ЛДП Японии: внешнеполитическая программа и ее реализация

Но гораздо более важным в данном случае представляется функциональное внутреннее устройство ЛДПЯ, позволившее «системе-55» столь успешно и долго функционировать без серьезных сбоев.

Хронологически первая особенность – наличие двух «течений». «Главное течение» (хосю хонрю), представляющее бывших выходцев из Либеральной партии, отмечались большим прагматизмом и гибкостью позиций. «Побочное течение» (хосю борю), ведущее родословную от Демократической партии, было исторически более жестко настроенным, «ястребиным» крылом.

Но многократная дальнейшая перегруппировка данных «течений» и их условность позволяет отмечать оные как побочное и производное явление от действительно важного фактора организации – фракционной структуры партии.

Исторически сложилось так, что и Либеральная, и Демократическая партии организовывались вертикально, а точнее – пирамидально: существовала совокупность лидеров малых групп, чья политическая сила и строилась на доверии и возможностях каждой из этих малых групп депутатов. Эти малые, вертикально организованные «группы доверия» и называют фракциями в японском понимании этого слова. Их не связывает не функциональная, не идеологическая направленность – это просто пул «личной преданности», прекрасно организованный и продолжающий самурайские традиции предельной самоотдачи и эффективности на благо «лидера» и «дела», понимаемых зачастую синонимично.

Выделяются четыре основных функции фракций:

1). Распределение ключевых руководящих постов.

2). Сбор и распределение политически ангажированных денежных средств.

3). Организация и реализация предвыборных кампаний членов фракции.

4). Достижение консенсуса по конкретным политико-экономическим вопросам – внутрипартийное «утрясание» и заключение политических сделок.

Но стоит выделить еще одну важную функцию фракций – функция определения курса партии, как путем определения на фракционных консультациях расклада относительно выборов председателя партии – потенциального премьера, так и через неписаное лидерство «патриарха», представляющего наиболее могущественную в данный момент фракцию. Данный феномен приобрел название «двойной структуры» и упоминается в основном касательно «суперфракции Танака», возникшей в середине 1970-х годов.

Стоит отметить, что «суперфракционность» в 1990-е – 2000-е отошла на второй план («суперфракция» распалась к 1993-му году), а «пятилетка Коидзуми» отметилась сильной фигурой премьера – и вместе с этим игнорированием лидером партии и правительства фракционных дискуссий, определенным волюнтаризмом в принятии ключевых решений. «После Коидзуми» фракционность вернулась – и стала одной из причин прихода к власти демократов – Таро Асо, последний из премьеров ЛДП до потери власти, был представителем малочисленной фракции, состоящей всего из 16-ти человек. В нынешний же момент премьер-министр Абэ является представителем крупнейшей и влиятельнейше фракцией Фукуда-Мори-Абэ, а состав правительства, в котором впервые за длительное время представлены женщины-политики и «молодые» (до 40-ка лет) министры, говорит о некотором отходе от фракционности. Также отметим, что, будучи представителем ключевой фракции, Абэ также пользуется поддержкой других «дивизий», в первую очередь, за свою консервативность взглядов – а также позиционирует себя как «сильную фигуру», по примеру Коидзуми. Вопрос же о том, насколько подобная роль является истинной, а насколько – всего лишь позиционированием политика, который в первое свое премьерство активно «консультировался» с лидером фракции, Ясуо Фукуда, автор оставит без ответа.

Как видим, в определении курса партии имеет значение не только формальное лидерство и позиции премьера по конкретному вопросу, но и расклад фракционных сил и мнение неформального лидера. Этот феномен получил название «токо сэйтэй» («партия – сверху, правительство – снизу»).

Еще же одна возможность, кроющаяся во фракционной организации, - это потенциал политического ребрендинга в глазах электората, для которого переход поста от одной фракции к другой ассоциируется с новым курсом – при этом смены партии не происходит. В этом отношении выделяют «основное» (сюрю) и «побочное» (хисюрю) «течения» партии, которые, периодично сменяя друг друга, удовлетворяют электоральную потребность в перемене курса и новых лицах – без угрозы для партии.

Стабильность же фракционной структуры обеспечивает соблюдение простых неписаных правил координации, в частности, при распределении ключевых постов:

Принцип силы. Пропорциональное представительство в соответствии с численностью членов фракций, применяемое в процессе распределения ключевых партийных постов и портфелей кабинета министров.

Принцип равенства. Все фракции должны иметь равные права при решении, в частности, процедурно-финансовых вопросов – что находит применение в процессе назначения заместителей генерального секретаря партии, заместителя председателя Совета по политическим вопросам и заместителя председателя парламентской фракции ЛДПЯ.

