Власть и политические партии и движения

Николаю II, вступившему на престол в 1894 г. в возрасте 26 лет, волею судьбы было предопределено стать последним российским самодержцем. Оценки его личности и царствования всегда были полярными. Для одних он — святой, беззаветно служивший России и зверски замученный ее врагами. Для других — ничтожный, безвольный монарх, доведший страну до катастрофы⁶.

Последний российский Император  Николай Александрович Романов  родился в день, когда Православная Церковь отмечает память Иова Многострадального, — 6 мая 1868 г. Он был старшим сыном наследника русского престола, будущего Императора Александра III, и потому с рождения воспитывался как потенциальный монарх. Неполных тринадцати лет он присутствует при последних минутах жизни своего деда — Александра II, смертельно раненного народовольцами 1 марта 1881 г. В этот же день, с воцарением своего отца на русском престоле, он становится наследником — Цесаревичем и должен в любой момент быть готовым стать русским Царем. Это внушает ему отец, говорят учителя, учит история. Он «должен» — это главное слово его жизни, этим словом определяются его мысли, поступки, слова⁷.

Цесаревич получает хорошее  образование — обучение продолжается 13 лет, из которых восемь было отдано на изучение предметов «гимназического курса» и пять — на курс «высших наук». Ему читали лекции видные ученые: Н.Х. Бунге, К.П. Победоносцев, А.Н. Бекетов, Н.Н. Обручев, М.И. Драгомиров, Ц.А. Кюи. Однако спрашивать у Наследника прочитанный материал учителя права не имели. Николай блестяще изучил иностранные языки, свободно владел английским, французским и немецким, увлекался историей, но особенно много времени уделял военному делу. Наследник считал себя «военным человеком», в противоположность «штатским», всячески подчеркивал превосходство офицера перед чиновником. До вступления на престол он командовал эскадроном лейб-гвардии Гусарского полка, служил два года в гвардейской конной артиллерии и к 1894 г. в чине полковника числился командиром 1-го батальона лейб-гвардии Преображенского полка.

Незадолго до смерти Александра III весной 1894 г. наследник получил от него разрешение на брак с дочерью Великого герцога Гессенского и Рейнского Алисой (1872 — 1918), которую он горячо любил и искренне уважал. От этого брака родилось пятеро детей: четыре девочки (Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия) и наследник — Цесаревич Алексей (род. 1904).

Царь был одним из самых богатых людей Империи: его ежегодный личный доход достигал 20 млн рублей (средняя годовая зарплата рабочего составляла тогда 200 рублей); удельные владения оценивались в 100 млн рублей. На содержание Императорской Фамилии из средств Государственного казначейства ассигновывалось около 11 млн рублей; получал Царь и проценты с капиталов, хранившихся в немецких и английских банках (200 млн рублей со времени Императора Александра II хранились в Лондонском банке)⁸. В отличие от своего отца Николай II не ограничивал себя в личных расходах. Драгоценности, которые он дарил своей супруге, поражали воображение даже богатых придворных: «Его Величество нередко проявляет безмерную щедрость», — записывал в дневнике граф В.Н. Ламздорф в 1895 г.

С 1889 г. Цесаревич Николай  принимает участие в заседаниях Государственного Совета и Комитета министров, председательствует в различных комитетах, приобретает опыт участия в управлении государством. Но особого интереса к ремеслу государственного человека он не проявляет, выказывая только усидчивость и дисциплинированность⁹.

Семья, в которой вырос  Николай II, оказала огромное влияние на формирование его характера и привычек. Отец, Император Александр III, был цельной натурой, подавлявшей сына. Император Александр относился к жизни как к службе, стремясь до конца исполнить свой долг самодержца, оставаясь всегда — и в мелочах, и в крупных делах — честным, твердым и простым. Он знал пределы своих возможностей и потому стремился прежде  всего найти толковых исполнителей, инициативных и умелых, и удачно находил их. Александр III при многих своих недостатках являлся человеком здравого смысла, хорошо разбирался в людях. До последнего вздоха Император Александр нежно любил свою супругу Императрицу Марию (в девичестве принцесса Дагмара Датская). Выросший в обстановке любви и верности родителей друг ко другу, в требовательной заботе о детях, Николай старался воспроизвести эти отношения и в своей семье. Он до конца своей жизни почитал память отца и как мог ему подражал, но это не всегда удавалось. Характеры отца и сына были различны.

