Мировой финансовый кризис 2008 - 2009 годов

      Общие потери стоимости активов, недвижимости, капитализации фондовых рынков и  т. д. в результате продолжающегося  кризиса сопоставимы с мировым  годовым ВВП. По оценке Азиатского банка развития, сейчас они превышают 50 трлн долл., из которых 29 трлн — это потери капитализации фондовых рынков. Благосостояние домо-хозяйств США уже упало на 20% по сравнению с пиком, достигнутым в 2007 г. Суммарное падение составило 13 трлн долл., что эквивалентно годовому ВВП страны.

      По  оценке Института международных  финансов, в 2009 г. чистые потоки капитала из развитых стран в развивающиеся  сократятся по сравнению с 2008 г. в 3 раза, а с 2007 г. — в 6 раз. Наконец, потенциальные  потери мировой финансовой системы, по оценкам МВФ, составят около 4 трлн долл. Но самое главное заключается в том, что рост потерь может продолжиться не только в 2009 г., но и в 2010 г.

      Один  из наиболее обсуждаемых вопросов, особенно в России, касается продолжительности  кризиса. Быстрый экономический рост в последние десять лет расслабил и бизнес-сообщество, и чиновников нашей страны. Но специалистам уже сегодня ясно, что нынешний кризис — это L-кризис, и восстановление будет длительным и трудным.

      Самый лучший способ определить продолжительность кризиса — изучить динамику прошлых кризисов. К. Рогофф и К. Рейн-харт провели сравнение финансовых кризисов в разных странах за последние 100 лет и пришли к выводу, что финансовый кризис обычно приводит к длительному экономическому спаду. Снижение ВВП в среднем занимает два года и составляет около 6%; фондового рынка — 3,5 года и 56%; рынка жилья — 6 лет, при этом цены на него в среднем снижаются на 35%. Безработица увеличивается на 7 п. п. в течение 5 лет. Одним из последствий кризиса является взрывной рост государственного долга — в среднем на 86% от докризисного уровня. При этом в основном рост связан не с увеличением государственных затрат на антикризисные меры, а со снижением налоговых поступлений.

      Анализ  некоторых кризисов показал, что период восстановления экономики обычно приблизительно в два раза длиннее периода падения, рецессии. Например, в период Великой депрессии в США падение длилось 4 года, а восстановление — 8 лет, в Великобритании соответственно — 2 и 4 года. Пока трудно прогнозировать окончание рецессии, но важно понимать, что восстановление ВВП до докризисного уровня займет примерно в два раза больше времени, чем длилось падение.

      Исследование  сбербанка России

      Центр макроэкономических исследований Сбербанка  изучил 11 банковских кризисов, происходивших в последние 25—30 лет в разных странах, и меры государственной политики по улучшению ситуации в банковском секторе. Анализ показал, что большинство кризисов имеют одинаковую природу и развиваются по похожим сценариям:

      — многие кризисы происходили через несколько лет после финансовой либерализации (снятия ограничений на процентные ставки и банковские операции) или, как нынешний кризис, — после периода массовых инноваций в банковском секторе;

      — кредитный бум, следовавший за финансовой либерализацией, сопровождался появлением финансовых пузырей и пузырей на рынке жилья;

      — в большинстве стран до начала кризиса действовала система фиксированного валютного курса по отношению к одной из резервных валют;

      — на фоне фиксированных курсов и в связи с финансовой либерализацией происходил приток капитала, который в значительной мере финансировал кредитную экспансию и ценовые пузыри.

      В ходе кризиса снижались объемы кредитования, происходили сдувание пузырей, резкая девальвация национальной валюты и падение реального ВВП. В среднем по рассматриваемой группе стран это падение составляло 6,3%. В большинстве случаев снижался объем кредитования в процентах к ВВП, а при отсутствии высокой инфляции — и в номинальном выражении. Причина снижения — проблемы ликвидности и роста объема «плохих» долгов на балансах банков.

      Опыт  борьбы с кризисами показывает, что  не всегда активные действия правительств приводят к позитивным результатам, вследствие чего страны оказываются  в длительной рецессии. Поэтому с  кризисом не обязательно бороться активно, важнее — правильно. Иногда на начальном этапе эффективнее сделать паузу, выбрать соответствующие инструменты борьбы, адекватно распределить имеющиеся ресурсы, чтобы не нарушить макроэкономическую стабильность в период пика экономического кризиса.

