Анализ мнемических процессов человека в философском и психологическом аспектах

      Модель  Куиллиана. Эта модель реализована в виде машинной программы, которая пытается имитировать способность человека понимать и использовать язык естественным образом. В ..сущности, это попытка научить вычислительную машину разговаривать. На самом деле модель Куиллиана гораздо обширнее, чем она представлена здесь, так как описание долговременной памяти - лишь один из аспектов этой модели. Информация представлена в этой модели структурами трех типов, свойствами и стрелками. Различие между элементами и свойствами состоит в том, что они представляют понятия разного рода. Элемент – это структура, соответствующая какому-то объекту, событию или идее. Свойства – структура, сообщающая нам что-нибудь об элементе.

      Модель  Андерсона и Боуэра. Название этой модели “Ассоциативная память человека”. Хотя эта модель и обладает определенными сходствами с предыдущей моделью, она сильно отличается по предлагаемой детальной структуре долговременной памяти. Основным компонентом модели ассоциативной памяти человека является молекула долговременной памяти – называется высказыванием. Эти высказывания сходны с предложениями, с той разницей, что они более абстрактны. Иными словами, высказывание может отображать какую-то лингвистическую структуру, например предложение, но это не есть само предложение. Обычно высказывание — это небольшая группа ассоциаций и ячеек. Каждая ассоциация — бинарная; это означает, что в ней связаны, или ассоциированы, два понятия. Ассоциации бывают нескольких типов. Следует рассмотреть четыре основных типа ассоциаций. Первый - ассоциация, соединяющая некоторый контекст с определенным фактом. Контекст сообщает, где и когда имел место факт, а факт несет информацию о том, что произошло в данном контексте. Второй - ассоциация, соединяющая место и время; это сочетание образует определенный контекст. Место сообщает нам о том, "где", а время — о том, "когда". Третий - ассоциация, соединяющая подлежащее со сказуемым. Такое сочетание образует некоторый факт. Подлежащее сообщает нам о том, к чему относится данный факт, а сказуемое — о том, что происходит с подлежащим. Четвертый - Само сказуемое может быть ассоциацией, состоящей из двух частей: сказуемое нередко сообщает нам о взаимоотношениях между подлежащим и каким-либо объектом. Так, можно сказать, что сказуемое связывает какое-то отношение и его объект. Такова структура высказывания. Оно состоит из некоторого контекста и некоторого факта. Контекст  слагается, в свою очередь, из места и времени. Факт - это подлежащее плюс сказуемое, а сказуемое — отношение плюс объект. В самой нижней строке схемы стоят единицы, не поддающиеся: дальнейшему разложению. Они называются «терминальными узлами». Эти узлы соответствуют основным понятиям долговременной памяти, представленным здесь словами. Они служат для того, чтобы "привязать" высказывание к долговременной памяти; это те фиксированные, точки, к которым можно присоединить любое число деревьев. Таким образом, мы видим, что долговременная память подобна сети из таких деревьев, которые служат для ассоциации различных.

Глава 2.

Мнемоника 

     Мнемоника – метод или способ, основанный на использовании знакомых ассоциаций для улучшения сохранения информации в памяти и ее припоминания. Главная задача этого искусства заключается в том, чтобы указать способы для запоминания в короткое время такого большого числа данных, которое без каких-либо вспомогательных приемов было бы очень затруднительно, а иногда и совсем невозможно запомнить²⁴. 

2.1. История мнемоники 

     Искусство мнемоники очень давнего происхождения. Одни источники указывают, что оно было известно на востоке, другие считают изобретателем греческого поэта Симонида.   Об изобретении его рассказывают следующее. Симонида пригласили к одному богатому человеку на пир. Когда гости уже сидели за столом, Симониду доложили, что пришли два молодых человека, которые желают его видеть. Он тотчас же встал из-за стола и вышел, но никого не нашел. В то время, как он вышел, комната, в которой происходило пиршество, провалилась, и все в ней находившиеся были убиты. Тем, которые желали похоронить своих погибших родственников и друзей, не представлялось никакой возможности узнать их обезображенные трупы. Тогда Симонид старался вспомнить, в каком порядке сидели пирующие за столом, и по месту, ими занимаемому, он мог определить каждый труп. Это подало ему повод к открытию того закона, что по месту можно вспомнить образ известного лица, а это привело его к открытию способа запоминания.

     Мнемонике софисты обучали своих учеников. Разумеется, для греков в этом искусстве было много привлекательного, потому что процветавшее в то время ораторское искусство требовало обширного запоминания. Надо заметить, что ни один оратор греческий или римский не выступал перед публикой с конспектом в руках, а это, конечно, делало необходимым отыскание искусственных приемов запоминания. И действительно, мы видим, что впоследствии мнемоника постоянно связывается с риторикой.

