Хрситианство

Христиан  первоначально  отождествляли  с  иудеями.   Вначале   враждебность

местного населения  разных провинций к христианам определялась  не  сущностью

их учения,  а  их  положением  чужаков,  отрицавших  традиционные  культы  и

верования. Примерно таким же образом к ним относились и римские власти.

      В то время против христиан  велась активная  идеологическая  борьба.  В

обществен-ном сознании распространялись слухи о христианах как безбожниках,

святотатцах, амо-ральных людях,  совершавших каннибальские обряды.  Однако

эти  гонения  привели  лишь  к  отпаданию  от  христиан  части  колеблющихся

элементов, сама же церковь  и  ее  организация  укрепилась  и  закалилась  в

борьбе с государством.

      Отдельные императоры и правители  провинций в своей деятельности  иногда

пыта-лись, и небезуспешно, опереться на  христианские  общины.  Сначала это

происходило от случая  к  случаю,  в  311  году  римский  император  Галерий

приказал отменить  гонения  хрис-тиан.  Через два года  Миланским эдиктом

Константина  и  Лициния  христианство  было  признано   терпимой   религией.

Согласно этому  эдикту, христиане имели право  открыто совершать  свой  культ,

общины получили право владеть имуществом, в том  числе  и  недви-жимым.  А в

324  году  христианство  было  признано  государственной   религией  Римс-кой

империи.

      После этого христианство  уже   окончательно  перестало  быть  религией

рабов  и   уг-нетенных:   оно   превратилось   в   господствующую   религию,

поддерживаемую государством.

      В период с IV по VIII вв. происходило  укрепление христианской  церкви,

с ее цен-трализацией и строгим выполнением предписаний высших  должностных

лиц.  Став  госу-дарственной  религией,  христианство   превратилось   и   в

господствующее   мировоззрение   го-сударства.   Естественно,    государство

нуждается  в  единой  идеологии,  едином  учении,   и   поэтому   оно   было

заинтересовано  в  укреплении  церковной   дисциплины,   а   также   единого

мировоззрения.

      Однако характерно было практически  всеобщее обращение за  мистическим,

иллю-зорным утешением в условиях, когда общество изверилось  в возможностях

реального  пе-реустройства.  Принятие  во  внимание   столь   отчетливой   в

христианстве   мистико-этической   стороны   очень   важно   для   понимания

последующей живучести  этого вероучения, той  при-тягательной  силы,  которой

оно долго обладало, а  отчасти  и  обладает  в  глазах  всех  стра-дающих  и

сломленных духом. Вместе с тем важно и то, что,  родившись в условиях  ан-

тичного  общества,  христианство  усвоило целый ряд ценностей,  созданных

античной   циви-лизацией,   как   духовного   плана   (элементы    этических

представлений и  философских уче-ний, литературные формы и приемы  и пр.),

так и более  осязаемого, так называемого  инс-титуционного,  и  прежде  всего

саму общинную форму организации, постепенно развив-шуюся  в церковь.  Через

эту  общинную  организацию  христианство  восприняло   главней-ший   принцип

социального устройства, выработанного древними народами еще  в  доклас-совый

период. Названные  культурные ценности сообщили  христианству  дополнительную

силу и жизнестойкость, благодаря которым оно долго,  с  успехом  меняя  свой

лик, приспо-сабливалось ко все новым и новым условиям.

      Христианство как  религиозное   явление,  как  порождение  мистического

сознания с самого начала было окутано таким покровом  легенд   и   фантазий,

обладало  столь  страст-ным, бросающим вызов всякой  логике,  эмоциональным

началом,  что  его  усвоение   и   пос-тижение   объявлялось   христианскими

доктринерами делом  веры. Создателями христиан-ства это ощущалось с самого

начала, а довольно скоро это убеждение  обрело  и  осознан-ную  литературную

форму. Уже на рубеже II-III веков, то  есть  спустя   каких-нибудь  полто-ра

столетия  после  возникновения  первых  христианских   общин,   христианским

писателем Тертуллианом было сформулировано  и  с  вызовом  противопоставлено

всех инакомысля-щим кредо христианской теологии: «Вот правило,  или символ,

нашей веры. Мы испове-дуем его всенародно. Мы веруем, что существует  единым

бог, творец мира, извлекший его из ничего  словом  своим,  рожденным  прежде

всех веков. Мы веруем, что слово сие есть сын  божий, многократно  являвшийся

патриархам под  именем бога, одушевлявший пророков,  спустившийся  по  наитию

бога духа святого  в утробу девы Марии, воплотив-шийся и рожденный  ею;  что

слово это –  господь наш Иисус Христос, проповедовавший  новый закон  в  новое

обетование царства  небесного. Мы веруем, что Иисус  Христос  совершил  много

чудес, был распят, на третий день по своей  смерти  воскрес  и  вознесся  на

небо, где сел  одесную отца своего. Что он вместо себя послал духа  святого,

чтобы просве-щать свою церковь и руководить ею.  Что,  в конце концов,  он

придет с великой  славой даровать своим святым жизнь  вечную  и  неизреченное

блаженство и  осудить злых людей на огонь вечный, воскресив  тела  как  наши,

так и всех других людей»1.

