Морской транспорт стран БРИКС

Динамика институциональных преобразований в китайском морском рыболовстве и рыборазведении во многом воспроизводила общие принципы реформы отношений собственности в КНР. Власти не стремились быстро приватизировать крупные государственные предприятия в отрасли, а пытались перевести их на новые, рыночные принципы работы: расширить самостоятельность предприятий, внедрить подрядные механизмы хозяйствования, акционировать предприятия с сохранением значительного государственного присутствия в их уставных капиталах. В то же время в отрасль стали допускаться национальный частный капитал и прямые иностранные инвестиции. Правовую основу для диверсификации структуры собственности в отрасли заложил принятый в 1986 г. Закон КНР о рыболовстве. Согласно этому документу, предприятия любых форм собственности или физические лица, намеревающиеся заниматься добычей биоресурсов в территориальных водах КНР или вести дальний экспедиционный промысел, должны получить на это разрешение от подчиненного Госсовету КНР органа управления рыболовной отраслью (сейчас это Министерство сельского хозяйства КНР) или от соответствующих провинциальных и местных структур в пределах их компетенции. Ведение рыболовного промысла без лицензии или с нарушением условий лицензии (по виду деятельности, времени и месту лова, применяемым техническим средствам) наказывается конфискацией улова и незаконно полученного дохода с возможной выплатой штрафов, а в особо серьезных случаях – и с конфискацией технических приспособлений.

Применительно к марикультуре закон установил, что воды и отмели, находящиеся в государственной собственности, могут передаваться в аренду (подряд) для рыборазведения не только государственным и коллективным предприятиям, но и частным лицам. Но если арендатор фактически не использует предоставленные ему водные ресурсы в течение 12 месяцев без весомых причин, то государственные органы, выдавшие ему лицензию на ведение марикультурной деятельности, должны установить для него срок начала реального освоения вод и отмелей. Если и по его прошествии хозяйственная деятельность так и не началась, то лицензия аннулируется. Закон предусматривает возможность рыболовного промысла и исследования рыбных ресурсов в территориальных водах КНР иностранными хозяйствующими субъектами и иностранными судами, но для этого они должны получить разрешение от Минсельхоза КНР.

Круг хозяйствующих субъектов в отрасли, таким образом, существенно расширился, но это дополнительно обострило существовавшую и ранее проблему переэксплуатации морских прибрежных ресурсов. Их интенсивная добыча поставила под угрозу нормальное воспроизводство фауны моря. В такой ситуации со второй половины 1990-х годов власти пошли по пути ограничения промышленного лова. С 1995 г. была введена система ежегодных двухмесячных мораториев на ловлю всех видов рыбы в Желтом и Восточно-Китайском морях в июле и августе, а в 1998 г. этот срок был продлен до 3 летних месяцев. Начиная с 2004 г. добыча была запрещена и в заливе Бохай на период с 16 июня по 1 сентября каждого года. В 2009 г. летний мораторий сроком на 2,5 месяца был установлен вдоль всего морского побережья Китая.

В конце 1990-х годов рыболовную отрасль затронула проводившаяся тогда властями антидефляционная политика ограничения излишнего предложения на товарных рынках и сокращения избыточных производственных мощностей в госсекторе. В 1999 г. правительство выдвинуло установку на «нулевой прирост» добычи в водах Китая, а в 2001 г. вообще была поставлена задача сократить объемы вылова в абсолютном выражении. К концу 2004 г. в рамках реализации этого курса госкомпаниями было списано около 8 тыс. рыболовных судов, а занятость в отрасли сократилась на 40 тыс. чел.

Следствием всех этих мер и стал сдвиг в соотношении между промышленным ловом и марикультурным производством. В 1995 г. морской вылов рыбы (10,27 млн. т) был почти в 3 раза больше марикультурного производства (4,12 млн. т). В 1999 г. промышленный лов достиг пика в 12,93 млн. т, а к 2005 г. он уменьшился до 12,55 млн. т, тогда как марикультурное производство в 2005 г. составило 12,11 млн. т, т.е. показатели практически сравнялись. В 2006 г. вклад марикультуры (12,54 млн. т) впервые превзошел величину вылова в естественных условиях (12,45 млн. т), и с тех пор эта тенденция неуклонно прогрессирует.

