практики и теории возражение против подобной постановки вопроса было хорошо известно. Оно заключалось в том, что суд может проверить только законность предопределенных действий, т.е. их соответствие или несоответствие норме, но не целесообразность. Иначе одно усмотрение – административное будет проверяться другим усмотрением – судебным. Отсутствие прямых однозначных указаний в норме не дает оснований для судебного контроля.

Это возражение оспоримо. Оставить усмотренческие действия органов управления вообще без контроля нельзя, это таит в себе опасность произвола. А судебный контроль действительно заключает в себе элемент усмотрения, без такого усмотрения деятельность суда вообще невозможна. Но, как говорится, усмотрение усмотрению рознь. Судебное усмотрение безусловно намного объективнее, квалифицированнее, беспристрастнее административного, поскольку любой суд, как выборный орган, по своей природе больше приспособлен к защите прав человека. Судебное усмотрение может и должно составить противовес любому другому усмотрению.

Правда, и прежде, по ранее действовавшему законодательству, суд имел право проверять многие усмотренческие действия органов управления. Вот некоторые тому примеры. Скажем, суд определял, есть ли система в нарушениях трудовой дисциплины, достаточная для увольнения работника. Администрация принимала такое решение, а суд его проверял. Есть ли грубая неосторожность потерпевшего, дававшая основания для применения смешанной ответственности при повреждении здоровья? Администрация решала, а суд проверял. Примеров было много. Но все они были исключениями. Нужно было превратить исключения в общее правило: в возможность суда проверять усмотренческие действия администрации.

Таким образом, в перспективе, по мере продвижения  к правовому государству, нужно было расширить судебную защиту прав граждан от нарушений со стороны органов управления. Всякое действие органа управления – однозначно предопределенное или усмотренческое, – если оно нарушало права человека, должно стать предметом судебного контроля.

Прошлые теоретические стереотипы не допускали также судебной проверки нормативных решений. В соответствии с такими взглядами в Законе СССР от 2 ноября 1989 г. (в самой последней редакции бывшего союзного законодателя) устанавливалась недопустимость обжалования гражданами в суд актов органов государственного управления и должностных лиц, имеющих нормативный характер. Считалось, что принятие нормативных актов является уделом законодательной и исполнительной власти, суд же призван только применять эти акты, но не судить об их качестве. Такой подход соответствовал подчиненной роли суда.

Подлинное разделение властей невозможно без судебного  контроля за нормативными актами. Контроль за качеством нормативных актов, принятых как законодательными, так и исполнительными органами, необходим. С помощью подобного контроля отделяются правовые акты от неправовых. Поэтому органом такого контроля может и должен быть суд, квалифицированный и независимый. В отношении нормативных актов высшей юридической силы судебный контроль может осуществляться Конституционным Судом, в отношении остальных актов – судом общей юрисдикции или арбитражным судом.

Необходимые практические шаги были сделаны в самое последнее  время, законы приняты. Законом Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» было допущено обжалование гражданами в суд любых действий, нарушающих права и свободы граждан. Ограничительное условие о возможности защитить в суде только такое право, которое предоставлено законом или другим нормативным актом, в текст нового Закона не вошло. Гражданин сам решает вопрос об обращении в суд: если он считает, что его право нарушено, то заявление в защиту права подлежит рассмотрению в суде. Следовательно, и усмотренческие действия управленческих органов стали объектом судебного контроля.