     В сочинениях Цицерона и Квинтилиана  мы находим изложение мнемонической системы (существует мнение, что во времена Цицерона существовала целая мнемотехническая литература), которая потом почти дословно повторялась средневековыми учеными, а также в XIX столетии.

     Многие  знаменитые средневековые и позднейшие ученые предлагали научить этому  искусству; между ними встречаем  такие имена, как Раймонд Луллия и Джордано Бруно: разъезжая по разным городам Европы, они предлагали эту memoria technica. В средние века это искусство пользовалось также большим успехом, и легко понять, почему. Нужно было знать наизусть чрезвычайно многое; для богословских споров, в то время особенно практиковавшихся, необходимо было знание наизусть целиком мест из Священного Писания; требовалось иногда указать точно, в какой книге, главе, параграфе и пр. находится известное место. Все эти трудности, возможно, было обойти, только воспользовавшись мнемоникой. Интерес к этому искусству никогда не ослабевал, но особенно он оживляется в начале ХХ столетия: появляется целый ряд различных сочинений, предлагаются различные системы мнемоники.

     Мнемотехнику  пробовали даже применять в школах. По заявлению лиц, бывших свидетелями  применения этой системы, результаты были неожиданны: дети усваивали правила мнемоники с большим интересом и применяли с таким успехом, что могли быстро запоминать хронологические данные, цифры из географии, истории и т.п. Еще в недавнее время, в 1836 году, вышла брошюра на немецком языке под заглавием «Искусство приобрести такую счастливую память, чтобы быть в состоянии дословно воспроизводить все, что мы слышали или читали». Эта брошюра из предосторожности продавалась заклеенной²⁵. На ее первой странице рассказывается история об одном старце, который имел необыкновенную память. После его смерти якобы нашли среди его бумаг рецепт для укрепления памяти, который содержал до 30 наркотических медикаментов, их требовалось истолочь и, всыпав в сосуд, настоять на вине, для чего этот состав должен был три недели простоять в печи. По истечении этого срока следовало этим настоем тщательно мыть голову утром и вечером, особенно виски, после чего должны  были появиться удивительные результаты.

     Как уже было сказано, мнемонических систем много, но все они мало отличаются друг от друга. 

2.2. Мнемонические системы 

     Существует  множество методик, способствующих запоминанию, а в некоторых случаях и заменяющих память. Ораторы Древней Греции пользовались особым приемом – методом размещения. Чтобы облегчить декламацию формальных молитв, верующие использовали четки или молитвенные колеса; поколения американских индейцев, отправляя свои ритуалы и следуя своей философии, передавали истории, способствующие запоминанию²⁶. Некоторые системы пользуются той стороной нашей зрительной памяти, благодаря которой мы запоминаем места; этот вид памяти в психологии называется локальной памятью или памятью на места. Благодаря ей мы можем живо запоминать виденные нами места и все то, что с ними связано (ассоциировано), как в указанном выше случае Симонид запомнил места, которые занимали пирующие, и их лица; и те и другие так тесно связались в его памяти, что ему нужно было вспомнить только места для того, чтобы вспомнить лица. Поэтому, если мы желаем что-нибудь запомнить, то мы можем его связать с известным местом; например, с общественным зданием, с каким-либо домом на известной улице или с обстановкой комнаты; когда мы вспоминаем эти места или предметы, то идеи, с ними ассоциированные, вслед за тем появляются в памяти. Цицерон, Квинтилиан и другие ученые древности рекомендовали этот способ запоминания.

     В более поздних системах, пользующихся тем же принципом, дело обстоит следующим образом: мы представляем в нашем воображении известное число комнат и разделяем стены и пол каждой комнаты на девять равных частей или квадратов, по три в ряду. На полу комнаты находятся единицы; на первой стене находятся числа, состоящие из одного десятка с единицами, на второй стене числа, состоящие из двух десятков с единицами, на третьей стене - из трех десятков с единицами, на четвертой - из четырех десятков с единицами. Числа 10, 20, 30, 40 находятся на потолке над соответствующими стенами; 50 занимает середина потолка.

     Таким образом, каждая комната доставляет приблизительно 50 мест, а дом, состоящий  из 10 комнат, доставит 500 мест. Можно  представить в своем воображении  ряд домов, улицу и даже целый  город, как это делали средневековые ученые, которые такие воображаемые города называли «мнемоническими». Теперь, имея в своем распоряжении такое количество мест, мы поступаем следующим образом. Для каждого места мы придумываем отдельное изображение, которое мы и помещаем в данном месте. В 10-ом месте, например, находится изображение корабля, в 30-м месте изображение лошади и т.п. Словом, каждое место должно иметь соответствующее ему изображение. Мы должны самым тщательным образом запомнить, какому месту, какое именно изображение соответствует так, чтобы мы могли мгновенно определить, на каком месте, например, находится изображение ножниц, или какое изображение находится в 8 доме, в первой комнате на пятом месте.

