Оглавление.

  Введение.

  В период с 1985 по 2005 года  Россия переживала один из труднейших периодов своей  истории. Ушел в прошлое коммунистический режим. Величайшая из когда-либо созданных империй Советский Союз распался на 15 независимых государств. Сошла с исторической арены Коммунистическая партия Советского Союза, объединявшая в себе все функции управления во имя поддержания власти невиданного доселе партийного, хозяйственного и идеологического аппарата во главе с горсткой людей, обладавших огромной, все проникающей и бесконтрольной властью над народом.

  Именно  в этот период в стране началась реальная подготовка реформирования экономической системы как главной гарантии отхода от коммунистического прошлого, переходу к демократии, к реальной рыночной и денежной системе.

  Эти исторические изменения подтолкнули  экономическую науку на  возникновение  и развитие качественно новых идей в сфере социально-экономического развития страны и управления государством. 

  Обзор развития отечественной экономической мысли.

     Есть  две теории, на которые обычно опираются реформаторы во всех пост социалистических странах: кейнсианство и монетаризм. В соответствии именно с ними и складывается практика эволюционного или радикального проведения экономических реформ.

     Эволюционисты (или “постепенники”), выступают  за длительный и осторожный путь к рынку с сохранением многих старых структур и механизмов, присущих тоталитарному обществу, социалистической системе. Опираясь на кейнсианскую концепцию, они требуют серьезного государственного вмешательства в экономику (в наших условиях — административного и прямого), возврата к отраслевым министерствам, к системе государственных заказов и закупок, субсидий и льготных кредитов для внеэкономической поддержки неэффективных предприятий и целых секторов в экономике, к государственному установлению цен и заработных плат на фиксированном уровне, всячески тормозя начавшийся процесс приватизации. Отсюда исходят и предложения о возврате к “рыночному социализму”, о создании двухсекторной экономики — рыночной и государственной, о протекционизме, об использовании китайского   опыта и т. д.

     Радикалы, опираясь на монетаризм, не отрицают необходимости серьезного государственного вмешательства в экономику. Но они имеют в виду экономическое регулирование, т. е. такое вмешательство государства в экономику, которое должно проходить не напрямую, а через интересы экономических субъектов, через экономические рычаги и стимулы в целях достижения высокой эффективности производства и жизненного уровня населения. А главное, это вмешательство должно быть направлено, прежде всего, на поощрение предпринимательства, частного самоокупаемого сектора, многоукладности экономики и конкуренции.

     Радикалы (монетаристы и либералы) выступают  за быстрые и решительные не только рыночные, но и системные, институциональные преобразования, как экономики, так и всего общества России, за ломку многих государственных структур отжившей командно-распределительной системы и замену их структурами рыночной, а точнее, капиталистической системы.

     В последние полтора десятилетия  позиции монетаристов серьезно укрепились в мире после известных провалов кейнсианских методов регулирования на практике. Все западные демократии проповедуют свободу конкуренции и разных форм собственности с упором на частную и избегают прежних прямых методов государственного регулирования экономики. Коренной тезис либералов-монетаристов — освобождение, либерализация цен, т. е. создание в экономике своего рода естественной сигнальной системы, дающей производителю и потребителю сигналы на то, что производить и что покупать, куда направлять ресурсы по критерию эффективности производства и потребления. Рынок же может создать такую сигнальную систему только в условиях свободы ценообразования. Экономическая стабилизация и рациональное поведение людей, по мнению родоначальника этой школы М. Фридмана, невозможно без господствующей роли свободных рыночных цен в экономике.

     Наконец, монетаристы говорят о жестком  регулировании денежной массы, о решительном снижении, а то и ликвидации бюджетного дефицита — важнейшей причине инфляции в стране. Отсюда исходят предложения о первичной роли финансовой стабилизации по отношению к антикризисной политике. И при этом — жесткое государственное регулирование денежной массы, денежной эмиссии, государственных кредитов и субсидий.

