Государственное устройство средневековой Японии и средневекового Китая, сравнительный анализ.

Из истории известен такой нормативно правовой акт как «18 законов императора Сётоку Тайси», изданный в 604 году, который иногда называют первыми конституционными нормами, позже он же проводит реформы государственного аппарата. Следующим реформаторам стал молодой принц Котоку, создававший законодательство по китайской системе «рицурё» (уголовно-административный). Голландский исследователь Ванденберг отмечает, что « в 645 г. появился в лице Котоку Тенно разумный и сильный управитель, который, по тщательно  подготовленному плану, сломил могущество феодалов и осуществил по китайскому  образцу полное преобразование государственных учреждений по типу абсолютной монархии. Он уничтожил должность канцлера и государственного советника и заменил их министерствами по китайскому образцу. Он объявил всю страну собственностью Тенши, всех жителей своими подданными, он сам назначил всех чиновников и уничтожил наследственность должностей. Страна получила новое подразделение на провинции и уезды, земля была разделена по известным законам между народом, всюду были восстановлены мир  и тишина»[6, с. 34]. Затем уже, как отмечает Воробьёв, происходит формирования государственных институтов, с опорой на китайский опыт и собственное видения государства императором: «Впрочем, японские императоры, отстаивая заморские концепции власти суверена, не забывали и про старые, местные представления, подкрепляющие эту власть. В указе 647 г. напоминается о том, что император правит страной по воле богини Аматэрасу, а в 683 г. император Тэмму прямо именовал себя воплотившимся божеством, управляющим восемью островами. Эта версия надолго обосновала теократическую сторону императорского авторитета в Японии. Однако и она не смогла сколько-нибудь значительно укрепить идею неприкосновенности монарха. Только за 55 лет Япония выдержала четыре мятежа, связанные с борьбой за престол: в 645, 649, 658, 686 годах, не говоря уже о гражданской смуте в 672 году. В стране не создалось твердого порядка престолонаследия. Хотя из шести императоров Японии во второй половине VII в. только двое не оставили мужского потомства, трон переходил к сыновьям лишь дважды: к Кобуну (на несколько месяцев) и к Тэнти; трижды наследовали братья и сестры покойного (Котоку, Саймэй, Тэмму) и один раз — одна из жен покойного (Дзито). Завещание императора решающего значения не имело (случай с Кобуном и Тэнти). Допускалось и воцарение императриц (Саймэй, Дзито).» [2, с. 198-199]. Как видно: салический порядок наследования активно нарушался. Обосновать это можно синтоизмом,  связывающий происхождения только одной династии монархов от божеств. Что отличается от Китая, в котором было большое множество монархических династий, не подкреплённых сильной религиозной основой. Что же касается религиозной основы государственности, то она, как показывают многие авторы, играла решающую роль в становлении государства. Проникновение буддизма в V－VII веках оказало огромное влияние на формирование государства. Как указывает Ванденберг «Но наибольшее значение для Японии имела долголетняя связь с Кореей, вследствие непрерывного проникновения китайской культуры, и, главным образом, буддизма.»[6, с. 30]. Проникновение буддизма в Японию именно через китайских монах, которых брали для обучения японских буддийских монахов сутрам, является фактом. Кроме самой религиозной идеологии они несли и идеи централизованного государства. Так и Конрад отмечает « Буддийская церковная иерархия - монахи и прелаты разных степеней представляла для Японии готовую модель феодального общества. Буддийские храмы и монастыри смогли стать опорными пунктами для установления централизованной системы управления. Недаром в дальнейшем в Японии церковное и административное районирование страны полностью совпадало » [7, с. 67]. То есть религия служила не только идеологическим началом, но и материальным, проявляющимся в формировании административного деления страны. Кроме того, происходит синтез буддизма с чисто японской идеологией синто. Эта религия уже несла в себе моральные нормы, являющиеся первоначальными социальными норами. В самой же японской религии, синто, уже существовала идея зародышевой  государственности, которая в последующее эволюционирует под внешними факторами развития общества и под всё большим уплывом буддизма.

