Модель советской экономики как разновидность плановой экономики

5

Содержание:

Введение

1.              Сущность плановой экономики

2.              Черты плановой экономики

2.1.              Предпосылки развития плановой экономики

2.2.              Структура управления плановой экономикой

3.              Успехи и недостатки плановой экономики

3.1.              Недостатки плановой экономики

3.2.              Успехи плановой экономики и их причины

4.              Модель советской экономики как разновидность плановой экономики

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Министр финансов И.А. Вышнеградский, выдающийся математик и инженер-механик, вынужден был стать монетаристом. Он добился устранения бюджетного дефицита, улучшил сбор налогов, содействовал росту экспорта. Ему принадлежит выражение: "не доедим, но вывезем". Усиливался и протекционизм, ведший к сокращению импорта. Благодаря этому за пять лет при Вышнеградском положительное торговое сальдо составило 1535,8 млн. руб. Увеличился золотой запас, позволивший затем осуществить денежную реформу.

Вышнеградского на посту министра финансов сменил С.Ю.Витте, выдающийся государственный деятель дореволюционной России, личность яркая и противоречивая. Выделим основные черты его политики:

• сбалансированный государственный бюджет с профицитом, обеспечивавший доверие к России на финансовых рынках;

• привлечение иностранных займов, использованных на военные цели, поощрение промышленности и железнодорожного строительства. За 1876— 1913 гг. государственный долг вырос с 3,9 млн. руб. до 8,8 млрд. руб. Только в 1890-е гг. он увеличился на 3,5 млрд. руб., в том числе на 2,5 млрд. — за счет внутренних займов;

• формирование за счет займов, по сути, второго бюджета (что-то вроде бюджета развития в нынешних терминах);

• почти полное огосударствление железнодорожного транспорта и строительства;

• денежная реформа, переход на золотой стандарт, укрепление рубля. Это повлияло на ослабление позиций российского экспорта, который больше не мог выигрывать за счет падающего рубля (напомним, что экспорт был в основном зерновой), но одновременно повысилась инвестиционная привлекательность России. Госбанк стал единым эмиссионным центром, и кредитные билеты в обращении должны были быть обеспечены золотом на 50% до суммы в 600 млн. руб., а свыше этой суммы – на 100%;

• продолжение аграрной реформы, которую осуществлял уже Столыпин.

Наконец, в 1905 г. С.Ю. Витте много сделал для подготовки и подписания Манифеста 17 октября, по сути первой российской конституции.

П. А. Столыпин был последней яркой фигурой российского правительства, достойной наших скрытых возможностей. Л.Д. Троцкий признавал: если бы реформа Столыпина была завершена, "русский пролетариат не мог бы прийти к власти в 1917 г."[1]

Подведем итог. Накануне Первой мировой войны Россия быстро развивалась, но была страной отсталой по сравнению с передовыми странами Европы и США. Отсталость преодолевалась медленно из-за реакционности царизма, бюрократии, обремененности имперскими амбициями, а более всего из-за пережитков феодализма. Но Россия обладала огромным потенциалом развития, поскольку находилась в самом начале аграрно-индустриального перехода. Как был использован этот потенциал, показало время.

Тогда был в моде социализм, и многие были уверены в том, что он – сияющая перспектива человечества. Это была популистская утопия, противопоказанная России, которая на самом деле, как и сейчас, нуждалась в свободе, демократии, укреплении частной собственности и прав человека. Приближался момент выбора из этих альтернатив. Вступление России в войну резко понизило шансы демократического развития, а в октябре 1917 г. был сделан выбор в пользу социализма.[2]

Все это послужило началом строительства плановой экономики.

Целью данной работы является рассмотрение плановой экономики как одного из видов экономики. Задачами работы являются:

1.      Раскрытие сущности плановой экономики.

2.      Рассмотрение основных черт плановой экономики.

3.      Модель советской экономики как разновидность плановой экономики.

