Управление массовым сознанием

Хотя  далеко не все общественные слои и  политические течения в стране были способны поставить правильный диагноз "болезням" России, симптомы болезни  ощущали все — от консерваторов  до левых радикальных кругов. И  все предлагали рецепты и методики лечения, столь же различные, сколь  различны были интересы стоящих за ними классовых сил. В частности, позитивистская социология в России с первых ее шагов выступила в  качестве идейного оружия кругов, заинтересованных в известном ограничении самодержавия, в разрушении дворянской монополии  на высшее образование, государственное управление и т.п.

2.2. Методология позитивистски ориентированных

отечественных социологов

     Научное знание позитивистов говорит им, что общество эволюционирует постепенно, и практическую задачу науки социологии они видят в том, чтобы сгладить социальные противоречия, предотвратить конфликты, войны и революции. Однако, методология позитивистов была различных направлений.

Николай Яковлевич Данилевский (1822 – 1885) –  создатель первой в истории социологии антиэволюционистской модели общественного  прогресса на основе идей органицизма  и биологизма. Своей теорией культурно-исторических типов Данилевский в работе "Россия и Европа" [14](1869г.) возвестил о начале кризиса идей европоцентризма и эволюционизма. Фундаментальной особенностью предложенной им схемы развития общества является отрицание фактов взаимодействия и взаимного влияния народов в ходе истории и абсолютизация уникальности неповторимой внутренней ценности различных культур. По Данилевскому, история общества есть история борьбы обособленных друг от друга локальных систем с окружающей их средой и между собой. Каждая из таких культур (типов) проходит стадии, характерные для развития любого живого организма: рождения, возмужания, дряхления и гибели. Причем наиболее перспективным в смысле потенции общественного развития Данилевский, в духе своих славянофильских утверждений, считал славянский тип.

     В качестве методологического подхода он предлагал "естественную" систему группировки исторических событий, учитывающую многообразие человеческой истории, исходя из определенных типов ее развития, тогда как временная классификация (по степеням и фазам изменения культуры) объявляется второстепенной. Тем самым Данилевский отвергал линейно-эволюционную концепцию истории. Каждый социальный организм, в том числе и культурно-историческое явление, рассматривается как целостная система, некий "морфологический принцип", структурный план которого "начертан рукой промысла".

     Человечество, по мнению Данилевского, – только отвлеченное понятие, реальными же носителями исторической жизни выступают "естественные" системы – обособленные "культурно-исторические типы". Главным критерием выделения типов является языковая близость, а сам культурно-исторический тип понимается как сочетание психоэтнографических, антропологических, социальных, территориальных и других признаков. Таким образом, на место однолинейной исторической схемы Данилевский ставит "драму" многих культурно-исторических типов, каждый из которых образует целостный организм и переживает подобно живому организму соответствующий жизненный цикл от зарождения через расцвет к упадку.

     Другим не менее оригинальным отечественным социологом раннего периода был Лев Ильич Мечников (1838 – 1888). Главное его произведение -"Цивилизация и великие исторические реки. Географическая теория развития современных обществ" (1889) [15]. В этой работе Мечников выступил как крупнейший представитель географической школы в социологии, и в этом качестве стремился объяснить неравномерность общественного развития изменением значения одних и тех же географических условий, прежде всего водных ресурсов и путей сообщения (рек, морей, океанов), в различные эпохи под влиянием экономического и технического прогресса. В этой же работе он обосновывал и мысль о "нарастании общечеловеческой солидарности" как критерия общественного прогресса.

     Петр Лаврович Лавров (1823 – 1900) стоял у истоков субъективного направления. Личность и ее положение – ключ к пониманию его системы. Именно индивид является единственной реальной движущей силой общества [16]. Социология занимается исследованием форм солидарности между сознательными органическими особями, генезиса и истории этих форм.