Ярко выраженной индивидуальности современники в Николае II не видели. Отмечали его воспитанность, его «доброе сердце». Но личность Николая II многим казалась «размытой», облик — нечетким, «ускользающим». Его считали «человеком влияний», полагали, что его индивидуальность проявляется в контрасте с индивидуальностью других, что его мысль получает завершение в отрицании чужой мысли¹⁰. «Доклады могут привести в отчаяние, такое равнодушие и непроницаемость Государя... он ускользает от всего неприятного» (князь П.Д. Святополк-Мирский).

К своим целям, в отличие от отца, Николай II шел обычно не напрямую, а ждал удобного момента. Он не любил спорить и что-либо доказывать. Это его качество многих вводило в заблуждение: Николай II с полуслова понимал, что от него хотят, и если мнение доказывающего совпадало с его собственным, благожелательно выслушивал его; если же нет и говоривший не хотел понять этого, — не вступал с ним в спор, но «непонятливый», часто неожиданно для себя, получал отставку и оказывался не у дел. «Помните одно: никогда ему не верьте, это самый фальшивый человек, какой есть на свете» (И.Л. Горемыкин о Николае II; октябрь 1904 г.).

С самых ранних лет  Николай II был очень скрытен¹¹, его внутренняя жизнь для большинства окружавших его лиц так и осталась загадкой. Воспитанный в убеждении, что народ любит своего Царя, помазанника Божия, Николай II искренне стремился преодолеть средостение между престолом и «простыми людьми», войти в более близкий контакт с подданными, в обход чиновников-бюрократов и придворного духовенства.   

20 октября 1894 г. Цесаревич стал Императором, а 14 ноября (через неделю после похорон отца) состоялось его бракосочетание с принцессой Алисой, в православии получившей имя Александры Федоровны.

В 1895 г. Николай II публично объявил, что не намерен что-либо менять в российской политической системе, а желает сохранить все, как было при Александре III. То есть сохранить абсолютную самодержавную монархию, в которой все подданные были лишены политических прав и свобод: свободы слова, печати, информации, собраний, митингов, политических объединений, а тем более права законодательного или законосовещательного участия в выработке национальной политики. Согласно статье I «Основных законов» (в издании 1892 г.), «Император Всероссийский есть Монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной Его власти не токмо за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает»¹². Этот принцип не исключал проведения экономических реформ, положительные результаты которых должны были способствовать укреплению народного хозяйства и тем самым упрочению самодержавной власти. Изменению не подлежала политическая линия, выработанная в годы правления Александра III: в патриархальных, отеческих отношениях между верховной властью и простыми людьми Царь видел действенное средство против распространения «революционных» идей социальной справедливости и равенства. К началу царствования Николая II Россия оставалась последней в Европе абсолютной монархией, все остальные европейские государи давно признали права своих граждан на соучастие в политической жизни, даровали политические свободы, созывали парламенты. Чувства и поступки русского самодержца находились в непрекращающемся конфликте с политическими реалиями времени¹³.

Отвечая на вопрос о своей  профессиональной деятельности во время  всероссийской переписи 1897 г. тридцатилетний Николай II написал своим четким почерком: «Хозяин земли русской». В своем дневнике министров и генералов он без смущения называл «мои слуги». Кому-то это нравилось, но другие смущались претензией молодого Царя на самодержавное хозяйствование Русской землей.

К этому следует добавить и исключительную мистическую настроенность  Царя, постоянно видевшего вокруг себя дурные знамения. Фатализм его  часто принимали за ограниченность и лицемерие, стеснительность —  за ханжество и холодность. Даже преданные престолу люди считали, что сам Царь, не желая понять логику времени, губит монархию, а для него самого жизнь часто была нравственно мучительна. «Государя... за малодушную жестокость в отношении своих ближайших сотрудников и неверность в личных отношениях высшая петербургская бюрократия ненавидела не меньше, чем самые ожесточенные революционеры» (Г.Н. Михайловский, начальник Международно-правового отдела Императорского МИД. Записки. М., 1993. Т. 1. С. 179 — 180).

Подражая отцу, Император  Николай II хотел передать своему сыну власть в том объеме, в котором сам ее получил, и в то же время ясно сознавал, что после 1905 г. это уже невозможно. Раздвоенность, отсутствие прочной основы простой веры и здравого смысла, которая сделала бы его жизнь такой же цельной, как и жизнь его отца, привела Николая II в трагически замкнутый круг. Смысл существования, как он сам не раз говорил и писал, сосредоточился для Императора на семье, единственном убежище мира и спокойствия. Его подчиненность жене — в большей степени реакция усталого человека, чем человека слабого: «Лучше десять Распутиных, чем одна истерика Александры Федоровны», — как-то признался он Столыпину. «Политическая слепота и непреклонная самоуверенность Императрицы Александры Федоровны, безволие, фаталистическая покорность судьбе и почти рабское подчинение Императора Николая Александровича своей жене были одною из не последних причин, приведших великое Российское государство к неслыханной катастрофе» (Георгий Шавельский. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. М., 1996. Т. 2. С. 293).