     Метод размещения включает идентификацию знакомых мест, расположенных последовательно; создание образов элементов, подлежащих воспроизведению и ассоциированных с местами; воспроизведение путем “посещения” мест, служащих признаками для подлежащих воспроизведению элементов. Греческие сенаторы использовали колонны зданий как напоминание о темах речи. В произведении “Оратор” Цицерон описывает этот метод, рассказывая о Симониде, о котором говорилось в главе “История мнемоники”.

     Cистема слов-вещалок - имеет несколько разновидностей, но основная идея состоит в том, что человек заучивает ряд слов, служащих ему в качестве вешалок. На которые он развешивает запоминаемые элементы.

     Метод ключевых слов является слегка видоизмененным вариантом системы слов-вещалок. Его использовали Аткинсон и Роф в процессе обучения второму языку. В качестве ключевого слова использовалось английское слово, напоминавшее по звучанию какую-либо часть иностранного слова. Испытуемые ассоциировали звучание иностранного слова с ключевым словом и формировали мысленный образ, связывающий ключевое слово с английским переводом. Так между словами образовывалась цепочка. Исследователи также обнаружили, что вообще лучше предлагать готовое ключевое слово, чем предоставляли испытуемым самим генерировать его.

     Организующие  схемы. Данный метод основывается на том, что знания человека систематизированы. Все мнемонические системы основаны на структурировании информации так, чтобы ее легче было запомнить и воспроизвести. Основанием для таких организующих схем может быть место, время, орфография, звуки, образы и т.д. 

2.3. Критика мнемоники 

     Мнемотехника  могла бы иметь значение только в  том случае, если бы для каких-нибудь практических целей было необходимо или полезно знание ряда бессвязных слов или цифр. Так как в действительности в этом не бывает необходимости, то и мнемоника, как искусство, теряет свое значение. Нельзя отрицать значения мнемонических приемов в том случае, когда необходимо бывает запомнить большое число данных, друг с другом логически не связанных, например, ряд слов, составляющих исключение из какого-нибудь правила, ряд названий и т.п. В этом смысле мнемоника достигает своей цели. При оценке значения мнемоники, как искусства, нужно принимать в соображение индивидуальные различия памяти, что составителями систем обыкновенно упускается из виду. Далеко не всякая система может быть пригодной для всякого индивидуума. Так, например, система Файнштейна есть, главным образом, словесная, звуковая и может быть пригодна только для тех, кто обладает хорошей словесной памятью, а для тех, кто обладает этой последней в зачаточной форме, эта система едва ли может быть полезной. Для меня, например, так как я принадлежу к зрительному типу, было бы решительно невозможно изучить что-либо по этой системе или системе Файнштейна, так как у них все основано на словено-звуковой памяти. Для меня не составляет особого труда изучить стихотворение обычным способом, но изучить это стихотворение по мнемонической системе, например, Файнштейна представило бы для меня непреодолимые трудности. Целесообразность мнемонических систем уже давно подвергалось обсуждению, и уже давно им дана была соответствующая оценка. Ф.Бекон, например,  характеризовал эти системы как бестолковые и бесполезные; на умение непосредственно воспроизводить огромное множество имен или слов один раз услышанных, он смотрит так же, как на умение ходить по канату, принимать ловкие позы и совершать разные фокусы. По его мнению, это одно и то же, так как одно из них есть злоупотребление физическими силами, в то время как другое есть злоупотребление духовными, и хотя и то и другое может вызывать удивление, однако ценности они не имеют.

     Химерность  мнемоники предстанет для нас  в еще более ярком свете, если мы рассмотрим, с точки зрения психологической, как нужно понимать развитие памяти, и можно ли из дурной памяти сделать хорошую, как это предлагают учителя мнемоники. О развитии памяти как общей способности здесь не может быть и речи; можно говорить лишь о накоплении представлений, а не о развитии памяти в том смысле, как это понимают мнемотехники. Ведь, по их словам, память так изменяется, что становится способной на восприятие любого знания, между тем как реально у человека память может, так сказать, только расширяться, т.е. приобретать известное количество представлений, благодаря которым для него облегчается приобретение новых представлений, сходных или родственных с уже имеющимися. Расширение памяти сводится только к приобретению известного числа представлений или образов. Чтобы мы ни делали, в процессе изучения чего-либо мы приобретаем только известное число образов. Отсюда можно сделать вывод, что нельзя развить память настолько, чтобы она стала способной к усвоению любого знания. Если процесс обучения сводится к приобретению известного числа образов, которые облегчают запоминание сходных с ними образов, то никак нельзя утверждать, как это считают некоторые исследователи, что, например, путем изучения иностранного языка мы можем развить нашу память вообще.