1.      Сущность плановой экономики

Для того чтобы лучше разобраться с функционированием советской экономики, нам придётся разобрать ряд теоретических воззрений на суть планирования. Попытаемся построить теоретическую модель полностью плановой экономики. В такой экономике государство собирает по стране информацию о приоритетных потребностях общества (готовности платить из зарплаты за определённые товары и услуги), о возможных путях удовлетворения этих потребностей (знает возможные технологии производства) и о готовности граждан поработать ради их удовлетворения (готовности поработать на определённых видах работы за определённую зарплату). Далее государство организует огромный госсектор, который и производит все блага. Госсектор организуется по образу единой фирмы, подчинённой правительству, а поскольку организован госсектор в виде единой фирмы, то имеет смысл планирование натуральных потоков продукции внутри него и прямое директивное движение товаров. При этом внешние ценовые ориентиры играют для госсектора такую же роль, как и для любой другой фирмы. Например, если госсектор окажется стабильно убыточным, то это значит, что сумма выданных им зарплат и прочих выплат населению больше, чем цена произведённых потребительских товаров, которые население купит на зарплату и выплаты, т.е. начнётся либо инфляция, либо дефицит. Руководство фирмы-госсектора оптимизирует натуральные потоки и принуждает отдельных подчинённых улучшать показатели на микроуровне. При этом отношения между госсектором и рабочей силой основываются на рыночных началах: государство покупает труд у работников, которые могут выбирать разные варианты продажи своего труда из нескольких возможностей, предложенных государством. При покупке трудовых услуг государство вынуждено поощрять трудовое усердие и платить больше за более квалифицированную и качественную работу, потому что иначе не удастся отрегулировать добровольный обмен разных видов труда на зарплату. Производя в госсекторе запланированное, государство удовлетворяет свои потребности и продаёт гражданам произведённые потребительские товары.[3]

Между 1917 и 1991 гг. 14 стран в разных частях света отказались от рыночной экономики и перешли к строительству социалистического планового хозяйства. К концу 1980-х гг. этот эксперимент в большинстве стран показал негативные результаты, и начался процесс обратного перехода к рыночной экономике, которая в этот период в других странах доказала свои преимущества. Обратный переход для ряда бывших социалистических стран оказался связан с серьезными потрясениями, а некоторые из них распались, в силу чего опыт и закономерности перехода к рыночной экономике мы можем изучать в 31 стране (если учесть, что в двух странах – Куба и Северная Корея – обратный переход не происходил).

В западных странах, в международных экономических организациях, обсуждая проблемы перехода (transition), нередко страны с переходной экономикой (транзитники) трактуют расширительно, присовокупляя к ним и так называемые страны с развивающимися рынками. Рекомендуя те или иные меры оздоровления и оживления экономики, ставят в один ряд множество стран с несовершенными рыночными институтами, у одних – в связи с пережитым социалистическим экспериментом, у других – из-за общего низкого уровня развития и феодальных пережитков. Заметим, что эти два множества пересекаются.

Договоримся, что здесь мы ведем речь только о первых – о бывших социалистических странах и о процессах их трансформации.

Еще один вопрос: если даже закономерности существуют, стоит ли еще их изучать. Ведь этот вопрос представлял особый интерес тогда, когда переходные процессы только начинались и когда знание их закономерностей могло помочь при выработке политики. Но тогда опыта не было и доступны были либо догадки, либо предположительные выводы из общих теоретических положений.

Сейчас переходный период где закончился, а где пройден в значительной мере. Возможные ошибки уже совершены. В силу этого интерес к закономерностям перехода во многом кажется уже историческим. По крайней мере если исходить из того, что в будущем не найдется стран, которые захотят повторить социалистический эксперимент в надежде, что у них получится лучше.

Тем не менее, анализ закономерностей перехода представляет и теоретический, и практический интерес. Во-первых, переходный период во многих странах еще далек от завершения и, зная закономерности – что возможно и что невозможно, легче строить политику, строить планы в отношении того, что еще предстоит сделать. Во-вторых, о прошедших и предстоящих реформах не прекращаются идеологические споры. Во многих странах определенными группами лиц констатируется провал реформ по причине неправильной политики, которая признается главным, едва ли не единственным фактором успеха или поражения независимо от того, с какими она сталкивалась ограничениями. А уж с тем, насколько распространены подобные оценки, связаны и серьезные политические следствия: какие деятели могут работать в правительстве, а какие нет, кого подвергнуть остракизму, несмотря на выдающиеся профессиональные и политические качества, и кого выдвигать. Поэтому мы посвятим главу закономерностям переходного периода. Накопленный опыт позволяет утверждать, что, несмотря на разнообразие условий в разных странах, они существуют. В то же время последующее изложение не претендует на исчерпывающий характер.[4]

Характер переходных процессов во многом определяется принципиальной несовместимостью плановой и рыночной экономик, если брать их в целостной, внутренне согласованной логичной форме.

