Автор работы: Пользователь скрыл имя, 01 Ноября 2010 в 22:20, Не определен
Статья
Также Струве отмечает, что в России власть более жестко казнит за политические преступления, чем на Западе. Наказание за политические преступления носит, с его точки зрения, характер мести, а это свидетельствует о государственном бессилии <1>.
--------------------------
<1>
Струве П. Текущие вопросы
В мае 1908 г. В.Л. Бурцев, редактор журнала "Былое", заявил ЦК эсеровской партии, что подозревает Азефа, долгое время возглавлявшего боевую организацию эсеров, в провокации. Вскоре обвинения были доказаны. Дело Азефа имело широкий резонанс в партии и обществе. В феврале 1909 г. депутаты Государственной Думы подали запрос правительству по поводу Азефа. В нем оно обвинялось в том, что с ведома полиции были убиты Богданович, Плеве, великий князь Сергей Александрович, что это эпизоды системы провокаций, которая была развернута правительством с целью оправдания своей реакционной политики <1>.
--------------------------
<1>
Гусев К.В. Указ. соч. С. 50.
Дело Азефа заставило многих в российском обществе по-иному взглянуть на терроризм. А в "Русской мысли" появилась новая тема - сотрудничество власти и террористов. С точки зрения журнала полиция может приостановить террор в зародыше, но не делает этого, так как охранка живет за счет борьбы с революционерами и часто использует их для достижения своих целей. Такое положение сыскного дела, по мнению "Русской мысли", научило революционеров двум вещам: "1) они поняли, что... для совершения террористических преступлений нужна совершенно особая организация, крайне конспиративная, отрешенная от чисто идейной жизни... вырабатывающая особый тип людей, спортсменов террора; 2) террористы сообразили, что путь совершения... преступлений через лиц, находящихся в связи с тайной полицией, является одним из наиболее удобных... Как бы то ни было, столь тесное сожительство охраны с террором сделало саму "охрану" учреждением в государственном смысле опасным" <1>.
--------------------------
<1>
Изгоев А.С. По поводу
Дело Азефа, безусловно, повлияло и на обращение журнала к проблеме морального климата в партии эсеров. "При терроре, при вырождении революции в организацию, ставящую своей задачей убийства и добывание денег, необходимых для убийства, появление Азефа - не случайность, а естественное, неизбежное явление, к которому такая организация должна прийти... Моральная атмосфера в партии социалистов-революционеров такая, что готовит Азефов" <1>. Для партии, считает "Русская мысль", самое время отказаться от террора, распустить боевые организации, ставшие игрушками в руках Азефов.
--------------------------
<1>
Изгоев А.С. Политические
После убийства Столыпина Струве вернулся к этой проблеме. Он отмечал, что уже в Революции 1905 - 07 гг. с появлением эсеров-максималистов произошло слияние "революционера" с "разбойником", освобождение революционной психики от всяких нравственных сдержек, "революция испарилась как общественное движение и превратилась в чисто личную авантюру современных сверхчеловеков" <1>.
--------------------------
<1>
Струве П. Преступление и
Особый
интерес у публицистов стал вызывать
психологический портрет
--------------------------
<1>
Изгоев А.С. По поводу
Автор выражает опасение, что подобный тип получил широкое распространение среди молодежи. Подобную ситуацию, "когда русская молодежь не умеет жить, а умеет только умирать, прибегая к простым и замаскированным самоубийствам", Изгоев осознает как трагедию нации <1>.
--------------------------
<1>
Изгоев А.С. Замаскированное
Второй тип террориста показан в повести В. Ропшина (Б. Савинкова) "Конь бледный", которую журнал опубликовал в N 1 за 1909 г. Повесть Ропшина лучше, чем любая публицистическая статья, демонстрирует негативные стороны террора. Она описывает нездоровую моральную атмосферу внутри группы террористов, которая вызывает к жизни новый тип террориста, лишенного тех положительных качеств, о которых говорилось выше, но наделенного совершенно обратными - крайним индивидуализмом, беспринципностью, аморализмом, неумением любить кого бы то ни было, душевной пустотой, способностью убивать не только для политических целей, но и "для себя". Эту повесть, в отличие от других художественных произведений о терроре, печатавшихся на страницах "Русской мысли", отличает безусловное мастерство. Она производит очень сильное впечатление, которое достигается не только благодаря литературному таланту автора, но также прекрасному знанию им предмета описания. Б. Савинков был одним из руководителей боевой организации эсеров. Он принимал участие во многих покушениях террористов. Недаром многие читатели отождествляли героя повести Жоржа с самим Савинковым.
Позже, в 1912 - 1913 гг., А.С. Изгоев и Е. Колтоновская, авторы "Русской мысли", вновь обратились к этой повести Ропшина и к новому его произведению - роману "То, чего не было", чтобы еще раз обсудить проблему недопустимости террора, его влияния на душу террористов.
В статье Изгоева можно выделить три момента. Во-первых, он интерпретирует образ Жоржа как "психологически неизбежный вывод терроризма". Во-вторых, автор поднимает вопрос о праве на террор и вступает в полемику с лидером партии эсеров В. Черновым, обосновывающим подобное право. Изгоев считает, что такого права у отдельной личности или организации нет, вопросы виновности перед народом той или иной личности должен решать суд, хотя он и несовершенен. Но суд террористов, "при котором обвиняемого ни о чем не спрашивают и за его спиной произносят над ним неотвратимый приговор", вызывает вообще бунт "морального чувства". В-третьих, автор, как и всегда, подчеркивает укорененность характера Жоржа в русской почве. Он связывает его появление не только с моральным климатом партии, но и с социально-политической обстановкой в обществе, с нежеланием государства идти по пути дальнейшего демократического реформирования общества <1>.