В структуре морского промысла и марикультурного производства по данным за 2009 г. наибольшим было производство моллюсков (11,2 млн. т или 41,8%), за ним следовали производство рыбы (8,81 млн. т, 32,8%), крабов и ракообразных (3,04 млн. т, 11,3%) и водорослей (1,48 млн. т, 5,5%). Провинциями, обеспечивавшими наибольшее производство морепродуктов, были Шаньдун (6,26 млн. т), Фуцзянь (4,96 млн. т), Гуандун (3,87 млн. т) и Чжэцзян (3,54 млн. т). Площади акваторий, занятых под марикультуру, в целом по стране составляли 1,86 млн. га, а под пресноводную аквакультуру – 5,42 млн. га.

Экспорт морепродуктов из КНР в 2010 г. составил 3,34 млн. т, а в стоимостном выражении – 12,3 млрд. долл. Причем значительная его часть (около 1/3) осуществлялась согласно контрактам о поручительской обработке (processing), по которым в Китай ввозится из других стран (в значительной мере – из России) морепродуктовое сырье, а после его обработки на китайских предприятиях готовая продукция поставляется на экспортные рынки. Подобные операции поощряются фискальными стимулами: ввоз сырья осуществляется без уплаты импортных таможенных пошлин и налога на добавленную стоимость при условии последующего обязательного реэкспорта. Такой деятельностью в 2009 г. занимались 9635 китайских предприятий, из которых 6389 (66%) были сосредоточены в уже упоминавшихся провинциях – лидерах рыболовства и марикультурного производства: Чжэцзяне, Шаньдуне, Фуцзяни и Гуандуне.

Исследование, проведенное в рамках специального государственного проекта в 1997–2000 гг., показало, что число видов рыбы в заливе Бохай и Желтом море сократилось за последние десятилетия на 40% – до 180 видов, а в Восточно-Китайском море – на 30%, до 602 видов. Хотя за последние годы благодаря установлению сезонных мораториев на лов рыбы в прибрежных морях удалось приостановить тенденцию к сокращению поголовья и оскудению многообразия морской фауны, но проблемы ресурсной базы китайской рыболовной отрасли в принципиальном плане остаются нерешенными. Проведение осмысленной политики в отношении морских промыслов затруднено из-за влияния групповых интересов бизнес-структур и местных властей. Использование рыбных ресурсов все еще избыточно. В 2009 г. в Восточно-Китайском море было выловлено 4,42 млн. т рыбы, тогда как для нормального воспроизводства морских ресурсов улов там, по оценкам, не должен превышать 3,0 млн. т в год. Ситуацию усугубляет то, что лов в большинстве случаев ведется сетями, не допускающими избирательного использования рыбных ресурсов. В свою очередь, избыточная плотность аквакультурных производств в прибрежной полосе вызывает экологические проблемы, такие как «красные приливы», вызванные концентрацией на поверхности воды примитивных бескислородных водорослей, а также ведет к заболеваниям среди морской фауны.