Жизнь Императора Николая II напоминает жизнь многих интеллигентных «лишних людей» начала ХХ столетия, смысл бытия которых для них самих был тягостен и не очень понятен. Недоверие к людям, свойственное последнему Царю, по всей видимости, и проистекало от недоверия к самому себе. «Спящий Царь» (по словам св. Иоанна Кронштадского) поэтому и был столь сдержан на эмоции.

Николай II был искренне верующим православным христианином. Его идеалом являлся Царь Алексей Михайлович (не случайно и наследника назвали Алексеем). Он был убежден, что выполнять монарший долг — его обязанность перед Богом, Которому только и дает отчет в своих действиях Его помазанник. Идея божественного происхождения царской власти прочно укрепилась в его сознании благодаря его учителю обер-прокурору Святейшего Синода К.П. Победоносцеву. Согласно легенде, Александр III завещал сыну во всем слушаться этого государственного деятеля. Николай II был согласен со своим учителем, называвшим парламент пустой говорильней. Победоносцев скептически относился к идее всеобщего голосования, так как «большинство, т.е. масса избирателей дает свой голос стадным обычаем», и утверждал: «История свидетельствует, что самые существенные плодотворные для народа и прочные меры и преобразования исходили от центральной воли государственных людей». Николай II хорошо усвоил эти уроки и начал свое царствование с того, что во всеуслышание объявил «бессмысленными мечтаниями» надежды самых умеренных либералов¹⁴.

Понимая неканоничность устройства Православной Церкви в России, Царь симпатизировал идее церковной реформы. Существуют не вполне достоверные сведения о том, что Николай II после рождения Алексея думал даже принять монашеский постриг и стать Патриархом¹⁵.  

Сам Царь не оставил для  истории на этот счет, как и по многим другим вопросам, своего мнения. Дневник Николая II содержит больше сведений о погоде, охотничьих трофеях и встречах с родственниками и министрами, чем размышлений на политические темы, он создает мнение о Царе как о человеке явно «негосударственного масштаба».

Пытаясь разобраться  в побудительных мотивах тех  или иных действий Николая II, крупнейший деятель его царствования граф С.Ю. Витте с горечью писал в начале 1910-х гг.: «Бедный и несчастный Государь! Что он получил и что оставит? И ведь хороший и неглупый человек, но безвольный, и на этой черте его характера развились его государственные пороки как правителя, да еще такого самодержавного и неограниченного. Бог и Я».

«Обладая многими дарованиями, с которыми он мог стать прекрасным конституционным монархом, — живостью и тонкостью ума, систематичностью, прилежанием в работе и необычайным природным обаянием, привлекавшим всех, близко его знавших, — Император Николай II не унаследовал от своего отца ни властной натуры, ни сильного характера, ни способности быстро принимать решения — качеств, столь необходимых для самодержавного правителя», — писал прекрасно знавший Государя и симпатизировавший ему посол Великобритании в Петербурге с 1910 по 1918 гг. сэр Джордж Бьюкенен (Дж. Бьюкенен. Моя миссия в России. М., 2006. С. 259).

Можно ли назвать безволием  чувство обреченности, с которым  жил последний Император и  которое влияло на его политические решения самым существенным и  в большинстве случаев отрицательным  образом? Судить об этом крайне затруднительно. В любом случае, это чувство не обмануло: последние месяцы его жизни после отречения от престола 2 марта 1917 г. были и морально, и физически очень тяжки. Он увидел обратную сторону той «народной любви», в которой никогда не позволял себе сомневаться. Трагическая гибель в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. вместе с женой, детьми и верными слугами в подвале екатеринбургского дома Ипатьева — завершение скорбного и нравственно мучительного жизненного пути Императора Николая.

Император был сыном прошлого и не умел жить в настоящем. «Он был рожден на ступеньках трона, но не для трона», — сказал о последнем русском самодержце принимавший его отречение и любивший его горячо монархист В.В. Шульгин, а министр иностранных дел Империи С.Д. Сазонов заметил, что государи, подобные Николаю II, «бывают обыкновенно искупительными жертвами собственной слабости и грехов своего века, и история не выносит им сурового приговора».