Это не означает отрицания смешанной экономики, но предполагает, что государственный сектор в смешанной экономике должен жить в основном по рыночным правилам и если государство берется устанавливать цены на какие-либо продукты, то они не должны слишком отклоняться от рыночных цен, чтобы не вызывать негативных последствий, существенно влияющих на эффективность системы в целом.

Анализ несовместимости двух систем сделан в работе Ясина Е.Г. в 1989 г[5]. В этой работе показано, что совместимость возможна при ценах равновесия. В ряде работ экономистов социалистического направления, таких, как Э. Бароне, А. Лернер, О. Ланге, доказывалось, что социалистическая экономика может быть эффективней рыночной при этом условии, т.е. при том, что в плане будут угаданы и рассчитаны предпочтения массы индивидов и определены цены различных благ, отражающие эти предпочтения. У нас в стране та же идея много лет вдохновляла целое научное направление, начало которому положили Л.В. Канторович, В.В. Новожилов и B.C. Немчинов. Я работал в рамках этого направления и в итоге пришел к выводу, что определение цен равновесия в плановом порядке невозможно и бессмысленно, это лучше делают рыночные механизмы. Отсюда принципиальное превосходство рыночной экономики, обеспечивающей более эффективное распределение ресурсов и более сильные стимулы развития. Отсюда и несовместимость хозяйственных систем, раз выполнить условие совместимости невозможно.

С точки зрения закономерностей перехода интересно сопоставление механизмов исполнения в двух разных системах одних и тех же экономических функций. Это сопоставление сделано в табл. 1.

Таблица 1.

Разумеется, здесь несколько подчеркнута альтернативность, впрочем, особенно свойственная советской системе. В других странах плановая система имела более гибкие формы, лучше сочетающиеся с рыночными.[6]

Мы сейчас будем говорить только об объективных, неизбежных проблемах и трудностях, стараясь отделить их от последствий той или иной экономической политики. В какой-то мере это продолжение разговора о закономерностях перехода, но уже с большим преломлением на российские условия. Из сказанного выше видно, что по всем параметрам рыночные реформы в России, как их ни проводи, все равно были бы болезненней, чем в любой другой стране, кроме стран СНГ, и что они, естественно, будут вызывать более сильное противодействие. Объяснения этому видит даже такой известный критик либеральной политики реформ, как Р. Гринберг.[7]

Во-первых, большое значение имеет факт различной продолжительности социалистического опыта: 40 лет в странах Восточной Европы. Более 70 лет в России, где к тому же социализм был отечественным, а не импортированным "продуктом". В странах ЦВЕ еще сохранилась память о недавнем рыночном прошлом, психологическая готовность к восприятию рыночных отношений была много выше, чем в России.

Во-вторых, в России рыночные реформы вынужденно проводились на фоне распада СССР. Р. Гринберг, правда, считает, что этот распад был инициирован самими реформаторами и затруднил, а не облегчил переход к рыночной экономике. Вопрос спорный, ибо не очень ясно, был ли при сложившихся обстоятельствах вообще возможен такой переход одновременно всеми республиками, если бы Россия не ушла вперед. Но одно верно: в России наряду с задачами собственно реформ приходилось еще решать дополнительные задачи, например задачу обособления национальной денежной системы и разделения рублевой зоны.

В-третьих, на старте реформ серьезным бременем для России оказалась огромная доля в экономике (в сравнении с другими странами) военно-промышленного комплекса.

Это проблемы, с которыми согласны все. Но это далеко не полный их список. Реформаторов упрекали среди прочего и в том, что они бросились в реформы, не отдавая себе отчета в том, с какими последствиями, с какими сложностями придется столкнуться. Из сказанного выше видно, что это не так. В частности, и спад, и инфляция, и снижение уровня жизни предвиделись. Позволю себе сослаться на свою работу начала 1990 г., т.е. того времени, когда все еще только начиналось и СССР еще не распался. Назову восемь проблем, которые считал важными тогда, причем только в институциональном аспекте. Спад, снижение эффективности и уровня жизни – следствия трудностей с решением этих проблем.