Угрозы для нормального функционирования отрасли связаны и с достаточно интенсивно происходящим в прибрежной полосе осушением морских акваторий ради нужд промышленного и инфраструктурного строительства. При этом сплошь и рядом нарушаются положения Закона КНР об управлении использованием морских акваторий, согласно которым проекты рекультивации акваторий площадью в 50 га и больше должны утверждаться Госсоветом КНР. Местные власти обходят эти условия, самостоятельно санкционируя осушение небольших участков акватории, а впоследствии наращенные сухопутные территории объединяются друг с другом. По данным Государственной океанографической администрации (ГОА), за 2002–2008 гг. совокупная площадь рекультивированных акваторий увеличилась с 2033 до 11001 га, а за 2009 – 2011 гг. незаконно санкционированная местными администрациями рекультивация охватила 14000 га морских акваторий. В частности, в 2011 г. центральные власти санкционировали в северо-восточной провинции Ляонин осушение 30 га акваторий, на уровне же шести приморских городов провинции были заявлены планы рекультивации более 1000 га. Даже безотносительно коррупционных мотивов местные власти заинтересованы в такой деятельности, так как продажа «прав пользования земельными участками» девелоперам является важнейшим источником поступлений в местные бюджеты, а доходы от нее в десятки раз превосходят затраты на рекультивацию.

Бурная экспансия такой деятельности в прибрежной полосе способствует загрязнению вод, наносит ущерб фауне моря, лишает работы рыбаков из близлежащих деревень и занятых в марикультурных производствах. Государство выплачивает таким людям определенные компенсации, но они заведомо недостаточны для того, чтобы покрыть расходы на переквалификацию, открытие какого-либо другого дела или переезд на другое место.

Разработка морских углеводородных месторождений. Новым для Китая видом хозяйственной деятельности на море в период экономических реформ стала добыча нефти и газа на континентальном шельфе, причем изначально она стала возможной благодаря привлечению капиталов и технологий из-за рубежа. Сотрудничество с иностранными инвесторами не только позволило сделать шельфовую добычу дополнительным источником снабжения национальной экономики топливными ресурсами, но и способствовало развитию китайских нефтяных компаний, превращению их в транснациональные, осуществляющие инвестиции во многих странах мира.

Месторождения углеводородов на шельфе китайских морей были обнаружены еще в конце 1960-х годов. Но для их освоения у Китая не было ни достаточных финансовых ресурсов, ни необходимых технологий. Между тем национальная экономика испытывала хроническую нехватку жидкого топлива из-за действия факторов как на стороне спроса (обычных для командной экономики причин, вызывающих дефицит товаров и ресурсов), так и на стороне предложения (ограниченных возможностей прироста добычи на уже эксплуатировавшихся сухопутных месторождениях и медленных темпов освоения новых).

С началом осуществления политики «открытости» для координации сотрудничества с иностранными энергетическими компаниями и представительства китайского государства в совместных проектах в 1982 г. была создана Китайская национальная компания морских нефтяных разработок (ChinaNationalOffshoreOilCo., CNOOC). Министерством нефтяной промышленности КНР при участии специалистов из норвежской государственной нефтяной компании «Статойл», Центра ООН по транснациональным корпорациям и ряда американских частных нефтяных компаний был разработан типовой контракт соглашения о разделе продукции (в китайских источниках обычно используется термин «соглашения о совместной разработке природных ресурсов»). По его условиям на стадии разведки все расходы и риски несет иностранный партнер. Продолжаться эта стадия может от 5 до 7 лет в зависимости от размеров месторождения и программы разведочных работ. Иностранная компания может выйти из проекта, если разведка оказалась неудачной.

Китайский партнер (CNOOC) подключается к реализации проекта в случае обнаружения достаточных запасов нефти. При этом его доля в инвестициях на промышленную добычу нефти, обустройство и расширение промыслов может составлять до 51% (как правило, она близка к этому показателю, что должно по идее обеспечивать китайской стороне доминирование при принятии управленческих решений по проекту). В процессе освоения и эксплуатации месторождения иностранная компания обеспечивает техническую сторону проекта. Главным органом управления проектом, решающим стратегические вопросы, является объединенный комитет, формируемый на основе представительства сторон. Оперативный контроль на этапе освоения месторождения и в первый период промышленной разработки осуществляет иностранный партнер, но позднее эти полномочия могут быть переданы китайской стороне.

