Ориенталистские мотивы в творчестве Гумилева

       На наш взгляд, поэтический контекст, в котором должна рассматриваться гумилёвская тема природы, восходит к «метафизической» поэзии XVII века, каковой свойственно было обращение к традициям неоплатонизма и герметических учений. Данное соотнесение не покажется произвольным, если вспомнить о том значении, которое придавал Гумилёв творчеству Кольриджа, романтика «озерной школы», в произведениях которого отразилась его философия природы как «гармонической системы движений» и единственного прибежища свободы, поэта, захваченного идеями неоплатонизма, среди заслуг которого перед английской литературой было и возращение забытой барочной поэзии XVII века. В 1919 году Гумилёв сделал для издательства «Всемирной литературы» перевод «Поэмы о старом моряке» Кольриджа. (15, с. 62) В предисловии он писал: «Кольридж и его друзья полюбили мирную природу не столько ради неёсамой, сколько из-за возможности постигать при помощи её душу человека и тайну вселенной. Подлинное озеро, которому Кезикское было только внешним выражением,они искали в глубине своего духа и, смотрясь в него, постигали связь между собой всего живого, близость миров невидимого и видимого, бесконечно радостнуюи действенную любовь». Как часто бывает, слова об «озерной школе» во многом относимы к их автору.

       Мы не говорим о прямом влиянии данной традиции, тем более, что оно могло реализоваться неосознанно. Важно определить контекст, нафоне которого гумилёвское слово получило бы адекватное истолкование. Темы» земного рая», природы как «божественного иероглифа» или «божественной книги», объединение разных планов бытия, чувство единствавселенной, интимная связь с Богом, мистическое отношение к смерти и запредельному и другие подобные черты роднят Гумилёва с поэтами — «метафизиками». Вся эта проблематика нуждается в более последовательном анализе. Мы вынуждены здесь только указать на её связь с образом Африки. 

     § 4. Ценностные ориентации лирического героя в африканском цикле. Муза Дальних Странствий.

     Странничество являлось постоянным мотивом в творчестве Гумилева. Недаром он назвал свою музу - Музой Дальних Странствий. Из романтической  мечты, впечатлений путешественника, литературных аллюзий создан экзотический мир, по которому путешествует лирический герой Гумилева -Странник.

     Он  претерпевает на протяжении творческого  пути Гумилева целый ряд преобразований. В зависимости от изменения мироощущения поэта меняется и его образ: Конквистадор, Мореплаватель, Капитан, Паломник, Блудный  сын, арабский поэт-бедуин, Дервиш. С  образом Странника соотносится  образ поэта-мага, приближающийся в  понимании Гумилева к языческому. Поэт обращается и к реальным историческим личностям, воспроизводя их образ на страницах своих произведений и творчески перерабатывая его в рамках своей концепции.

     Путь  лирического героя Гумилева зависит  от его ценностной ориентации. Странники  Гумилева отправляются в экзотические страны в надежде обрести идеальную  любовь, недостижимую красоту и гармонию, познание Абсолюта, символически выраженное высшее знание - «понимание сверхчеловеческое». Целью странствия может быть возврат  к своему первоначалу, в первозданный Эдем.

     Лирический  герой Гумилева, отождествляемый  с Адамом, стремится в первобытный  мир с девственной природой, первозданный Эдем. Он находит его в Африке. (7, с.34) Гумилев считается зачинателем африканской темы в русской поэзии. Он совершает четыре путешествия в Африку, наиболее продолжительные из них - в Эфиопию. К ней было приковано пристальное внимание российского общества в начале века. Абиссиния, как тогда называли Эфиопию, находилась в сфере интересов Российской Империи. Кроме того, Гумилева, как основателя акмеизма, должна была заинтересовать древняя история Абиссинии, восходившая к самому Адаму, и оккультная традиция поиска неведомой земли в центре африканского континента, которая скрывает знания предшествующих рас.

     В пути героя-странника подстерегает много испытаний. Гибелью оборачивается  его любовь, пытаются помешать несущие  зло персонажи. Он может свернуть со своего пути. Но отказ от странствия приносит мучения, тоску. Даже достижение цели иногда не спасает от разочарования.