     Николай Константинович Михайловский (1842 – 1904) стал продолжателем применения в социологии "субъективного метода". Социология имеет дело с явлениями, имеющими цель, в отличие от явлений природы. Следовательно, социолог не может относиться к этим явлениям беспристрастно, он всегда привносит свою субъективную оценку, связанную с этическими нормами, критериями и отношением к "идеалу", справедливости.

     По мнению Михайловского, задача социологии состоит не в изучении объективных свойств социальных процессов и явлений или закономерности объективного развития, а в исследовании целеполагающих и этических факторов человеческой деятельности, т.е. прежде всего индивида, личности и конструируемого ею социального идеала [17]. Именно развитие личности является целью общественного прогресса, средством же такого развития является преодоление отчуждения личности от общества, возвышение ее над ролью простого придатка (средства) общества. На этом же утверждении определяющей роли личности в истории основана и знаменитая концепция, "героя и толпы" [17], в которой Михайловский абсолютизирует роль выдающейся личности в истории.

     Ролью индивида в истории и разработкой идеи общественного прогресса в духе субъективистской социологии занимался также Николай Иванович Кареев (1850-1931).

     Евгений Валентинович де Роберти (1843 – 1915) принадлежал к числу тех позитивистски ориентированных отечественных социологов, которые в качестве определяющего функционирования общества выдвигали психосоциальный фактор. Центральной категорией у него стало понятие "надорганическое". С одной стороны, это – высшая социальная форма проявления мировой энергии, а с другой, – продукт психического взаимодействия [18]. Надорганическое проходит в своем развитии две стадии: от простейших психофизических отношений людей до глобальных психологических взаимодействий в форме общественных процессов и явлений, которые подразделяются на четыре группы: науку, философию (или религию), искусство и практическую деятельность, или поведение, куда входят техника, экономика, право и политика. Эта классификация стала основой теории "четырех факторов цивилизации" де Роберти.

     Максим Максимович Ковалевский разработал позитивистско-ориентированной генетическую социологию. Он отрицал односторонний детерминизм в объяснении социальных явлений и утверждал полипричинное объяснение социальных явлений, согласно которому причиной социальных изменений является постоянно идущий процесс социальных взаимодействий и взаимовлияний и, таким образом, не существует единого определяющего социального фактора. Изучение генезиса этих взаимодействий и составляет задачу социологии.

    Предмет  социологии, по Ковалевскому, – "социальный  порядок и прогресс", которые  в реальности существуют только  в единстве социальных явлений. "Социальный порядок" есть  система взаимодействий людей  разного рода, подчиняющаяся особым  законам эволюции и функционирования [19].

     Общественный прогресс состоит в постоянном расширении сферы "солидарности" и "замирения". В истории социальная солидарность представляет собой универсальный процесс постепенного сближения социальных групп, классов, народов, государств. Революция пои этом рассматривается как случайный патологический процесс эволюционного прогресса, понимаемого как прогресс социальной солидарности.

3. Итоги и завершение позитивистского этапа

Во время первого этапа появление  новой науки было встречено довольно настороженно правящей бюрократией. В  России со стороны властей с самого начала к социологии сложилось однозначно негативное отношение. Так, например, термин “прогресс” до 1860 г. был официально запрещен правительством. Слово “эволюционизм” также подвергалось гонениям, особенно со стороны теологов, так как они  усматривали в нем материалистический смысл. Помещичье-буржуазное правительство  России, испытав социологический  опыт” народников, стало рассматривать  социологию как “крамольную науку”.

Этим объясняется то, что подавляющая  часть социологов в этот период преследовалась в той или иной форме (ссылки, вынужденная  эмиграция, тюрьма, увольнения, “грозные предупреждения” и т.п.) и не всегда только за антиправительственную деятельность. Публиковать свои работы они вынуждены  были за границей. Русские социологи  в отличие от западных долгое время  не имели своих исследовательских  учреждений, кафедр, журналов, что также  отрицательно сказывалось на положении  социологии в России.