Большое влияние на создание государства с монархической формой власти повлияли две религии в совокупности как отмечает Хёрн- «Япония обязана величайшей благодарностью обеим своим  религиям,  создателям и хранителям её моральной силы – синтоизму, который учит, что человек должен больше думать об императоре и государстве, чем о себе и своих близких, и буддизму который воспитал в нём способность к самоотречению, к самозабвению, к терпеливому перенесению страданий и к примирению в качестве неизменяемого закона с потерей всего любимого и зависимостью от всего независимого »[20, с. 48]

В начале VIII идёт разработка первого законодательства, включающая рицу- уголовное уложение и рё- административное. Происходит это в 704-708 годах, эта эпоха отмечается  в следующем: «Для эпохи построенной под китайским влиянием системы права «рицурё» было характерно развитие системы законодательных актов, существование и исполнение устоявшихся судебных процедур, включавших институт апелляции, известная ориентация права и правоприменительной практики на исправление преступников, смягчение уголовных наказаний, длительный период отказа от смертной казни, ограничение применения пыток. Исследования показывают, что принцип несообщения текста законов широким кругам населения не всегда соблюдался. На доступном для тогдашнего времени уровне велась учебная подготовка по юридическому профилю» [23, с. 189]

  Русский востоковед Ерёмин, ссылаясь на японских авторов,  приводит   особенности этого законодательства в том, что «Японское право, каким оно существовало приблизительно в 500 г. Нашей эры и в той степени, в какой оно может быть реконструировано по хроникам и иным, более поздним и литературным свидетельствам, было скорее народным, чем узаконенным правом, и скорее передаваемым устно, нежели писанным». Означавшее не только « ещё не отделившееся от обычая, но и « выработанное народом», «близкое к сердцу», «соблюдаемое народом».

  С. Нисибэ говорил « Образ мышления и образ поведения (то, что называется традициями, накопленные в основании принадлежащих всему обществу обычаев, признаются в качестве «обычаев-законов» как бесписьменное право. Соединение обычаев-законов»  и собственно законов становится «порядком в интересах свободы» Здесь, по существу, даётся  схем раннего законотворчества в Японии, когда собственно законы формулировались так, чтобы не противоречить традициям, вступали с последними в продуктивное взаимодействие и приобретали общественно приемлемое содержание, благодаря чему народ становился своего рода соавтором законодательства» [23, с. 185-186].

Хотелось бы подчеркнуть, что в этот период, приходящийся на начало средневековья и зарождения феодальных отношений, удаётся достигнуть высоких государственно-организационных достижений. Это также выделяет Ванденберг: « В области управления государством и законодательства также были достигнуты большие успехи, Период с 645 г. По 707 г. Можно рассматривать, как время наибольшего развития личной власти императора»[6, с. 34]. После этого отмечается заметное падения власти монарха, и усиление влияние больших семейных кланов, таких как Фудзивара, Тайра и Минамото. Первые устанавливают опеку за императором, а их регенты становятся де-факто главной политической силой в стране до конца 1068 года.

    Раздел 1.2. Государственное устройство в период феодальной раздробленности и централизации власти в конце XII –середине XVI (развитой феодализм).