     Деление ученых и политиков на кейнсианцев  и монетаристов, на радикалов и  эволюционистов-постепенников имеет место не только в России и других пост коммунистических странах, но и в странах Запада, где в последнее время появилось много специалистов по трансформации социализма в капитализм. Наиболее радикальную позицию на Западе занимают МВФ, американский экономист Д. Сакс и шведский экономист А. Ослунд. Это сторонники шоковой терапии, которая заложена и в “стандартный метод” МВФ, примененный на практике во многих развивающихся странах, попавших в критические ситуации. Суть этого подхода: либерализация цен, ликвидация так называемого денежного навеса и переход к структуре цен мирового рынка; либерализация внешней торговли, обеспечение хотя бы частичной конвертируемости валюты; дерегулирование экономики; отмена субсидий, резкое сокращение бюджетного дефицита; жесткая кредитно-денежная политика; быстрая приватизация.

     Сегодня западные эволюционисты-постепенники также представлены именитыми учеными. Это К. Ласки (Австрия), А. Ноув (Великобритания), Д. Берлинер (США) и многие другие, критикующие концепции и практику МВФ. Они выступают против либерализации цен и быстрой приватизации. Они считают, что созданные при коммунистическом тоталитарном режиме институты имеют значительную ценность и могут не только сосуществовать с новыми рыночными институтами, но и постепенно врастать в них. Они полагают, что нужно иметь время не только для рождения нового, но и для трансформации старого. К такой точке зрения склоняются многие западные кейнсианцы и социал-демократы, сторонники “рыночного социализма”, институционалисты и эволюционисты.

     Однако  это все больше в теории. Что  же касается практики, то здесь ведущую  роль играет живой опыт восточноевропейских  стран и Китая, раньше нас начавших переход к рынку. Выбор модели реформы реально зависит от экономической и политической ситуации в стране, от степени ее готовности к переходу к рыночной системе.

     Обычно  рекомендации МВФ склонны принять  те страны, где уже существует высокая инфляция, грозит большой экономический кризис или даже развал экономики. Если страна более или менее благополучна, то она выбирает градуалистский путь реформации. Но и в том и в другом случае необходима твердая политическая воля, четкая и сильная политика, широкая общественная поддержка проводимых реформ. Если этого нет, то любая модель реформ обречена на провал.

     Совершенно  четко по двум разным моделям реформирования своей экономики и общества пошли  Польша и Венгрия. Обе страны добились реальных положительных результатов, так как правильно учли свою специфику. Что касается Китая, то он, в отличие от Польши, Венгрии и Чехословакии, сохранил прежний тоталитарный коммунистический режим, Коммунистическую партию и все структуры командно-распределительной системы, но в рамках “рыночного социализма” серьезно расширил рыночные отношения и стимулы, дав простор экономическому росту на базе вовлечения огромного аграрного сектора в товарно-денежные отношения и развития полутора десятков свободных экономических зон с широким участием иностранного капитала.

     Несмотря  на постепенную трансформацию своей экономики, Китай скрупулезно следует рекомендациям МВФ, проводя политику макроэкономической стабилизации, сбалансирования бюджета и недопущения инфляционных процессов.

     В 1978 г., когда в Китае начались экономические  реформы, основная часть населения работала в коммунах, т. е. в коллективном и не получавшем дотаций сельском хозяйстве, а на госпредприятиях работало менее 20% населения. Кроме того, экономика Китая не была столь сверхцентрализована и монополизирована, как экономика бывшего СССР, там не было и такого количества крупных промышленных предприятий. Поэтому китайские опыт и модель реформирования для России вряд ли подходят.

     Как оценить экономические реформы  в России, и какая модель этих реформ лучше соответствует ее экономической, политической и социальной сути?

     На  практике Россия проводит свои экономические  реформы не строго в соответствии с какой-либо одной точкой зрения или школой, а по-разному, сочетая радикализм и эволюционизм и платя при этом огромную цену.

     Ход российских экономических реформ не умещается в узкие рамки той или иной теории. Он объясняется не одной, а многими теориями, да и то лишь частично. Поэтому заранее, исходить из какой-либо одной теории, как это делали раньше при подходе к той или иной реформе, это неплодотворный подход. Теория— это обобщение практики, а практика должна быть прагматичной и ориентироваться исключительно на здравый смысл, экономический и социальный интерес. Таким образом теория в свою очередь, должна претерпевать изменения под воздействием последующей практики. И если теория не меняется, она отрывается от жизни и исторически отвергается как несостоятельная для изменившихся условий. Примеров тому много, и марксизм-ленинизм является одним из них.