      Разумеется, эти положения могли  быть приняты только  на  веру.  Однако

инакомыс-лящих этот символ веры удовлетворить не  мог.  Его фантастичность

была непостижима  средствами логики, и те, кто хотел  оставаться  на  позициях

рационалистического знания, должны были, взяв  под  сомнение  фантастические

догматы христианства, обратиться к фактам, документам, источникам  и  в  них

попытаться найти  разумное объяснение явлению христианства. Такой подход  был

нащупан   и   опробован   уже   в   древности   первоначальными    критиками

христианства,  представителями  языческой  интеллигенции,  хранившей   вер-

1. Ранович А.Б.  «Первоисточники по истории раннего   христианства.  Материалы

   и документы», М., 1933, с.166

ность традициям античного рационализма. До нас дошли – в переложении ранних

хрис-тианских писателей, полемизирующих с ними, – отрывки из сочинений этих

первых кри-тиков, а вместе с тем исследователей христианства.

      Античные критики христианства  начали с изучения литературной  традиции

хрис-тиан,   в   первую   очередь   традиции    евангельской,    посвященной

христианскому мессии – Христу. Они нащупали путь, по которому  пойдет  также

и новейшее источниковедение, которое, однако, не остановится на  критическом

отрезке, но продолжит  движение  и  далее,  в  попытках  обнаружить  исходную

историческую  версию  позднейшего  разветвленного  евангельского   предания.

Помимо суждений  о  творимой  христианами литературной  леген-де,  античные

ученые-рационалисты  пытались  более  широко  взглянуть  на  новую,   форми-

ровавшуюся на их глазах религию,  оценить ее  социальную  природу и самый

способ рож-дения и распространения.  Так,  у Цельса,  автора  направленного

против христиан «Правди-

вого слова» (известного в переложении христианского   писателя   Оригена),

мы  находим

важные свидетельства  о  социальном  составе  первых  христианских  общин,  в

которые,   как   свысока   подчеркивает    этот    представитель    античной

образованности, массами  вливались низкородные,  необразованные,  рабы.1  Для

нас  в  этих  отзывах  ценно  указание  на  массо-вый,   народный   характер

христианского движения, затронувшего глубинные слои антично-

го рабовладельческого общества. Высокомерие, с которым  судят  о  христианах

первые  критики  из  среды  античной  интеллигенции,  не  делает  им  чести.

Охваченные  презрением  к  «грязи  народной»,  они  закрывали  себе  путь  к

правильной оценке того грандиозного об-щественного и духовного переворота,

свидетелями которого были.

      Окончательное торжество этой  религии  знаменовало  слабость  античного

государ-ства и предвещало скорую гибель самой классической цивилизации.  При

всем  том  рели-гия  Христа  стала прямым  порождением отживающей  древней

цивилизации. Способность  к развитию и скорое  торжество  этой  религии  были

обусловлены  причудливым,  но  отве-чавшим  потребностям   времени   сплавом

различных  духовных   элементов,   выработанных   классической   древностью.

Представление об этих элементах является  непременным  усло-вием  постижения

сути христианства, а потому нам необходимо ближе  познакомиться  с  идейными,

духовными истоками этой вновь родившейся религии. 
 
 

1. Ранович А.Б.  «Первоисточники по истории раннего   христианства.  Материалы

   и документы», М., 1933, с.153

                             2. Духовные истоки 

      Христианство родилось в античном  мире,  где  основными  народами  были

греки и  римляне.  Их  своеобразное  историческое  сотрудничество  составило

основу  мировой  Римс-кой  империи.  Следовательно,  когда мы   говорим   о

тяготении населения античного мира к новой религии, необходимо иметь в виду

именно эти два  народа,  их  духовную  метаморфо-зу.  В поисках новой веры

естественным было обращение древних греков и римлян от  сво-их  традиционных

верований к тем  культам, которые  хотя  и  не  были  новыми  в  собствен-ном

смысле слова, но для народов античного мира оказались и достаточно  новыми,

и весь-ма притягательными. Речь  идет  о ряде  восточных культов,  которые

привлекали население  античного мира своей относительной  новизной,  а  также

повышенным мистериальным  ха-рактером.  Люди  с особой  охотой  готовы  были

искать религиозное  утешение  в  неожидан-но  открытых  мистериях,  суливших

возможность необычной, живой связи с богами. Вмес-те с тем важно было и то,

что заимствованные с Востока культы нередко обладали целым  арсеналом  идей,

которые давно  уже были выработаны древней  цивилизацией  Востока,  а  теперь

стали необходимы и античному миру. Это и универсальный  характер божества,  и

более  или  менее  определенный  монотеизм,  и,   наконец,   в   особенности

мессианизм, то есть идея божественного спасителя, что  должно  было  особенно