 После ослабления власти Фудживара, к власти начали стремиться два стремительно набирающих силу клана - это Тайра и Минамото. Возвеличиванием кланов происходило благодаря увеличению нового военного сословия или самурайства. Противостояние между кланами длится   с 1068 года   и заканчивается лишь установлением первого  в истории сёгуна в Камакура в 1185 году, под предводительством Минамото. Высшие должности занимают представители этого клана, а к императору представляется советник из рода Минамото, который управляет императорским двором в Киото, в то время как страна управляется с Камакура. То есть возникает двоевластие, когда полицейские и финансовые функции выполняет одно лицо, так как сбор налогов выполняет сам сёгун, а административные и некоторые судебные дела ведутся киотскими министерствами. Долго такая власть не могла продержаться, что привело к установке сёгуната Асикага в 1333году. После этого, как отмечают, начинается период феодальной раздробленности, при котором начинают набирать силу сепаратистки настроения среди населения больших городов, что приводит к «движение за освобождение от крепостничества,  движение за установление республиканской системы правления в вольных городах подрывало господство средневекового феодализма. В период Возрождения в Европе наблюдалось стремление к созданию нового общества. Ростки этого появились и в Японии»[19, с. 59]. А начинается это движение между первым и вторым сёгунатом. Население начинает понимать отстранённость императора, что приводит к всевозможным бунтам, как пишет Хани Горо: «Начиная с XIII века, то есть с так называемого периода Камакура, крестьянские восстания вспыхивают в разных районах страны»[19, с. 54]. Что, однако, приводит к очень интересным результатам: «Среди всех этих и многих других выступлении и форм организаций крестьян, боровшихся за освобождение от крепостничества, особое место занимает крестьянское восстание в провинции Ямасиро в 1485 году, которое явилось провозвестником демократического движения в Японии и имело огромное значение в истории освободительной борьбы японского народа. В 1921 году специалист по истории права профессор Миура Сюко, говоря об этом восстании, подчеркивал, что в ходе восстания был создан «народный парламент эпохи сэнгоку»»[19, с. 55]. Это свидетельствуя о возможности населения Японии к созданию эффективной самоорганизации: «В феврале 1485 года крестьяне уезда Отокуни и других уездов провинции Ямасиро, имея уже в то время свои органы самоуправления вроде уездного собрания (корисотю), поселковых собраний (сюкай) и сходок (ёриаи)»[18, с. 56]. Хани Горо пишет, что это приводит к следующему: «Крестьяне избрали 38 своих представителей и образовали руководящий орган собрания. В феврале следующего, 1486, года во время второго созыва народного собрания, проходившего в помещении храма Бёдонн в городе Удзи, после обсуждения было принято законодательство провинции Ямасиро. Крестьяне сами определили размер налогов, подлежащих выплате феодалу.)»[19 с. 56]. Это самый примечательный случай в истории Японии, который прямо показывает стремление  народа к управлению государством. Об этом же далее повествует Хани Горо: «В XVI веке в ряде городов Японии, таких как Сакаи провинции Идзуми, Хирано провинции Тотоми, Кувана  провинции Исэ, Мицуки провинции Тотоми, зародилась республиканская система правления. В таких городах, как Касивадзаки провинции Этиго, Мацуяма провинции Мусаси, полицейские функции на рынке перешли из рук феодалов в руки органа городского самоуправления горожан признавалось право арестовывать и наказывать солдат, вторгающихся на территорию города. Имеются факты, свидетельствующие также о том, что жители Японских городов стремились обеспечить за собой полицейские права»[19, с. 59]. Эти города являлись призамковыми или находились в частнособственных владениях сёэн. Недовольное крестьянство пыталось таким образом ослабить гнёт.

Состояние государственного устройства в этот период полностью охарактеризовывает Мендрин: « Действительно! Верховный глава государства, император, с титулом, но без всякой власти, и его подчинённый сёгун, без верховного титула, но с верховной фактической властью! Номинальный император, без правительства, с небольшим придворным штатом, состоящим чуть ли не наполовину из женщин, и фактический глава государтсва, сёгун, со своим официальным сёгунским правительством. Императоры, возводимые и низводимые волей сёгунов, получавшие от них свое содержание, подчинявшиеся данному им сёгунскому регламенту, даже в своей уединённой дворцовой жизни, и сёгуны, получавшие свой титул от этих же императоров, распоряжавшиеся бесконтрольно финансами страны, имевшие свой двор и церемониал, ведшие международные сношения. Мятежники-императоры, возмущавшиеся против сёгунов, и сёгуны, каравшие этих мятежников ссылкой за их посягательств на сёгунские права. Сёгуны, оставившие свои сёгунские династии, развившие и закрепившие феодальный срой, давившие своей умелой политикой, с одной стороны, феодалов, с другой - императоров, при помощи тех же феодалов, феодальный строй, прочно установившийся и разработанный, развитый до беспримерной детальности. Сами феодалы с их дружинниками, видевшие в императоре своего верховного повелителя, признававшие за ним его верховные права, его божественное происхождение, и в то же время клявшиеся на верность сёгунским династиям, гонявшиеся за императором, как за преступником, по велению сёгуна. Феодалы, из которых одни воевали за императора против сёгунов, другие за сёгунов против императоров, причём лояльность и тех и других признавалась общественным мнением. Наконец, само общественное мнение, взгляд страны, всего его населения, спокойно смотревшего на совместное существование вещей, признававшее права как за одними, так и за другими. Эта страна, это население, допустившее оба явления, одинаково поддерживавшее их оба, пока одно из них рухнуло само собою. Ничего подобного нет, и не было в такой степени в истории какой-либо иной страны. И этому « Вольная история Японии» может иметь для нас глубокий, захватывающий интерес, едва ли не больший, чем для японцев. Она даёт нам историческое описание нового, незнакомого нам явления в области человеческих взаимоотношений, оригинального факта политической жизни.»[12, с. 17-18]. Этим можно полностью описать характер политической системы периода, захватывающего два сёгуната.