      Главный вопрос всех кризисов — насколько  быстро и эффективно регуляторы могут  предотвратить наращивание «плохих» долгов банковского сектора и  принять меры к тому, чтобы банки  очистили свои балансы (см. рис. 3). Для  всех кризисов очевидно одно важное обстоятельство: до тех пор, пока власти не решали проблему банковского сектора, восстановление не начиналось. Исключением была Аргентина, где благоприятная внешняя конъюнктура способствовала более быстрому возобновлению экономического роста. Но, как и в прошлом, страна оказалась очень неустойчивой к любым изменениям экономической конъюнктуры. Исключение составили также развивающиеся страны с незначительным банковским сектором, в которых экономический рост может возобновиться без расчистки балансов банковского сектора именно в силу его малой значимости.

      Банковский  сектор выполняет две ключевые функции: платежно-расчетную, без которой не может существовать экономика в целом, и коммерческую, кредитную. В международной практике банки, не выполняющие свою кредитную функцию, получили название «зомби». Они продолжают поддерживать объем расчетных операций и не разоряются только потому, что у них есть ликвидность, предоставляемая центральным банком. Если в таком зомбированном состоянии пребывает большая часть банковского сектора, значит, экономика будет испытывать и депрессию, и рецессию. Следовательно, без решения этой проблемы выход из кризиса невозможен.

      Расчистка балансов банковского сектора от «плохих» долгов, накопившихся после  острого этапа кризиса, является ключевой мерой для возвращения к сбалансированному росту. Но правительства очень часто запаздывают с ее проведением, так как для них она довольно болезненна. Во-первых, помощь банкам — это вообще непопулярная в политическом отношении мера, поскольку выглядит как поддержка богатых. Во-вторых, всегда сложно осознать, что помощь банкам — мера виртуальная: деньги фактически канализируются в реальный сектор экономики, потому что собственные издержки банковского сектора относительно невелики. Из всей суммы поступающих в него средств лишь 3—4% являются маржой банковского сектора и поддерживают функционирование самого финансового института, остальное идет в экономику.

      Вместо  проведения решительных мер по рекапитализации  банков правительства часто идут на ослабление регулятивных норм, дающих банкам возможность скрывать «плохие» долги. Результатом является накопление последних, а в конечном счете — рост государственных издержек. Внешние обстоятельства, например повышение цен на экспорт, могут ускорить выход из кризиса, но они не создают условий для устойчивого экономического роста. Рассмотрим некоторые конкретные примеры банковских кризисов.

      В начале 1990-х годов сильнейший банковский кризис разразился в Скандинавских  странах, где уже на ранних его  этапах было принято решение о национализации наиболее проблемных банков. Кроме того, в Швеции и Финляндии банки были разделены на так называемые «плохие» и «хорошие». Для управления «плохими» банками были созданы специальные компании по работе с «плохими» долгами. Сегодня опыт Швеции по выделению «плохих» банков активно обсуждается. Отметим в связи с этим, что проведенная там национализация наиболее проблемных банков существенно упрощала работу «плохих» банков, поскольку вопрос о цене, по которой государство выкупает проблемные активы, не вставал. Кроме того, скорее всего выделение «плохих» банков не было решающим фактором успешного выхода Швеции из кризиса. Об этом свидетельствует опыт Норвегии, где удалось преодолеть кризис без создания специальных структур для работы с банками, причем на пике кризиса «плохие» активы в Норвегии составляли больший процент во всех займах, чем в Швеции, — 16 и 13% соответственно.

      В Чили (1981 г.) и в Южной Корее (1997 г.) финансовое оздоровление банков проводилось  без их полной национализации. В Чили удалось стимулировать банки к работе с «плохими» долгами на основе программы временного выкупа долгов по номинальной стоимости. В Корее проблема «плохих» активов была решена путем комбинации их выкупа и предоставления капитала банкам государством. Компания по управлению «плохими» активами скупала «плохие» долги по стоимости существенно ниже балансовой, что привело к возникновению частного рынка «плохих» долгов. Дефицит капитала из-за продажи долгов по цене ниже балансовой был восполнен государством за счет рекапитализации.

      Проблема  цены «плохих» активов всегда остается актуальной. Если государство покупает такие активы по текущей рыночной цене, то этот инструмент становится рыночным, может торговаться на рынке, но тогда  начинает проваливаться банковский сектор. Встает вопрос о дальнейших действиях: рекапитализация банковского сектора или выкуп «плохих» долгов по нерыночным, номинальным ценам, с каким-то дисконтом от номинала. В этом случае одновременно достигаются две цели: поддержание банковского сектора и устранение «плохих» долгов при условии, что создаются стимулы для эффективного управления ими со стороны банков-держателей. Такие трудные вопросы необходимо решать.