     Часто странник выходит из родного для  него закрытого пространства (замка/города/дома/комнаты) в открытое пространство моря, устремляясь к «чужому небу» дальних стран.

     Внешнее движение (путешествие по экзотическим странам) сочетается с внутренним (странствие души) и смерть не является помехой на этом пути. Душа Странника способна перемещаться в пространствах и временах, погружаться в свое прошлое, вплоть до предыдущих воплощений, видеть будущее. (12, с. 16)

     Его лирический герой чувствует свое родство с природой, с каждым ее элементом: деревьями, травами, животными. Многие стихотворения поэта посвящены  диким животным. В них Гумилева привлекает красота и таинственность. Географическая экзотика служит раскрытию  иноприродности звериной души. Даже охота воспринимается поэтом как приобщение к звериной жизни, прославление жестокого состязания с подобными себе. Животность проникает и в образ человека - хищное раскрывается в человеческом характере, прослеживается мотив «метаморфозы», превращения человека в животное или пребывания человеческого духа в животной оболочке.

     Несмотря  на присутствие волевого героя, всеми  силами души преодолевающего опасности, несмотря на любование яркой первозданной природой экзотических стран, художественный мир Н. Гумилева трагичен в своей  основе. (12, с. 17) Слишком чисты и далеки оказались его мечты. Но в столкновении со страшной реальностью революционной России ему удалось сохранить глубокую веру в идеалы красоты и гармонии в этом мире.

     В поэтическом наследии Гумилева просматривается  своя философия, в которой движение понимается как универсальное начало и условие миропостижения. «Божественное движение» обещает возможность бессмертия. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     II.

     §5. Художественный анализ «африканской» лирики.

     Стихотворение «Жираф».

     Африканские стихи Гумилёва сделали его поэтом: он нашёл оригинальную тему и занял  с ней своё место в поэзии. Начало этой темы — небольшой цикл в сборнике «Романтические цветы», открывающемся стихотворением «Жираф». Несмотря на общепринятое мнение о незрелости первых сборников Гумилёва, поэтическое совершенство этого стихотворения сделало его центральным не только для темы Африки, но и для всего раннего творчества поэта. М. Баскер, предложивший наиболее развёрнутый анализ стихотворения, берёт «жирафью линию» Гумилёва как образец для выявления эволюции акмеистической поэтики и отмечает, что выбор такого предмета мотивируется не только популярностью стихотворения «Жираф», «часто воспринимавшегося как эмблематичное для самого поэта и для его творчества, но также и тем, что оно занимает прочное место в его «личной мифологии» и знаменует собой важный этап в его творческой эволюции». Кажется, что и сам поэт разделял подобное мнение, так как только это стихотворение «Романтических цветов» отобрал для антологии, предполагаемой в издательстве Гржебина.

       «Жирафа» ни в коем случае  нельзя считать обойденным вниманием  исследователей. Однако при всех  ценных наблюдениях и замечаниях  по поводу разных сторон поэтики,  нам кажется обойденной одна  сторона этого стихотворения  — проблема заключённого в нём акта коммуникации.

       По сути дела, нашим исходным  тезисом является утверждение  о том, что «Жираф» — стихотворение  не об Африке. Жирмунский отмечал, что «искание образов и форм, по своей силе и яркости соответствующих его мироощущению, влечёт Гумилёва к изображению экзотических стран, где в красочных и пёстрых видениях находит зрительное, объективное воплощение его греза». (3, с. 423) Определение сущности поэтической грезы Гумилёва на основе «Жирафа» — одна из целей нашей работы. Другая состоит в попытке контекстуального соотнесения африканской темы его творчества. Приведём полностью текст стихотворения.

                  Сегодня, я вижу, особенно грустен  твой взгляд

                  И руки особенно  тонки, колени  обняв.

                  Послушай: далеко, далеко, на озере Чад

                  Изысканный бродит  жираф.

                  Ему грациозная  стройность и нега  дана,

                  И шкуру его  украшает волшебный  узор,

                  Равняться с которым осмелится только луна,

                  Дробясь и качаясь  на влаге широких  озер.