Принцип нефракционного кадрового строительства.  Продвижение по старшинству – вне зависимости от фракционной принадлежности. Применяется, например, при назначении председателей парламентских комиссий.

Также важная особенность – тесная связь партийных боссов и простых депутатов как с профессиональной бюрократией, так и с бизнесом. Феномен «схождения с небес» (амакудари) – отражение этой особенности. То, что называют «стальным треугольником» японской власти (политики – бюрократы – бизнес), находит отражение в такого рода типах карьеры. Также нередки случаи партийной карьеры среди бывших выходцев из «сильных» министерств.

Немаловажный фактор партийной стабильности – существование «обществ поддержки» (коэнкай), позволяющих достаточно быстро мобилизовать электорат – но, в то же время, увязывающими депутата в локальной проблематике, вне зависимости от его стратегических интересов в политике.

Наконец, последние два фактора – наличие кланов, организованных, в отличие от фракций, по горизонтальному принципу, а также не ограничивающихся исключительно партийными рамками; наличие системы «политических фондов», связывающих непосредственным образом исполнителей «политического заказа» с их инициаторами. И если вторая особенность перестает быть актуальной после реформирования фондов в 1993-1994-м годах, то система кланов, которые, по сути, представляют собой локально-отраслевые лоббистско-экспертные группы, несомненно, актуальна и после краха «системы-55».

Особенно же интересным в контексте нашего исследования является структура Совета по политическим вопросам партии, чей состав дублирует правительство (каждое отделение, «букай», соответствует определенному министерству) и представлен отраслевыми лоббистами. Именно в рамках СПВ и вырабатывается программа партии – следовательно, внешнеполитический курс будет испытывать серьезное влияние отраслевых лоббистов.

Если подытожить организационную структуру, для анализа выработки внешнеполитической линии стоит принимать следующие особенности партии:

1) наличие  фракций и «баланс сил» между  ними (менее актуально в настоящий  момент и не так релевантно для «пятилетки Коидзуми»);

2) существование  «главного» и «побочного» течений  в партии (также менее актуально  после возврата ЛДП во власть  в 2012-м году – но вполне активируемо  в будущем в целях «ребрендинга»  партии);

3) структура  СПВ и ангажированность его  членов определенными «группами  интересов» (наиболее актуальная  особенность для второго премьерства  Абэ).

Перейдем к анализу внешнеполитического измерения программы ЛДП Японии.

Внешнеполитическая программа ЛДП Японии

Стоит отметить, что основные программные установки не излагаются в открытом виде либерал-демократами и предельно размываются, для того, чтобы партия могла оставаться «политическим универмагом», партией для всех – для представителей, как разных социальных слоев, так и разных политических взглядов.

В этом смысле предвыборная программа 2012-го года «Вернем себе Японию!» («Нихон о торимодосу») является уникальной именно своей конкретикой: ЛДП представляла свои программные установки в форме «политического сериала», анонсируя планируемые шаги по одному направлению, поэтапно.

Базовыми же источниками стали как Программа ЛДП Японии 1995-го года, изученная автором опосредованно, так и часть предвыборной программы партии 2012-го года «Гайко: о торимодосу», посвященная международным отношениям4.

Также автор изучил представленные на сайте МИДа Японии «Голубые книги по дипломатии» за соответствующие времени правления либерал-демократов годы5, а также представленные на сайте МИДа Японии ссылки на программные речи японских премьеров6.

Абсолютно ключевая для ЛДП черта – отсутствие четкого разделения между программой государства и партийной концепцией. В сравнении с ДПЯ и «малыми партиями», чьи программные документы доступны на официальных сайтах – и достаточно четко поясняют позиции партий (или их, по сути, отсутствие) по ключевым вопросам, о партийной линии можно судить по выступлениям партийных премьеров, а также по «перетеканию» некоторых программных пунктов кабинетов в предвыборные программы партии. Сайт же дает только общее представление об организации и текущем составе партии, также поясняя историю ЛДП Японии и юридический базис существования партии. «Партия-универмаг» кроме самоидентификации себя как «партии для всех японцев», еще и провоцирует прямые ассоциации в духе «государство – это мы».

Отсюда возникает оговорка об очень условном разделении «программы» и «политики» ЛДП Японии.

Общая характеристика

ЛДП Японии придерживается реалистичного внешнеполитического курса – за годы биполярного противостояния либерал-демократы прекрасно освоили подход ситуативного реагирования. Данная особенность сформировалась ввиду отсутствия необходимости формулирования собственной стратегической линии – союз с США и биполярное противостояние принципиально определяли общий стратегический расклад. 1990-е в этом плане становятся вызовом для ЛДП не только во внутриполитическом, но также и во внешнеполитическом контексте.