      Корейская программа скорейшего выхода из кризиса  оказалась сравнительно недорогой и успешной. Основой успеха ее реализации стал ряд факторов: быстрое осознание проблем, возникших в банковском секторе; разработка абсолютно прозрачных процедур их оценки; установление банкам жестких сроков восстановления собственного капитала за счет продажи активов и получения нового капитала от частных инвесторов или помощи государства. Впрочем, следует отметить, что в мировой экономике в то время не было столь глубокой депрессии и банки могли привлекать частный капитал. Сегодня для многих банков этот путь закрыт.

      Отдельную группу составляют страны, в которых  программа поддержки банков не дала положительных результатов, — Мексика, Индонезия, Япония, Аргентина. В них  либо выход из кризиса занял более  десяти лет (Япония), либо банковская система  осталась нестабильной, а экономика начала расти за счет внешних факторов. Эти страны не смогли найти эффективных инструментов для избавления от «плохих» долгов в банковском секторе или сделали это слишком поздно, что нанесло сильный удар по экономике в целом. Наибольшие потери от кризиса понесла Индонезия, где в силу коррупции спасали нежизнеспособные банки. В Аргентине общий экономический кризис был настолько глубоким, что средств на спасение банковской системы просто не оказалось, и потери в значительной степени были переложены на плечи вкладчиков банков.

      Нынешний  кризис и политика, которую проводят наиболее пострадавшие страны — Великобритания и США, заслуживают особого внимания. В США всеми способами пытаются избежать национализации банковского  сектора, что и стало камнем преткновения в политике. В рамках программы TARP осенью 2008 г. была осуществлена масштабная рекапитализация банков: крупнейшим банкам выделили 250 млрд долл. в обмен на привилегированные акции. Государство предоставило дополнительные средства и гарантии по «плохим» активам компании Citigroup, которая в конце прошлого года также столкнулась с серьезными проблемами. Весной 2009 г. было объявлено о создании института государственно-частных фондов по выкупу «плохих» активов. Предполагалось, что эти фонды смогут привлечь частный капитал, который вместе с государственными средствами составит от 500 млрд до 1 трлн долл. при стоимости программы для государства в 75 — 100 млрд долл.³ Наконец, в мае 2009 г. было объявлено о результатах стресс-тестирования банковской системы. Стресс-тест показал, что в общей сложности 19 крупнейшим банкам США при реалистичном, но стрессовом сценарии развития событий не хватает всего 75 млрд долл. Обнародование результатов стресс-теста привело к частичному восстановлению доверия к банкам со стороны фондовых рынков, после чего десять банков начали возвращать государству взятые средства.

      Правительство Великобритании, наоборот, пошло по пути национализации и приобрело  два крупных банка — Northern Rock и  ипотечную часть банка Bradford & Bingley. В результате реализации программ рекапитализации и защиты активов правительство стало крупнейшим акционером банков RBS и Lloyds Banking Group. Программа защиты активов предоставляет гарантии под пулы активов, что создает мощную платформу стабильности для финансовых институтов. Но поскольку объем активов банковского сектора Великобритании существенно превышает ВВП страны, следствием программы поддержки банков стали девальвация курса национальной валюты и снижение доверия к британской экономике и государственному бюджету.

1.2 Финансовый кризис в Европе: хронология событий

      В январе 2008 года Жером Кервьель, трейдер  Французского банка Societe General  открыл позиции на европейских фондовых биржах, в результате, которых банк понес убытки  в размере 5 млрд. евро, после закрытия этих позиций на сумму 50 млрд. евро последовала волна распродаж и падение биржевых индексов. Это событие стало предвестником начинающегося кризиса в Европе.

      Далее статистика показывает, что по Европе расползается кризис. В самой тяжелой ситуации оказалась Исландия. Осенью власти этой страны заявили, что страна может стать банкротом, так как не сможет расплатиться с внешними долгами. Исландии потребовались кредиты, за этим она даже обратилась к России, в итоге взяла кредит в МВФ. В дальнейшем для спасения экономики, правительство Исландии, видимо, решило девальвировать национальную валюту в 3 раза. Финансовый кризис в Европе распространился на все страны Еврозоны и Европы в целом.