     Конкретный  выбор окончательного варианта реформы в решающей степени зависит от социально-экономического положения страны, исторических и национальных предпосылок. В России к тому же этот выбор происходил на фоне распада Советского Союза, развала СЭВ, растущей дезинтеграции самой России, падения КПСС. Не будь путча в августе 1991 г., давшего толчок к развалу СССР и КПСС, вряд ли гайдаровский вариант был бы возможен. Процесс реформ резко интенсифицировался именно под влиянием неудавшегося путча и ухода со сцены консервативного правительства В. Павлова при президентстве М. Горбачева. Однако радикализм экономической реформы Е. Гайдара просуществовал недолго, менее чем через полгода он сменился эволюционизмом под влиянием мощных консервативных сил и настроений в обществе.

     Экономическая  теория включает в себя изучение устойчивости  системы. На это специально  обращает внимание Н. Кондратьев. Характеризуя учение физиократов,  классическую школу, в том числе школу Маркса, и др. он относит их к статическим теориям в том смысле, что они исходят из концепции равновесия рассматриваемой ими системы. Что касается маржиналистского направления, то оно изучало проблему равновесия в центр анализа.     Переходная   экономика   характерна   изменениями   иного порядка. Они не просто  временно нарушают  устойчивость системы с тем, чтобы через другие  изменения   система вернулась в равновесное  устойчивое состояние.  Изменения развития в переходной экономике,  можно сказать,  носят “безвозвратный”  характер.  Они призваны  усиливать неустойчивость существующей системы с  тем, чтобы  в итоге  она постепенно  уступила свое место другой экономической системе.

     Очень четкое определение экономической  мысли переходного периода дает Д. Валовой: "… мысли постоянно вертелись вокруг иллюстрации к басне Крылова "Лебедь, рак и щука". Лебедь намерен взлететь к социалистическому идеалу, рак пятится к капитализму, а щука ищет, где бы поглубже нырнуть. "  

  Учение  В. Г. Венжера о  кооперации.

     Во-первых, стоит отметить, что же такое кооперация. Кооперация -  первоначально добровольное товарищество, содействующее своим членам в ведении хозяйства, промысла, мелкого производства, осуществляющее посреднические функции (сбыт продукции, ее транспортировка и т. д.)

     В 1965 вышла монография В. Г. Венжера  «Использование закона стоимости в колхозном производстве», в которой доказывалось, что колхозам присущи именно товарно-денежные отношения и категории. Причем эти категории должны пронизывать всю колхозную экономику, определять экономические связи и перспективы развития. Этим В. Г. Венжер восстанавливал подлинную природу кооперативных предприятий и условий для эффективного ведения хозяйства. При этом он не ограничивался только сугубо экономической стороной. Постоянно в поле его зрения оставались вопросы колхозной демократии, самоуправления, которые, хотя официально и прокламировались, но в реальной жизни постоянно нарушались, отражая общее положение в стране.

     В своем письме Горбачеву он писал, что решающим условием развития сельскохозяйственного  производства является «общественная  форма земледельческого труда, т. е. вопросы производственных отношений, аграрных проблем, интересы самого землевладельца».

     Наилучшей экономической формой Венжер обоснованно  считал кооперативную форму, потому что именно она при условии  восстановления  ее подлинного содержания – полной независимости, самоуправления – не отделяет производителя от собственности, процесса распределения.

     Он  предлагал преобразовать существовавшие тогда районные аграрно-промышленные объединения (РАПО) в новую форму: колхозно-кооперативные аграрно-промышленные объединения, т. е. создать как бы единый в масштабе целого района кооператив, объединяющий в одно целое колхозы, районный кооператив по первичной переработке сельскохозяйственной продукции, районные кооперативы по сбыту, по торговле и строительный кооператив. В итоге был создан «единый кооператив целого района на основе подлинного самоуправления». Таким образом, Венжер предлагал превратить государственную систему (РАПО) в районные кооперативные объединения – план конца 80-х годов ХХ века.