Ориенталистские мотивы в творчестве Гумилева

                       Оглушенная ревом и топотом,

                       Облеченная в пламя и дымы,

                         О тебе, моя Африка, шепотом

                         В небесах говорят  серафимы.

                         И, твое раскрывая  Евангелье,

                         Повесть жизни  ужасной и чудной,

                         О неопытном думают  ангеле,

                         Что приставлен к тебе, безрассудной.

                       (4, т.1, с. 156)

       Приведенные строки из сборника «Шатер» отличаются не только «барочными» приёмами, но и тревожными интонациями современного мира, характерными для творчества зрелого Гумилёва. Мы оставили в стороне вопрос обэволюции Гумилёвского образа Африки. Наши наблюдения относятся к раннемутворчеству поэта и развиты в направлениях, заданных «Жирафом». Акцент на           «метафизической» сущности поэзии Гумилёва во многом определён литературоведческими интересами автора. Однако думается, что выявленная аналогия может послужить опорой для дальнейшего рассмотрениятворчества одного из интереснейших русских поэтов. (10, с. 349) 
 

     1.4.Социальные мотивы поэтических сборников «африканского цикла» в ракурсе проакмеистических манифестов Т. Готье.

     В сборнике «Чужое небо», где Гумилев  опубликовал «Абиссинские песни» с  их острым социальным мотивом, помещены им переводы из Т. Готье, считающиеся, и  не без некоторых оснований, программными и даже манифестационными для  акмеистов. В частности, это известное  стихотворение французского романтика  «Искусство», где есть строфа, многократно  цитированная всеми писавшими о  Гумилеве:

                       Созданье тем прекрасней,

                         Чем взятый материал

                         Бесстрастней -

                         Стих, мрамор иль  металл…

       Не вдаваясь в анализ этого  стихотворения, надо все же  отметить, что даже в творчестве  самого Т. Готье оно далеко  не тождественно формуле «чистого  искусства». Что же касается Гумилева, то он ценил это стихотворение не столько из-за проблемы социальности и ангажированности искусства, сколько за мысль о приоритете материала для работы художника, то есть он не столько защищает близкую ему идею незаинтересованности поэта в сумятице лагерей и партий, сколько думает о том, что Ахматова впоследствии назвала «тайнами ремесла».

       Под «объективностью» Гумилев  подразумевал тот способ художественной  работы, который наиболее соответствует  «материалу».        (7, с. 35) Нельзя камень обрабатывать кисточкою для китайской туши. И, как мы видели на примере «Абиссинских песен», «объективность» не помешала ему быть в этих произведениях, особенно в «Невольничьей песне», остросоциальным. В «Невольничьей песне» говорит не автор, о мести и возмездии мечтает невольник, но можно ли забывать, что вся картина, созданная именно поэтом Гумилевым, а не кем-либо, с ее «объективностью» бесконечно далека от «равнодушия» и социальной пассивности, ее «объективность» лишь усиливает подготовленный и задуманный автором художественный эффект. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     § 2. Экзотический ландшафт и анализ топоса.

     Экзотические  страны в творчестве поэта выступали  и в качестве антитезы окружающему  миру с его нравственными, социальными  и политическими катаклизмами. В  стихах Гумилева отражается их национальное своеобразие, но он также пытается найти  взаимовлияния культур: византийской, индийской, китайской и русской.

     На  византийскую историю написана трагедия «Отравленная туника». Ближний Восток, Китай, Индия с не меньшей силой  приковывают воображение Гумилева.

     В начале своего творческого пути описание экзотических стран у Гумилева абстрактно, они не имеют выраженной характерности, даже если используются географические названия. Это сказочное, онирическое (часты мотивы сна, воспоминания) пространство, насыщенное экзотическими и фантастическими элементами, в котором лирический герой проходит как бы инициационные испытания. Указанные особенности характерны для первых трех сборников поэта. Сном преодолевается время и пространство. (3, с. 422)

     Использование мотива сна порождает условность, деконкретизацию исторического и географического фона. Экзотический ландшафт озера Чад, древнего Египта и других местностей схожи и имеют своим прообразом пространство мечты поэта, «сады его души». Важную роль играет временной фон. Вечер, ночь или приближающийся рассвет, с сопутствующими туманами естественно представляют собой время снов.

     Уже не воображаемые, а реальные путешествия  Гумилева обусловили изменения в  изображении художественного пространства. Оно все более конкретизируется, используются реальные топонимы, ландшафт, характерный для данного региона, растительный, животный мир, культурные и исторические реалии. Гумилев вводит впечатления от своих поездок, личные переживания, появляется авторское присутствие в тексте.

     Несмотря  на то, что в своем зрелом творчестве в изображении экзотических стран  поэт все больше использует конкретные пространственные реалии, одна черта, в целом свойственная поэтике творчества Н.Гумилева, сохраняется в большинстве его стихов - под «реальным» миром постоянно чувствуется его ноуменальная сущность. Создается картина мира, имеющая мифопоэтический характер, что согласуется с «органической» концепцией акмеизма, где каждое звено мира структурно связано с другими его звеньями.

     Во  многие произведения поэт вводит повествовательный  элемент и придает им полуэпический характер - балладную форму. Для романтической баллады тоже было свойственно восприятие фольклорных образов и мотивов, древних мифологических представлений, отраженных фольклорными жанрами.

