Насилие и свяженное

     С этой точки зрения, восстанавливать  этот миф о священном, создавая жертвенный ореол вокруг истребления евреев и спекулируя термином «холокост⁸» - непростительная слепота. Преследуемый нацистами еврей прекрасно подходит на роль записного антагониста биополитической власти новейшего времени, являя собой, таким образом, яркий образчик homo sacer, т.е. жизни, подлежащей убийству, но не подлежащей жертвоприношению. Как мы увидим далее, убийство еврея не может быть определено ни как смертная казнь, ни как жертвоприношение, то только как актуализация «возможности убить», которая внутренне свойственно самой сущности еврея. Эту истину тяжело принять самим жертвам геноцида, однако мы должны иметь мужество не скрывать ее за священными покровами и обязаны признать, что евреи не были уничтожены в ходе безумного гигантского всесожжения, но в буквальном соответствии со словами Гитлера «передавлены как блохи», т.е. как носители внеобщественной жизни. Уничтожение евреев следует помещать не в правовое и не в религиозное, а в биополитическое измерение.

     Если  главным действующим лицом нашего времени оказывается жизнь, не подлежащая жертвоприношению, которая в то же время становится абсолютно открытой для убийства, то внеобщественная жизнь homo sacer приобретает для нас особенное значение. Область священного является подвижной и неустранимой границей современной политики, которая постепенно смещается ко все более далеким и окутанным мраком пределам, вплоть до полного отождествления с биологической жизнью граждан. Если сегодня мы и не найдем фигуры, которую мы могли бы однозначно определить как homo sacer, то, возможно, это происходит от того, что все мы потенциально суть homines sacri.