Восточные влияния на учение Платона о бессмертии души

     В работе «Эрос у Платона» Лосев  говорит об «утверждении абсолютного в любви»⁶, то есть об идеальном, главенствующем значении Эроса в бытии, о связи Эроса и души, о «средней» природе Эроса и о ступенях эротического восхождения к высшему бытию, что представлено в диалоге «Пир». Лосев дает подробную характеристику идеального бытия, выделяя разные смыслы употребления слова «идея» Платоном. Классификация значения «идей», а также само понимание идеи у Лосева определяется взглядами, выраженными в его собственной философской концепции; философ представляет учение Платона об идеях через аспекты своей проблематики.

     Из  более современных работ стоит  отметить работы А.Л. Доброхотова, в  которых анализируется природа  Начала бытия, принципы становления  сущего, и выясняется статус иррационального космического состояния, «стихийного», то есть «необходимости». Также необходимо сказать о работах Васильевой Т.В. как об еще одной попытке обращения к космологической проблематике Платона, включающей в себя провозглашение тождества микро- и макрокосмоса и анализ самого макрокосмического (Васильева также поднимает вопрос о соединении двух описаний творящей причины в диалоге «Тимей»).

     Из  отечественных исследований следует  также отметить работу Сергеева К.А. и Слинина Я.А. «Природа и разум: античная парадигма», в которой представлена попытка фундаментального освещения общих установок философии Платона и античной философии вообще. Также представляет интерес работа Ю.А. Шичалина «Поздний Платон и Аристотель (постановка вопроса)», где проводится исследование сущего, описанного Платоном в диалоге «Филеб». Такой же подробный анализ содержания диалога «Парменид» и учения Платона об идеях мы находим в работе Бугая Д.В. «Критика теории идей в «Пармениде» Платона». Павленко А.Н. представляет специальное исследование по космологии разных мыслителей (в том числе и Платона), где выдвигает положения о «монотеизме» Платона и невозможности полного познания Космоса, а также об «одушевленности» гармонии.

     К самым значительным современным  отечественным комментаторам Платона  следует, на наш взгляд, отнести следующих авторов: П.П. Гайденко («История греческой философии в ее связи с наукой»), Р.В. Светлов («Платонический философский lexicon», где еще раз поднимается проблема двух смыслов слова «идея»), Ю.Г. Седов («О «способности различения» в философии Платона и Аристотеля»).

      1.2. Учение Платона об идеях

    Платон поддержал основные тенденции предшествующей философии, возникшей в школе Пифагора, принципиально осознавшей свою предметную область в школе Парменида, получившей развитие в школах софистов, у Сократа и в школах сократиков.

    От  пифагорейцев Платон унаследовал противопоставление божественной и человеческой мудрости, учение о бессмертии души и осознание  необходимости должным образом воспитать философа и сформировать образ его жизни, поскольку душа не берет с собой на тот свет ничего кроме «воспитания и образа жизни». От Парменида противопоставление сферы подлинного бытия-ума сфере становления и связанного с ним мнения. От софистов и Сократа — необходимость «воспитывать людей» путем изучения определенного набора дисциплин, обеспечивающих переход от мира становления к миру подлинного бытия, а также специальное внимание к происхождению государства и права.

    Исходное  пифагорейское понимание философии  как «любви к божественной мудрости» Платон трансформировал в образе Сократа, подвергающего испытанию человеческую мудрость по предписанию божества в Дельфах и на основании указаний божественного голоса: Сократ в этом отношении оказался таким же олицетворением философии, как демон Эрот, олицетворяющий вечное стремление находящейся здесь души к миру подлинного бытия и знания («Пир»).

    Таким образом, мировоззренческой концепции Платона предшествовали:

    а) учение о бытии Гераклита (всё течёт, изменяется и находится в становлении, подчиняясь Логосу);

    б) учение о бытии Парменида (реальное бытие неизменно и невидно, но умопостигаемо, изменчивы лишь зримые вещи - отражение безвидного);

    в) учение о бытии Анаксагора (всему  в мире сообщает порядок и всему причиной служит “Ум”).