                  Вдали он подобен  цветным парусам  корабля,

                  И бег его плавен, как радостный  птичий полет.

                  Я знаю, что много  чудесного видит  земля,

                  Когда на закате  он прячется в  мраморный грот.

                  Я знаю веселые  сказки таинственных  стран

                  Про черную деву, про страсть молодого  вождя,

                  Но ты слишком  долго вдыхала  тяжелый туман,

                  Ты верить не  хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

                  И как я тебе  расскажу про тропический  сад,

                  Про стройные пальмы, про запах немыслимых  трав…

                  Ты плачешь? Послушай…  далеко, на озере  Чад

                  Изысканный бродит  жираф.

                (4, т.2, с. 9) 
 
 
 
 
 
 

       5.1. Художественное пространство стихотворения.

       Николай Гумилёв с ранней юности придавал исключительное значение композиции произведения, его сюжетной завершённости. Поэт называл  себя "мастером сказки", сочетая  в своих стихотворениях ослепительно яркие, быстро меняющиеся картины с  необыкновенной мелодичностью, музыкальностью повествования. (2, с. 283)

       Некая сказочность в стихотворении "Жираф" проявляется с первых строчек:

                       Послушай: далеко, далеко, на озере  Чад

                       Изысканный  бродит жираф.

       Читатель  переносится на самый экзотический континент - Африку. Гумилёв пишет, казалось бы, абсолютно нереальные картины:  

                       Вдали он подобен цветным  парусам корабля,

                       И бег его плавен, как радостный  птичий полёт…

       В человеческом воображении просто не укладывается возможность существования  таких красот на Земле. Поэт предлагает читателю взглянуть на мир по-иному, понять, что "много чудесного видит  земля", и человек при желании  способен увидеть то же самое. Поэт предлагает нам очиститься от "тяжёлого тумана", который мы так долго  вдыхали, и осознать, что мир огромен  и что на Земле ещё остались райские уголки.

       Обращаясь к загадочной женщине, о которой  мы можем судить лишь с позиции  автора, лирический герой ведёт диалог с читателем, одним из слушателей его экзотической сказки. Женщина, погружённая  в свои заботы, грустная, ни во что  не хочет верить, - чем не читатель? Читая то или иное стихотворение, мы волей-неволей выражаем своё мнение по поводу произведения, в той или  иной мере критикуем его, не всегда соглашаемся с мнением поэта, а порой и вовсе не понимаем его. Николай Гумилёв даёт читателю возможность наблюдать за диалогом поэта и читателя (слушателя его стихов) со стороны.

       Кольцевое обрамление характерно для любой  сказки. Как правило, где действие началось, там оно и завершается. Однако в данном случае создаётся  впечатление, что поэт может рассказывать об этом экзотическом континенте ещё  и ещё, рисовать пышные, яркие картины  солнечной страны, выявляя в её обитателях всё новые и новые, невиданные прежде черты. Кольцевое  обрамление демонстрирует желание  поэта снова и снова рассказать о "рае на Земле", чтобы заставить  читателя взглянуть на мир по-иному.

       В своём сказочном стихотворении  поэт сравнивает два пространства, далёкие в масштабе человеческого  сознания и совсем близкие в масштабе Земли. Про то пространство, которое "здесь", поэт почти ничего не говорит, да это и не нужно. Здесь лишь "тяжёлый  туман", который мы ежеминутно вдыхаем. В мире, где мы живём, остались лишь грусть да слёзы. Это наводит нас  на мысль, что рай на Земле невозможен. Николай Гумилёв пытается доказать обратное: "…далеко, далеко, на озере Чад // Изысканный бродит жираф". Обычно выражение "далеко-далеко" пишется через дефис и именует нечто, совершенно недостижимое. Однако поэт, возможно, с некоторой долей иронии акцентирует внимание читателя на том, так ли уж на самом деле далёк этот континент. (11, с. 581) Известно, что Гумилёву довелось побывать в Африке, собственными глазами увидеть описанные им красоты (стихотворение "Жираф" было написано до первой поездки Гумилёва в Африку).