Философская проблема отношения человека к смерти в различных культурах

9. человек, имеющий  увлечение на всю жизнь чем-то  одним; 

10. очень строгий  человек; 

11. человек —  душа общества; 

12. высоко нравственный человек; 

13. счастливый  человек; 

14. человек, на  котором семья держится; 

15. энциклопедически  образованный человек; 

16. человек, мышление  которого не сковано общепринятыми  нормами; 

17. человек, который  вас отвергает; 

18. умерший человек. 

Выявленные конкретные конструкты относительно умершего человека расположены между полюсами (по убыванию): 
 

таинственный  — понятный;

чужой — близкий;

сложный — простой;

хороший — плохой.  

Наиболее интересным представляется выяснение совпадения конструктов относительно умершего человека и другого человека из ролевого списка. Всего было проанализировано 47 репертуарных решеток. Больше всего совпадений оказалось: 

Умерший человек  — человек, которому вы нравитесь (34 раза); 

Умерший человек  — я. (31 раз); 

Умерший человек — человек, на котором семья держится (23 раза); 

Умерший человек  — очень строгий человек (21 раз); 

Умерший человек  — высоко нравственный человек (19 раз); и др. 

Итак, умерший  — это, чаще всего тот, кому мы нравились, или похожий на нас, близкий. Далее обнаруживается, что это человек, на котором семья держится. Возможно, это вообще кто-то из родственников, чья смерть сказалась на жизни семьи. Это человек-идеал семейной системы — и строгий, и высоко нравственный. 

Таким образом, с помощью техники репертуарных решеток выявляется отношение к смерти как опять-таки таинственному, субъективному, и, кроме того, как потере значимого (задевающего образ Я) близкого человека. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение 

    Осмысление  смерти имеет огромные философские, духовные истоки и традиции. С истолкованием феномена смерти связаны разносторонние бытийные проблемы.

    Современная культура, судя по всему, стоит на пороге грандиозных открытий, связанных с тайнами бытия и смерти. Огромный этнографический, философский, естественнонаучный материал, который накоплен учёными, позволяет значительно расширить рамки обсуждения темы.

    Космологические обобщения и рациональная мысль  имеют тенденцию либо обесценивать, либо концептуализировать смерть –  умалять её метафизическое значение, сводить абсолютную трагедию к явлению относительному, тотальное уничтожение – к частичному, тайну – к проблеме, вопиющий факт – к закономерности. Поэтому существуют два очевидных и противоречащих друг другу факта. С одной стороны, перед нами тайна метаэмпирического, то есть бесконечного масштаба, или, точнее, вообще внемасштабная; c другой  - событие, знакомое по опыту, случающееся иногда непосредственно на наших глазах. Смерть – это бездна, которая внезапно разверзается на пути неостановимой жизни, живущий вдруг, как по волшебству делается невидимкой – в одно мгновение, будто провалившись сквозь землю, уходит в небытие.

    Смерть  – точка касания к метаэмпирической тайне и естественного феномена; феномен летального исхода относится к компетенции науки, а сверхъестественная тайна смерти апеллирует к религии. Человек, то принимает в расчёт лишь закон природы, игнорируя тайну, то преклоняет колени перед тайной, пренебрегая феноменом.

    И вместе с тем смерть становится последним  прибежищем, остовом, стержневой осью человеческого бытия. На этом настаивает Мартин Хайдеггер.

    Смерть, действительно, есть последний и  самый радикальный способ самоидентификации. Обращённость к смерти, экзистирование за пределы наличного бытия даёт возможность человеку спроектировать свою самость, исключив помехи повседневной размытости. Выдвижение в Ничто помогает сосредоточиться на самом себе, сгруппироваться в своём противостоянии жизненному потоку и, одновременно, в участии в нём. Всё это помогает сформулировать ряд основных итогов обсуждения темы.

    Во-первых, это идущее от Хайдеггера различение онтологического и онтического аспектов смерти, позволяющее коррелировать интуиции непостижимого настоящего собственной смерти и репрезентации прошлого смерти другого.

    Во-вторых, это знание и принятие неизбежности, осознание позитивности и придание суверенности собственной смерти, что является предельным витальным основанием самоидентификации личности, выступает ориентирующим и проектирующим началом человеческой жизни, придаёт жизни человека образ смысловой завершённости.

    В-третьих, концептуально смерть должна быть ухвачена дважды: как образ реального телесно-вещественного прекращения жизни в пространственно временной единице настоящего, и как образ бестелесного события – аффекта, распределённого в пространственно-временном континууме прошлых и будущих состояний жизни.

    Человек не может войти в смерть достойно и гармонично, если он не подготовлен  к этому, если он не знает пути к  смерти, если он скован страхом и  трепетом. Философия, наука и религия с древних времен и по наши дни до сих пор не могут уверовать и успокоить его. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  использованной литературы

 

Калиновский П. Переход. М., 1997.

Тайна смерти: Сборник  статей / Под ред. М. Ошуркова. М., 1991.

Гуревич П.С. Антология страха. М., 1998.

Тейлор Э.Б. Первобытная  культура. М., 1989.

Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М., 1999. С. 39—40.

Там же.

Карандашев П. Жизнь без страха смерти. М., 1999.

Хайдеггер М. Время  и бытие: Статьи и выступления. М., 1993.

Рязанцев С. Танатология — наука о смерти. М., 1991.

Мифы народов  мира: Энциклопедия в 2-х томах / Гл. ред. С.А. Токарев. М., 1994. С. 456—457.

Тресиддер Д. Словарь  символов. М., 2001.

Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995. С. 358—360.

Гуревич А.Я. Смерть как проблема исторической антропологии. М., 1989.

Арьес Ф. Человек  перед лицом смерти. М., 1992.

Геннеп А., ван. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов. М, 1999.

Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Л., 1991.

А так же некоторые  интернет ресурсы.