    В своих трудах Платон упоминает и  других философов, но вероятнее всего “Учение об идеях” мотивировано именно вышеприведёнными и основано, главным образом, на них:

    а) их известные постулаты - явные исходные конструкты “Учения” Платона;

    б) несмотря на некоторые отличия в формулировках, эти конструкты вполне совместимы;

    в) для совмещения их в единое целое требовалось сравнительно немногое - найти принцип этого совмещения и убедительно обосновать.

    Представив  наиболее вероятные предпосылки  и основания “Учения об идеях”, конкретизируем его мотивацию - возможную “проблему Платона”. Тематика диалогов Платона довольно широкая, но во многих из них анализируются отношения “бытие-небытие”, “единое-многое”, “неизменное-изменчивое”, “подобное-неподобное”. В упомянутых учениях Гераклита, Парменида и Анаксагора мы обнаруживаем практически те же древнегреческие категории, а также попытки дать им определение. Что же в них осталось безответным? Вкратце выделим наиболее существенное:

    а) У Гераклита устойчивость “вещей”  обоснована соразмерностью некоему  невидному и постоянному потоку бытия, но отношение “вещей” к этому потоку дано в аллегории - как тезис, не имеющий основания;

    б) Парменид, постулировавший наличие  двух видов бытия, неизменного безвидного и уподобляющегося ему зримого, представлял это “уподобление” как естественное “устремление” зримого к совершенству безвидного, но причину этого “устремления” обосновать не смог;

    в) У Анаксагора “Ум” и “бытие вещей” логически жёстко не связаны - “порядок вещей” ни к каким причинам не возводится, а просто приписывается: воздуху, эфиру, воде и многому иному⁷.

    “Федон” - начало “Учения об идеях”. Рассматривая в вышевыделенном контексте диалоги “Федона”, можно заметить - в них очень тщательно анализируются все возможные подходы к проблеме “уподобления зримого невидному” (нерешённой Гераклитом и Парменидом). С этой целью априори принимается наличие двух видов мировых сущностей: “безвидного и всегда неизменного, постижимого в размышлении” и “зримого, непрерывно меняющегося, воспринимаемого чувственно”⁸. Исходя из этого, далее рассматриваются:

    а) отношения “душа-тело” (душа бессмертна, близка к божественному, она “владеет” и управляет телом);

    б) отношения “знаний” - чувственного и истинного;

    в) отношения “единое - многое” (в контексте “подобия”);

    г) предположения об истоках “вещей” (о “порождающих” причинах

“вещей”);

    д) отношения двух видов бытия - “сущего” и “несущего” (субстратного начала “сущего”).

    В конце дискуссии собеседники склоняются к мнению: на чисто понятийной основе причину “уподобление зримого безвидному” найти не удастся, нужен другой путь - попытаться представить это “уподобление” в принципе, в его осуществлении. В общем виде формулируется и сам принцип - “прекрасное причастно прекрасному”: “...ничто иное не делает вещь прекрасною, кроме присутствия прекрасного самого по себе или общности с ним, как бы она не возникла...”⁹.

    Платон  доволен результатами дискуссии: “...надёжнее ответа нельзя, по-моему, дать ни себе, ни кому другому. Опираясь на него, я  уже не отступлюсь. Да, я надёжно  укрылся от опасностей, сказавши себе и другим, что прекрасное становится прекрасным благодаря прекрасному...”.

    Радость переполняет Платона и его  “озаряет”: “...единственный путь, каким  возникает любая вещь, - это её причастность особой сущности, которой она должна быть причастна...”. Он готов закричать во весь голос: “Я нашёл!” - если в дальнейшем мне потребуется другое и лучшее основание, их уже можно будет сопоставлять и сравнивать. Но найден лишь путь к решению проблемы, к тому же природа “особой сущности”, к которой должны быть причастны “вещи”, пока неопределённа.

    Что же предпринимает Платон? Последующие диалоги “Федона” отличны от проанализированных ранее - в них не столь отчётливы цели дискуссии, много рассуждений и бездоказательных суждений. Тем не менее, предисторию этих диалогов мы уже выяснили и оснований для их корректного обобщения в интересующем нас контексте вполне достаточно. Очевидная цель собеседников - найти возможность шага вперёд. Отсюда - сужение тематики дискуссии и переход к обсуждению: природы “вещей”, отношений между “вещами” и восприятия “вещей” человеком - как воспринимаются “вещи” и как они “мыслятся”¹⁰.