     Частый  динамический мотив, связанный с  пространственным перемещением, - отправка персонажа в путь. У Гумилева пространственный компонент дороги не выражен, его  заменяет морской путь. Чтобы достичь  «обетованной страны», герои Гумилева должны переплыть море. Мы относим  Гумилева к поэтам с преимущественно  горизонтальным чтением художественного  пространства. (11, с. 599) Из-за неприятия акмеистами иного мира, традиционная для символизма оппозиция «верха» (неба) и «низа» (земли) у него снимается, и мотив движения в море становится организационным.

     Лирический  герой Гумилева, преодолев опасный  морской путь, попадает в «колдовскую  страну». В художественном пространстве экзотических стран поэта, даже при  несомненном сохранении их национальной характерности в зрелый период творчества, можно выделить устойчивые пейзажные  образы, несущие мифологическое значение. Часто они становятся функциональным центром стихотворения. Такими устойчивыми  топосами являются топосы озера, леса, пещеры, сада.

     При анализе экзотического топоса Гумилева важно определить заполненность, насыщенность пространства. Гумилев создавал в своих произведениях красочный, яркий, цветущий мир, что становится характерной чертой его стиля. Пространство экзотических стран заполнено множеством различных представителей флоры и фауны, характерных для данного региона. Гумилев, продолжая традиции создания экзотического пейзажа, первым вводит в русскую поэзию африканский пейзаж.

     Чувства, переживания лирического героя  автор тоже может передавать с  помощью анималистических образов.

     Экзотические  страны Гумилева заманивают путников красотой своей природы, но в то же время в них постоянно чувствуется  опасность, угроза. Мужественные герои  поэта не знают страха и инерции. Они отправляются в путь. (1, с. 126)

     В экзотическом топосе Гумилева ведущим становится мотив странничества, начавшийся в европейской романтической литературе и затем распространившийся в России. Странничество существовало не только в литературной области, но и как явление жизни и искусства одновременно. Мотив путешествия ассоциировался с необходимостью поиска истины, которая должна спасти Россию на рубеже двух эпох. Популярная в это время концепция «жизни как искусства» тоже приводит к идее духовного странствия по различным ментальным мирам. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     § 3. Тема природы с позиции метафизической и христианской авторской модели (сборник «Шатёр»).

       Е. Вагин отмечал, что «мысль  о Боге» — постоянная и естественная  — заметно выделяет Гумилёва  и его поэзию». (11, с. 600) Можно добавить, что она своеобразно окрашивает и его африканскую тему. Действительно, как ни странно, образ обетованной Африки выстроен по законам христианской модели мира. В нём ярко отображена как этическая вертикаль христианских ценностей, так и бытовая горизонталь их претворения. Наверное, самый яркий пример этого — африканская поэма «Мик», в детски-наивных тонах представляющая мечту о справедливом мире.

     Другой  аспект присутствия метафизической дименсии в творчестве Гумилёва связан с его идеей «земного рая». Африке в этом контексте отводится исключительное место. Поэт изображает её как застывший в вечном цикле первичный, богоданный мир, мир естественного порядка вещей, каким его оставил после творения Бог. Как в стихотворении «Судан»:

                         Садовод Всемогущего  Бога […]

                         Сотворил отражение  рая […]

                         И ушел на далекие  звезды […]

                         Бродят звери,  как Бог им назначил…

                       (4, т.1,  с.38)

     или в стихотворении из сборника «Жемчуга»:

                       Рощи  пальм и заросли  алоэ,

                         Серебристо-матовый  ручей,

                         Небо бесконечно  голубое,

                         Небо, золотое от  лучей. […]

                         Разве ты не  властно жить как  травы

                         В этом упоительном  саду?

                       (4, т.3, с. 18)

     Мотив «земного рая» в образе Африки соприкасается  с другим, восходящим к тем же культурным истокам, — мотивом библейской земли. Африканский пейзаж поэтому часто попадает в свет ветхозаветных и евангельских реминисценций. Например, в «Деревьях»:

                         Есть Моисеи посреди  дубов,

                         Марии между пальм…  Их души, верно,

                         Друг другу посылают  тихий зов

                         С водой, струящейся  во тьме безмерной. 

                       (4, т.1, с.48)

     Или во «Вступленьи» к «Шатру»:

                        Дай скончаться под той  сикоморою,

                        Где с Христом отдыхала Мария.

                        (4, т.1, с. 129)

     Данные  особенности пейзажных зарисовок  Африки соответствуют общему характеру  изображения природы в творчестве Гумилёва, обнаруживающем в этом отношении  исключительное своеобразие. Мироощущению поэта свойственно почти архаическое  чувство единства и гармонии вселенной, чувство иерархической упорядоченности  бытия. (14, с. 710) Хрестоматийный пример — «Деревья» из сборника «Костёр»:

                         Я знаю, что деревьям, а не нам,

                         Дано величье совершенной  жизни.

                         На ласковой земле,  сестре звездам,

                         Мы — на чужбине,  а они — в  отчизне. 

                       (4, т.1, с.48)

     Ю. Зобнин здесь видит влияние на Гумилёва герметических учений, знакомство с которыми произошло в результате кратковременного увлечения Гераклитом. (12, с. 133)

       М. Баскер «райские пейзажи» «Романтических цветов» соотносит с магическими, оккультными,онирическими мотивами поэта. (1, с. 86) Однако можно указать и на литературную традицию, к которой непосредственно эти особенности творчества Гумилёва относимы.