    Для укрепления  государственной власти и подавлению  народных восстаний в отдельных  городах страна нуждалась в  сильной личности, способной снова  централизовать страну. Такой личностью оказался даймё (крупный феодал) - Ода Набунага. Он смог объединить страну, опиравшись на военное самурайское сословие. Два союзника Ода, Токугава Иэясу и Тоётоми Хидэёси, помогали в собирании земель. Они же после смерти Ода противостояли за окончательное господство. Страна была разделена на восточный регион- канто, во главе с Токугава, заседавшего в Эдо (современное Токио), и западный регион- кансай, во главе с войсками Хидэёши в Киото. Итог противостояния был решён вследствие битвы на равнине Сакигахара в 1600 году, в котром Токугава Иэясу одержал полнейшую победу. После этого начинается период Эдо, ознаменовавшейся установлением третьего сёгуната  в Эдо, а также глобальной изоляцией страны.

Хотелось бы подметить, что районирование на канто и кансай существует в Японии до сих пор.

 Раздел 1.3.Государственное устройство в период сёгуна Токугава в начале XVII – середина XIX (поздний феодализм).

Токугавское правительство, установив свою военную власть, издаёт ряд законов, направленных на обеспечения порядка и прибыли в казну за счёт налоговых сборов  с населения. Об этом свидетельствует Хани Горо: « В основе феодального господства токугавского правительства лежала система, в силу которой подавляющие большинство народв было прикреплено к земле в качестве крепостных и вынуждено было нести тяжелое бремя налогов и принудительного труда. Правительство всеми силами поддерживало и укрепляло это систему.

   Основными законами, с помощью которых токугавское правительство  поддерживало и укрепляло эту систему, были закон «О введении книг регистрации для гоннингуми (пятидворок)», направленные против крестьян указы и законы «О строгом наказании за участие в восстаниях и бегство».

  На основании этих  законов подавляющее большинство  народа было прикреплено к  земле в качестве крепостных. Чтобы обеспечить сохранение власти феодалов, взваливших на плечи народа тяжелое бремя налогов, которое состояло из продуктовой ренты, достигавшей около 2 /3 урожая, главным образом риса (его крестьяне должны были выращивать в обязательном порядке), трудовой повинности (она состояла из различных видов работ, например дзёгоэки – работы по перевозке и транспортировке товаров, принадлежавших феодалам), а также отработочной ренты и различных налогов, накладываемых на торговлю и промышленность, эти законы прикрепили народ к мелким участкам земли. В соответствии с этими законами была установлена взаимная слежка, основанная на принципе круговой поруки, создана феодальная полицейская система, основанная на принципе «разделяй и властвуй», при которой людей принуждали к тайным доносам и лишили народ свободы собраний, союзов и прочих свобод. Кроме того, была создана специальная полиция для контроля над населением, дабы оно не подверглось влиянию христианской религии. Вновь по всей стране были воздвигнуты заставы, которые ограничивали свободу места жительства. Вся эта система, направленная на поддержание феодального господства, могла существовать в конечном счёте лишь благодаря политике изоляции страны от внешнего мира» [19, с. 70-71]. Хотелось бы отметить, что такую часть налога не устанавливало даже маньчжурское правительство в Китае. Все проводимые меры в этот период направляются на поддержание централизации власти  путём ограничение любых средств сепаратизма внутри страны. Даже ставка императора в Киото находится под контролем регентов  и советников сёгунского правительства. Христианская вера, привезённая голландскими торговцами, которым единственным было позволено заходить в один из южных морских портов, искоренялась из японского общества сёгунским правительством. Видимо в нём правящая элита видела угрозу власти. В первую очередь идеологическую. Кроме того новое правительство ведёт борьбу с неповинующимися феодалами. Так Богданович утверждает, что  « всё первое время правления шогунов из рода Токугава было, как мы видели, наполнено борьбой с независимыми даймёсами сначала с помощью оружия, потом путём законодательства» [6, с. 119]. Однако центральный госаппарат давал достаточно полномочий и местным властям. Всё-таки администрация сёгунской власти, заседавшей в Эдо, на тот момент боялось брать власть полностью под  свой контроль, однако местные власти, по большинству, подчинялись власти сёгунов. Сказывалось также и влияние императора в Киото, имевшего формально свой фиктивный административный аппарат.