Но, несмотря на все эти препятствия, в России шло становление “русской социологической школы”. По этому  поводу Кареев писал следующее: “Каждый  раз при ироническом отношении  к "русской социологии" я стараюсь напомнить или поставить на вид  одно обстоятельство, которое необходимо принимать в расчет и при оценке значения Михайловского как социолога. Когда в конце шестидесятых годов  писалась его первая социологическая  работа, собственно говоря, социологической  литературы почти не существовало. То громадное количество книг, брошюр, статей, которые на разных языках составляли эту литературу, целиком обязано  своим происхождением последней  трети XIX века. Если в других областях знания, т.е. в более старых пауках, русским ученым и мыслителям приходилось  всегда быть только пришедшими на общую  работу в последний час, то в такой  молодой науке, как социология, русские  выступили одними из первых, одновременно с другими нациями, опередившими нас на пути культурного развития, а некоторые нации даже позже нас, напр., американцы, итальянцы, поляки. Это раз, а во-вторых, у нас одним из самых первых начал работать в новой научной области Михайловский. Далее, если в настоящее время социология начинает входить в число предметов академического преподавания, то тридцать пять лет тому назад “кафедральная” наука или совсем игнорировала социологию, или относилась к ней недружелюбно, и честь введения у нас социологии в умственный обиход интеллигенции принадлежит как раз той передовой журналистике, наиболее влиятельный орган которой, “Отечественные Записки”, сделался первой, если можно так выразиться, социологической кафедрой в России. В названном журнале, в котором появились наиболее крупные социологические труды Михайловского, и в “Знании” за очень короткое время было напечатано такое большое количество статей социологического содержания, что уже тогда зашла речь об особой “русской социологической школе” [20].

Систематическое социологическое  образование во многих странах начало появляться в последней трети  прошлого века. В это время в  Европе, Америке и России предпринимаются  первые попытки ввести преподавание социологии высших учебных заведениях. Это был период самоопределения  социологии как научной дисциплины и начало институциализации. В связи  с этим появилась потребность  в подготовке образованных специалистов по социологии.

В последней трети XIX века на Западе социология стал; занимать видное место  в духовной жизни общества. С одно: стороны, она выступала как важная область научного познания социальных явлений, а, с другой стороны, это  было новое утонченное средство идейной  защиты интересов буржуазии и  борьбы с материалистическим пониманием истории.

В России социология как учебная  дисциплина эпизодически стала появляться в высших учебных заведениях уже  в конце 70-х годов XIX века. Так, в  конце 70-х — начале 80-х годов  Ковалевским были предприняты первые попытки чтения лекций по социологии. В Московском университете на кафедре  государственного права он начал  читать курс лекций по эволюции общественных форм на основе сравнительного анализа. В это же время в Петроградском  университете профессор Н.М. Коркунов свой курс по энциклопедии права стал все больше оснащать социологическим  материалом. Это привело к тому, что в 80-е годы студентам вместо “Энциклопедии права” уже читался  курс пропедевтики обществоведения. Кареев писал, что для того, чтобы этот курс с полным на то основанием назвать  курсом социологии, не хватало только экономического материала.

В начальный период звучали многочисленные возражения против социологии как новой  самостоятельной науки общего характера. Социологию или сводили к какой-либо уже сложившейся конкретной науке, либо представлял как совокупность всех конкретных наук. Это было связано  с рядом причин. Одна из главных  причин была связана с мнением  о том, что социология не имеет  своего специфического объекта, что  социология не имеет своего объекта  для проведения самостоятельного эмпирического  изучения, а поэтому она способна только суммировать выводы, полученные другими науками. В связи с  этим Кистяковский отмечал, что “каждый  из последующих социологов вкладывал  в свою "социологию" свое собственное  содержание, которое соответствовало  его научным интересам и его  запасу знаний” [21].

С 80-х годов слова “социология” и “социологический” становятся очень популярными и появляется масса сборников статей, называющихся “Социологические очерки”, или “этюды”, хотя настоящее содержание статей было совершенно не связано с социологией.