Становление и развитие социальной психологии в России

Становление и  развитие социальной психологии в России.

1. Зарождение социальной  психологии как науки в России.

После революции 1917 г. ситуация радикально изменилась и на протяжении длительного времени эта область  знания в СССР развивалась в русле  психологической традиции, что делает понятным тот акцент, который присутствует в изложении истории социальной психологии в нашей стране: тщательная проработка вопросов о ее границах с общей психологией, об адаптации  общеметодологических принципов не столько социологического, сколько  психологического знания.

Вместе с тем проблематика, позже вошедшая в предмет социальной психологии как таковой, на ранних этапах разрабатывалась преимущественно  в социологической традиции, в  частности, в некоторых конкретных разделах социологии, а также при  создании самых общих представлений  о ее предмете, круге ее проблем, понятийном аппарате. Специфика российской социальной психологии, по-видимому, в том, что многие ее проблемы оказывались вкрапленными в идейные построения различных общественных движений и принимались на вооружение разными общественными силами.

Термин "коллективная (социальная) психология" был предложен в "Социологии" М.М.Ковалевского (1910), представляющей собой курс лекций, прочитанных в  Петербурге в Психоневрологическом институте. Выясняя взаимоотношения  социологии с другими науками, автор  уделяет специальное внимание ее отношению к психологии. Ковалевский  называет и "методы" этой дисциплины: анализ народных сказок, былин, пословиц, поговорок, юридических формул, писаных  и неписаных законов.

В рамках социологической  традиции социальная психология и ее отдельные проблемы обсуждались  в трудах правоведа Л.И.Петражицкого - основателя психологической школы  права, с точки зрения которой "истинными  мотивами, двигателями человеческого  поведения" являются эмоции, а социально-исторические образования есть лишь их проекции - "эмоциональные фантазмы" (Петражицкий, 1908).

В работе А.Копельмана уже  в 1908 г. была поставлена проблема границ коллективной психологии (Кузьмин, 1967). По мнению ученого, это психология народного  духа, проявляющегося в деятельности и переживаниях групп людей и  коллективов.

Нельзя полностью отрицать наличие связи нарождающейся  социальной психологии с общественно-политическими  течениями современности и внутри "психологической традиции", но эта связь значительно слабее. Самым крупным явлением в этой области несомненно были фундаментальные  работы В.М.Бехтерева: "Объективная  психология" (1907) и "Внушение в общественной жизни" (1908). В обеих работах были заложены идеи будущей, всесторонне развитой концепции "коллективной рефлексологии", намечено экспериментальное исследование отношений между личностью и коллективом, влияния общения на социальные процессы, зависимости развития личности от организации различных типов коллективов.

В целом же социально-психологические  идеи в дореволюционной России развивались  преимущественно не в недрах психологии как таковой, а в рамках более  широкого спектра общественных дисциплин. Здесь следует искать корни той  трансформации в истории социальной психологии, которая произошла после  революции 1917 г. Во всей системе общественных наук в России развернулась широкая  дискуссия относительно философских  предпосылок научного знания.

2. Первая дискуссия  вокруг социальной психологии  как начальный этап её развития.

В ходе дискуссии 20-х гг. резко  обозначилась тенденция к разработке новой материалистической науки, основанной на марксистской философии. Эти поиски не воспринимались однозначно представителями  общественности. Особое место в дискуссии  занял Г.И.Челпанов. Не возражая против "соединения" марксизма с психологией, он акцентировал необходимость разделения психологии на две части: эмпирическую, выступающую в качестве естественнонаучной дисциплины, и социальную, базирующуюся на социокультурной традиции (Дрошевский, 1985). Основания для такого разделения действительно существовали, и Челпанов, опираясь на труды Русского Географического  общества, видел их, в частности, в том, что в России уже давно  сложились предпосылки для построения "коллективной психологии" или "социальной психологии". По свидетельству Челпанова, в свое время Спенсер выражал  сожаление, что незнание русского языка  мешало ему использовать материалы  русской этнографии для целей  социальной психологии (Челпанов, 1924). Другая же сторона программы Челпанова  была обусловлена его критическим  подходом к необходимости перевода всей психологии на рельсы марксизма. Социальную психологию он признавал  той частью психологии, которая обязана  базироваться на принципах нового мировоззрения, в то время как эмпирическая психология, оставаясь естественнонаучной дисциплиной, вообще не должна быть связана с  каким-либо философским обоснованием сущности человека, в том числе  и с марксистским.

Поскольку такая точка  зрения формально выражала признание  права социальной психологии на самостоятельное  существование, но ценой отлучения  от марксистской философии другой части  психологии, она встретила сопротивление  психологов, выступающих за полную перестройку всей системы психологического знания. Возражения Челпанову приняли различные формы. Наиболее существенными можно считать следующие позиции: В.А.Артемов (1927) - коль скоро вся психология будет опираться на философию марксизма, на идею социальной детерминации психики, она в целом становится "социальной"; К.Н.Корнилов (1929) - сохранение единства психологии мыслится в рамках реактологии путем распространения на поведение человека в коллективе принципа коллективных реакций, что отрицает необходимость "особой социальной психологии"; П.П.Блонский (1926) - социальная психология отождествляется с признанием социальной обусловленности психики, что также не требует "отдельной" научной дисциплины.