Тем не менее, ЛДП продолжает опираться на «доктрину Ёсида», несколько ее адаптировав.

В первую очередь, речь идет о незыблемости союза с США. Адаптация же заключается в расширении собственных обязанностей (по защите собственной – но не союзнической – территории) в рамках данного союза.

Следующий осевой момент – сохранение пацифистского статуса страны. Реформирование заключается в расширенном понимании понятия «пацифизм», а вместе с ним – и 9-й статьи конституции. Отметим, в свою очередь, что возможность отхода от данного принципа и реального пересмотра конституции, прорабатывалась двумя кабинетами Абэ (в первом случае проект так и остался проектом, во втором фактические обстоятельства заблокировали прогресс в этом направлении – либерал-демократы в настоящий момент не имеют квалифицированного большинства в обеих палатах Парламента, а также не пользуются поддержкой большинства японцев в вопросе изменения 9-й статьи Конституции).

Отношения с США.

В начале 1990-х возник вопрос о необходимости союза с США. Напомним, именно в этот момент к власти приходит семипартийная коалиция оппозиционных партий. ЛДП отвечает на данный вопрос абсолютно однозначно – союз с США является незыблемым элементом политической конструкции.7

Эта линия прослеживается в программных заявлениях всех партийных премьеров.

Отношения с Китаем

Конец биполярной эпохи отметился интенсификацией сотрудничества КНР и Японии, но события на площади Тяньаньмэнь подорвали достижения двусторонних отношений.

1990-е  и 2000-е стали эрой ухудшения  отношений, а главное – восприятия  двумя странами друг друга. Стремление  к «лидерству» в регионе, выражаемое  в программных документах партии  и заявлениях, носит явно направленный  на Китай характер.8

Азиатская политика

Первый коалиционный кабинет во главе с премьером-социалистом Мураяма, отметился в 1995-м году важным программным документом – «Заявлением Мураямы», суть которого сводится к извинениям за  то, что Япония в годы Второй мировой войны «своим колониальным господством и агрессией причинила огромный ущерб и страдания народам других стран, в особенности азиатских».

Далее премьеры ЛДП подчеркивали важность присутствия Японии в «родном» для нее Восточноазиатском и Тихоокеанском регионе. Констатируется важность сотрудничества со странами АСЕАН (в частности, наиболее отчетливо – в программе 2012-го года).

Чем интенсивнее и осязаемее становилась ядерная угроза, исходящая от КНДР, тем отчетливее было звучание соответствующей риторики. Самый резкий образец – в предвыборной программе 2009-го года, где речь идет о «прямой угрозе». Упоминается также «проблема похищения» японских граждан северокорейскими силовиками.

Абсолютно особый этап – т.н. «евразийская дипломатия» 1997-2001, запущенная Рютарю Хасимото и продолженная Кэйдзо Обути и Есиро Мори. Ее очертания определила программная речь Хасимото на собрании ассоциации руководителей корпораций Японии в 1997-м году.9 Суть данной речи – в использовании естественных интересов других стран с целью улучшения отношения с ними и постепенного вовлечения во внешнеполитическую стратегию Японии. Речь шла о соседних с Японией странах Азии, а также о России и странах «Великого шелкового пути».

В первое премьерство Абэ, а также до конца правления Асо разрабатывалась концепция «пояса свободы и процветания», пронизывающего Южную и Юго-Восточную Азию.10

Со вторым премьерством Абэ связана идея о союзнических отношениях со странами АСЕАН в рамках «коллективной безопасности» без оформления соответствующих договоров – а фактически о создания антикитайского «фронта сдерживания».11

Отношения с Россией

Упомянутая выше концепция «евразийской дипломатии» была в первую очередь направлена на Россию. Концептуально Хасимото отгородил отношения с Россией от исключительно территориальной проблематики, как это принято было воспринимать.

Геополитическое значение «евразийской дипломатии» состояло в постепенном и одновременном улучшении отношений Японии с Россией – и «втягивании» РФ в поддержку Японии с целью «разбития» геополитического треугольника «США – Япония – Китай»12.

Именно концептуальное понимание Хасимото определило возможность экономического сотрудничества позже – в нулевые годы.

Отношения с Европейским Союзом

Идеологически Япония воспринимает себя как часть Западного «свободного мира». Именно в этом контексте Япония планировала доносить идеи «свободы и процветания»131415 с Запада на Восток – странам АТР и Южной Азии.

Концептуально не менее важным является присутствие Японии в G816 (упоминается в подавляющем большинстве программных речей) и развитие сотрудничества с НАТО (упоминания учащаются с 2010-х).