--------------------------
<1>
Изгоев А.С. На перевале. Преодоление
террора. С. 108 - 118.
Е. Колтоновская, анализируя роман Ропшина, приходит к выводу, что в среде самих революционеров уже созрела мысль о "ненужности и невозможности террора", что террор как "общественное явление, питающееся соками жизни... навсегда подорван, исчерпан". Это связано, по мнению автора, с тем, что "жизнь в России все-таки меняется и у людей появляется возможность заниматься созидательной деятельностью" <1>.
--------------------------
<1>
Колтоновская Е. Быть или не
быть? О романе Ропшина "То,
чего не было" // Русская мысль.
1913. N 6. С. 24.
Следует также отметить, что публицисты разделяют политический терроризм и социальный. Первый направлен против власти, и его нельзя прекратить только с помощью репрессий. А второй направлен против безопасности имущества частных лиц, он нашел свое проявление в Революции 1905 - 1907 гг. Этот террор правительство, с точки зрения журналистов, быстро пресечет, и общество его в этом поддержит <1>.
--------------------------
<1>
Васильев А. Элементы
Также публицисты различают уголовную преступность и террористическую деятельность <1>.
--------------------------
<1>
Изгоев А.С. Замаскированное
На страницах "Русской мысли" журналисты обсуждали террор, связанный с партией эсеров, но во 2-й группе текстов есть несколько упоминаний и о правом терроре. Публицисты отмечают, что правые действуют методами левых. С точки зрения авторов, им вообще выгоден террор революционеров, так как он деморализует общество и тормозит его продвижение к свободе. Таким образом, происходит смыкание интересов правых и левых сил в России <1>.
--------------------------
<1>
Изгоев А.С. Правые террористы
// Русская мысль. 1909. N 10. С. 172 - 181.
Итак, с 1907 г. всякая двойственность в восприятии террора исчезает со страниц журнала, и он последовательно осуждается. Это было связано, на наш взгляд, в первую очередь с событиями Революции 1905 - 1907 гг. Русские либералы, безусловно, выступали за эволюционное развитие общества. Однако до начала революции большинство российских либералов признавали возможность и даже неизбежность политической революции, отвергая идею социальной революции. Они считали, что только путем свержения абсолютизма можно добиться буржуазных преобразований в стране.
Так, например, в воспоминаниях, датированных 1923 г., С.Н. Булгаков - один из видных представителей либеральной общественной мысли в России, стоявший у истоков кадетской партии, писал: "В подготовке Революции 1905 г. участвовал и я, как деятель "Союза освобождения", и я хотел так, как хотела и хочет вся интеллигенция" <1>. В первом номере журнала "Вопросы жизни", вышедшем уже после начала революции, он недвусмысленно заявлял о необходимости реформ в русском обществе, которые должны быть вырваны любой ценой, даже если для этого нужно "разрубить гордиев узел нашей истории" <2>. Подобным образом думали и Струве, и Изгоев, и другие либералы.
--------------------------
<1>
Булгаков С.Н.
<2>
Булгаков С.Н. Без плана // Вопросы жизни.
1905. N 1. С. 311 - 313.
Однако ход революции в России показал, что она протекает вовсе не так, как западные революции. Либералы обнаружили ее особенности: тягу к пугачевщине, проявление в процессе революции негативных черт левой интеллигенции (максимализма, веры в насилие, доктринерства). Либералы увидели, что власть скорее разжигает революционные настроения для того, чтобы оправдать свои реакционные меры, чем стабилизирует положение, что часто действия правых и левых сил смыкаются.
Опыт революции заставил либералов осознать гибельность революционного пути развития для России. Они надеялись, что, пережив ужасы первой русской революции, страна перейдет на путь реформ. В связи с этим у правых либералов (многие из них и были представлены на страницах "Русской мысли") изменилось отношение к власти. Они полагали, что только на пути преодоления вражды между обществом и властью возможно построение правового государства, поэтому следует искать пути сотрудничества с властью. Так, П. Струве в своей "веховской" статье осуждал "безрелигиозное отщепенство от государства" русской радикальной интеллигенции. Проанализировав события русской революции, он пришел к выводу, что задача политических сил России состоит не в "делании" революции, а в том, "чтобы все усилия сосредоточить на политическом воспитании и самовоспитании". Русская интеллигенция должна, с точки зрения Струве, "примириться с государством", строй которого постепенно перестраивается в "конституционном духе" <1>.
--------------------------
<1>
Струве П.Б. Интеллигенция и
революция // Вехи. Интеллигенция
в России. Сб. ст. 1909 - 1910. М., 1991. С. 148 -
151.
С этой эволюцией взглядов либералов на революцию связана и эволюция их отношения к терроризму.
До 1907 г. террор, как мы видим, осуждался, но более все же осуждалась власть, которая не оставила людям выбора, кроме революционного сопротивления ей, и в частности путем террористической деятельности. Недаром все террористы этого периода на страницах журнала выглядят героями.
С 1907 г. изменившееся отношение к революции, осознание ее особенностей сместили и угол зрения, под которым либеральные публицисты рассматривали терроризм. Теперь он оценивается как совершенно недопустимая форма борьбы, которую нельзя понять. Террор, с точки зрения журналистов, лишь усугубляет негативные моменты в жизни русского общества, прежде всего принижая значение человеческой личности, и без того не слишком ценимой в российском государстве.