Особое место в дискуссии  принадлежало В.М.Бехтереву, выдвинувшему идею "коллективной рефлексологии", в предмет которой включаются: поведение коллективов, поведение  личности в коллективе, условия возникновения  социальных объединений, особенности  их деятельности, взаимоотношения их членов. В концепции В.М.Бехтерева  содержалась весьма полезная идея: коллектив есть нечто целое, в  котором возникают новые качества, возможные лишь при взаимодействии людей. Однако эти взаимодействия трактовались достаточно механистически: личность объявлялась продуктом общества, но в основу ее развития были положены биологические особенности и, прежде всего, социальные инстинкты. Тем не менее заслуга Бехтерева перед  последующим развитием социальной психологии была огромна. В русле  же дискуссии 20-х гг. его позиция  противостояла позиции Челпанова, в том числе и по вопросу  о необходимости самостоятельного существования социальной психологии.

Дискуссия развивалась преимущественно  в недрах психологии, но участие  в ней приняли и представители  других общественных дисциплин. Из них, прежде всего, следует назвать М.А.Рейснера, занимавшегося вопросами государства  и права.

В целом же итоги дискуссии  оказались для социальной психологии достаточно драматичными. Несмотря на субъективное желание ее участников построить марксистскую социальную психологию, эта задача в 20-е гг. выполнена  не была, что в значительной мере обусловлено отсутствием четкости в понимании предмета данной науки.

В результате лишь первая трактовка  предмета социальной психологии получила права гражданства. Поскольку в  этом понимании никакого самостоятельного статуса для социальной психологии не предполагалось, попытки построения ее как особой дисциплины прекратились на довольно длительный срок.

3. Соотношение  уровня развития социальной психологии  за рубежом и в России.

Говоря о дискуссии 20-х  гг., следует иметь в виду и  общий фон развития социальной психологии в мире. После первой мировой войны  эта наука на Западе (прежде всего  в США) пережила период бурного расцвета и приобрела вид развитой экспериментальной  дисциплины. Общая изоляция советской  науки от мировой тоже становилась  фактом жизни, тем более в отраслях, связанных с идеологией и политикой. Поэтому развитие социальной психологии в мире в этот период было практически  закрыто для отечественных ученых. Неудача дискуссии, вместе с этим обстоятельством, способствовала полному  прекращению обсуждения статуса  социальной психологии, и этот период получил впоследствии название "перерыв" (Кузьмин, 1967).

Тот факт, что социальная психология на Западе продолжала развиваться  в немарксистской традиции, привел некоторых ученых к отождествлению ее с "буржуазной" наукой, а само понятие "социальная психология" стало интерпретироваться как синоним  реакционной дисциплины, атрибут  лишь "буржуазной идеологии".

Особое место здесь  занимают работы Л.С.Выготского, чья  роль в подготовке самостоятельного существования социальной психологии хорошо известна. Начав с идеи об историческом происхождении высших психических функций, Выготский  развил далее мысль о культурно-исторической детерминации процесса их развития. Широко известны его гипотезы об опосредованном характере психических функций  и о происхождении внутренних психических процессов из деятельности, первоначально "интерпсихической" (Выготский, 1983).

В рамках психологии были и  другие, довольно неожиданные, "приближения" к социально-психологической проблематике. Это, прежде всего, разработка проблем  психотехники (И.Н.Шпильрейн, С.Г.Геллерштейн, И.Н.Розанов). Судьба самой психотехники складывалась не просто, в частности, из-за ее "связей" с педологией, но в период относительно благополучного существования психотехнические исследования в определенном смысле смыкались  с социально-психологическими. Разрабатывая проблемы повышения производительности труда, психологической и физиологической  основ трудовой деятельности, психотехники широко использовали арсенал методических приемов, свойственный социальной психологии, - тестирование, анкетные опросы и т.д.

Все это позволяет говорить о том, что абсолютного "перерыва" в развитии социальной психологии в  СССР, даже и в годы ее запрета, не было. Что касается сопутствующей  всем этим начинаниям идеологической критики, то она, увы, была достаточно типичной и для других отраслей знания. Предание социальной психологии анафеме (как "буржуазной науки"), к счастью, не разрушило научный потенциал, понемногу накапливавшийся в отдельных смежных областях.

4. Второй этап развития социальной психологии в России.

В конце 50-х - начале 60-х гг. развернулся второй этап дискуссии  о предмете социальной психологии и  вообще о ее судьбе в советском  обществе. Этому способствовало два  обстоятельства.

1.     Все расширяющиеся  запросы практики. Решение экономических,  социальных и политических проблем  требовало более пристального  анализа их психологической стороны.

2.     Произошли  изменения и в общей духовной  атмосфере общества. Некоторое смягчение  идеологического пресса и начавшаяся "оттепель" позволили снять  клеймо "буржуазности" с социальной  психологии (также, впрочем, как  и с социологии) и обсуждать  ее дальнейшую судьбу.

Немаловажно и то, что  установились контакты с зарубежной наукой, и это обусловило знакомство ученых с ситуацией в области  мировой социальной психологии.

В 1962 г. в Ленинградском  университете открылась первая в  стране лаборатория социальной психологии, а в 1968 г. - кафедра с таким же названием (в МГУ такая кафедра  была создана в 1972 г.). Обе кафедры  возникли на факультетах психологии по той простой причине, что социологических  факультетов тогда не было.

В то же время были организованы многочисленные социально-психологические  лаборатории и центры при психологических  учреждениях или непосредственно "в практике", например, на промышленных предприятиях.

Поскольку социальная психология "проходила" по рубрике психологических  дисциплин, ее взаимоотношения с  марксизмом строились по иной модели, чем в социологии. Марксистский подход здесь не выступал как прямой идеологический диктат, но заявлял о себе преимущественно  как некоторый философский принцип, преломленный в общепсихологической  теории. Это не означало, что идеологические "вкрапления" отсутствуют в  проблематике социальной психологии. Наиболее ярко они проявлялись при  оценке западных школ социальной психологи», но не как прямые политические обличения, а скорее как критика "ложной методологии".