    Новый раздел дискуссии начинается с обоснования  опорного тезиса - у “вещей” две  “идеи”: “частная” (её конкретный “образ”) и “родовая” (то, что едино во всех её подобиях). Далее подробно анализируется: почему подобны многие “вещи”, почему подобные “вещи” могут иметь отличия, почему так устойчивы “родовые идеи вещей”?¹¹. Убедившись, что все “вещи”, как и “частные идеи вещей”, преходящи, а ”родовые идеи вещей” каким-то образом сохраняются и воспроизводятся, собеседники склоняются к признанию:

    а) существует что-то неизменное, изначально овладевающее “вещью” в становлении и являющееся в подобии “вещей” как “единое” во “многом”;

    б) это неизменное может представлять собой ничто иное, как “родовые” - “неуничтожимые идеи вещей”.

      Термин “идея” впервые появляется  в “Федоне” именно в этой  части дискуссии, в одной из фраз Федона: “...Помнится...Симий и Кебет... признали, что каждая из идей существует и что вещи в силу причастности к ним получают их имена...” ¹². В последующих рассуждениях о признаках чисел Сократ применяет уже словосочетания: “идея чётности / нечётности чисел”, “идея дробного / целого числа”, “идея жизни”¹³. Что же подразумевается под “идеей” в “Федоне”? Предположительно и по сути это общепринятое “понятие” о вещах или явлениях - их специфицирующий “опознавательный образ” (совокупность признаков, выделяющая в общем многообразии и позволяющая идентифицировать).

    “Теэтет”. В диалогах “Теэтета” отчётливо продолжено намеченное Платоном в “Пире” и “Федре”. В них детально анализируются основные постулаты “прекрасных учений” великих “мудрецов”: Протагора, Гераклита, Эмпедокла и Гомера. В ходе этих диалогов последовательно критикуются:

    а) постулат Протагора “мера всех вещей - человек”(“меры” и“истины” всегда относительны);

    б) постулат Гераклита “всё течёт и изменяется” - есть два вида движения: изменение самой “вещи” (“текучесть”) и перемещение “вещи” (“движимость без изменения”). Отмечается также наличие учений Мелисса, Парменида и других философов, утверждающих, что “всё едино и неподвижно” (противоположное Гераклиту), которые также нуждаются в критике. Однако, по признанию Платона, “страшнее их всех один Парменид”, вызывающий “и почтение, и ужас” своей скрытой, “благородной глубиной” . Учения, упомянутые последними, собеседники почему-то не обсудили.

      “Софист”. Причина этого проясняется в диалогах “Софиста”. В образе их главного участника “Чужеземца из Элеи”, “друга последователей Парменида и Зенона” - вполне узнаваем сам Платон, который активно оппонирует Пармениду и главному тезису его учения: “Этого нет никогда и нигде, чтобы несущее было”¹⁴.

    В ходе дискуссий Чужеземец стремится доказать, что существует как “сущее”(бытие), так и “несущее” (небытие). Ведь наряду с “вещами” есть и “отражения вещей” (в чувственно-умозаключительных “образах”, в зеркальных и прочих “копиях”), которые не “истинны”, т.е. не являются “подлинными вещами”.

    Чтобы подвергнуть испытанию упомянутый тезис Парменида им выдвигается  “безумный” антитезис: “небытие в каком-либо отношении существует, а бытие каким-то образом не существует”¹⁵.

    Обосновав его правомочность с помощью  категорий “единого” и “целого”, Чужеземец доказывает: “бытие и  небытие относительны”.

    На  этом он не останавливается и упоминает о наличии другого подхода к бытию: есть, настаивающие на том, что “...истинное бытие - это некие умопостигаемые и бестелесные идеи; тела же ...они... называют не бытием, а чем-то подвижным, становлением...”. Исходя из многообразия подходов к “бытию”, Чужеземец считает необходимым найти определение - что означает “существовать”? и предлагает исходное: “оно есть ничто иное, как способность к страданию или действию”¹⁶.