Распределение добытой нефти осуществляется по специальной формуле, прописанной в типовом контракте. 17,5% объема добычи поступает непосредственно в распоряжение КНР в качестве платы за право разработки недр (12,5%) и налога с оборота (5%). 50% идет на возмещение расходов китайской и иностранной сторон на разведку, освоение и эксплуатацию месторождения. Оставшиеся 32,5% подразделяются в определенной пропорции на «паевую нефть», причитающуюся китайской стороне, и «распределяемую прибыльную нефть», которая делится между китайскими и иностранными партнерами в соответствии с их участием в затратах на освоение и эксплуатацию месторождений (обычно в пропорции 51:49). Удельный вес «распределяемой прибыльной нефти» не установлен в едином порядке, он определяется в ходе переговоров сторон и находится в обратной зависимости от перспективности месторождения и прогнозируемого общего объема добычи. После полной компенсации затрат партнеров на разведку и освоение месторождения часть нефти, отчислявшаяся в счет этих компенсационных платежей (примерно 37,5% объема добычи) присоединяется к «распределяемой прибыльной нефти» и подлежит разделу между сторонами.

На таких условиях в 1982, 1985, 1989 и 1993–1994 гг. CNOOC провела четыре раунда торгов на перспективные участки шельфа. В ходе первого и второго раундов разыгрывались участки в Желтом и Южно-Китайском морях, в ходе третьего раунда – в заливе Бохай, а в ходе четвертого – в Восточно-Китайском море. Всего к началу 2003 г. CNOOC заключила 150 контрактов о совместной разработке шельфовых ресурсов с иностранными фирмами, среди которых преобладали американские и японские, в меньшей степени были представлены компании из западноевропейских стран и Южной Кореи. В последующие годы некоторые месторождения стали разрабатываться CNOOC в одиночку, без привлечения иностранных партнеров. Совместные с иностранными фирмами проекты морской добычи стали осуществлять и две другие государственные нефтяные компании: Китайская национальная нефтяная компания (China National Petroleum Co., CNPC) и Китайская нефтехимическая компания (Sinopec), причем последняя в нескольких проектах участвует как миноритарный инвестор.

Добыча нефти на шельфе увеличилась с 4,5 млн. т в 1993 г. до 16,2 млн. т в 1997 г., и тогда на нее приходилось около 10% совокупного нефтяного производства в КНР. В последующие годы эти показатели постепенно увеличивались, и по итогам 2010 г. CNOOC объявила о достижении важного психологически рубежа: морская добыча превысила 50 млн. т. Правда, речь при этом шла о количестве «нефтяного эквивалента», т.е. в указанной сумме была учтена добыча не только нефти, но и природного газа. Как бы то ни было, компания объявила о создании «морского Дацина» (это аналогия с крупнейшим из разрабатываемых месторождений в сухопутной части страны). На континентальном шельфе Китая по состоянию на 2011 г. разрабатывались 82 нефтяных и газовых месторождения. Их доля в совокупном общенациональном производстве нефти достигла ¼. CNOOC поставила себе новую перспективную задачу – создать к 2020 г. «глубоководный Дацин», главным образом за счет добычи на шельфе Южно-Китайского моря.

Тем не менее, говорить о том, что реализация проектов на китайском шельфе радикально изменила ситуацию на национальном рынке энергоресурсов, не приходится. В течение 1990 – 2000-х годов проблема их дефицита становилась все более серьезной. В 1993 г. КНР стала нетто-импортером нефти, а к концу 1990-х годов доля импорта в удовлетворении внутренних потребностей в ней приблизилась к 20%. Реакцией властей на это стала политика «выхода за пределы»: было решено, что если уж Китай теперь сильно зависим от импорта нефти, то он должен получать ее прежде всего с контролируемых самими китайцами зарубежных месторождений. Китайские государственные нефтяные компании развернули крупномасштабную инвестиционную экспансию за рубежом, главным образом в развивающихся странах Африки, Латинской Америки, Центральной Азии. Осуществляются вложения в уже разрабатываемые и перспективные месторождения, происходят поглощения местных нефтяных компаний.