Влияние декабристов на развитие Забайкальского края

     В Петровском заводе, где надзор за узниками был уже не такой строгий, как в  первое время, гораздо лучше шло и их хозяйство. "Администрацию собственно нашего внутреннего, – пишет М.Бестужев, – составлял совет трёх лиц, ежегодно выбираемых по всеобщему большинству голосов из среды живущих в каземате. Эти лица были: хозяин, закупщик и казначей. Первый заведовал всею хозяйственною частью нашего казематского семейства: на его обязанности лежала главная забота о продовольствии и столе. Закупщик исполнял все поручения по закупу предметов по лавкам и вообще вне каземата. Казначей выдавал деньги и вёл валовой и частный счёт каждого лица. Хозяин, если обстоятельства позволяли, делал экономию из годовой суммы, ассигнуемой на пищу и прочее, и из этих остатков уделяли довольно значительные пособия отправляющимся на поселение"²⁵.

     Так как для чтения в камерах  было чересчур темно, то поневоле  ссыльным приходилось заниматься  чем-нибудь другим. Преимущественно  в это время декабристы и  занимались различными ремёслами, которые были ими изучены.

     Больше всех были заняты Бестужев, Вольф и Торсон. Хотя окна в  камерах и прорубили (даже оштукатурили  окна-кельи изнутри), они были  небольшими "и чуть ли не  под потолком". Бестужев же (Николай) рисовал, как прежде, много, делал часы, разные приспособления. Чтобы быть поближе к свету, он смастерил подъёмный стол и стул и теперь работал под потолком. Бестужев, бесспорно, с большой точностью запечатлел на акварелях быт декабристов в этих кельях. Здесь же была проделана основная работа по созданию портретной галереи декабристов, задуманная художником еще в стенах Читинского острога. Многообразная культурная жизнь, налаженная декабристами в Читинском остроге, стала в Петровском заводе еще интенсивнее, и в ней Николай Бестужев играл виднейшую роль. В Петровском он исполнял портреты товарищей не только по окончании срока каждого разряда, перед отправкой на поселение каждой группы, он писал и тех своих соузников, которым предстояло оставаться на каторге ещё долгие годы.

     Многие из исполненных Бестужевым в Петровском остроге портретов дошли до нашего времени в составе основного собрания, принадлежавшего Бестужеву; частично сохранились они в бумагах тех, кому были подарены художником.

     Так же Бестужев совместно с Торсоном К.П. вернули к действию пильную мельницу, не работавшую 10 лет. И она пошла, зашумела, закрутилась, стала работать, удивляя местных умельцев.

     Торсон и в заключении был изобретателем. Еще в Чите он начал собирать модель молотильной машины. Здесь он довёл её до совершенства, она у него заработала. Но пока это только модель – работа над настоящей у него будет на поселении. Бестужев, как и в Чите, в первую очередь сделал токарный станок, чтобы "можно было вытачивать ребятишкам деревянные игрушки". Вместе с Торсоном всем малышам, которые находились в тюрьме, они делали особые колыбельки. Все они по морскому способу приделывались к потолку.

     Потом Лепарский разрешил приходить  в тюрьму на выучку к Бестужеву  часовщикам и ювелирам. Здесь  они собирали часы, гранили камни – занятие было захватывающим, весёлым.

     У Якубовича тоже проснулась  изобретательская жилка. Он придумал  лущить кедровые орехи на жерновах. Получилось отменно – появилось  вкусное кедровое масло. Якушкин  установил во дворе тюрьмы  солнечные часы, барометр и флюгер, сделал гальванические батареи. А Трубецкой занялся опытами по гальванизации. Но они не заслоняли интересов литературой. Тем более что и он, и Екатерина Ивановна обожали Пушкина.

     У бывшего штаб-лекаря Главной  квартиры второй армии Фердинанда Богдановича Вольфа не было ни одной свободной минуты. Ещё в Чите он организовал больничку, в которой и жил с разрешения коменданта. Здесь ему в помощь объявился хирург-любитель – бывший командир Ахтырского пехотного полка Артамон Захарович Муравьёв. Он хорошо научился перевязывать раны, выдёргивать зубы и пускать кровь. В те годы это было распространённой процедурой, если не было под рукой пиявок. "Находясь в отпуску за границей, он в университетах с жадностью слушал лекции хирургии и посещал клиники. На поселении он продолжал помогать больным, пока не имел несчастья переломить себе руку, после чего он хворал и скончался в 1845 году близ Иркутска"²⁶. Лепарский лечился только у Вольфа, как все дамы и офицеры. Потом стали приходить к нему заводские чиновники, потянулись больные из окрестных мест, больные из Нерчинска, Кяхты, Иркутска. Вольф был единственным, кому разрешалось выходить из тюрьмы в любое время ночи и дня. Разумеется, в сопровождении часового.

     В это время жизнь ссыльных  была улучшена получением из России от родственников различных посылок, хотя большинство их и прибывало в разбитых ящиках, откуда почти половина содержимого переходила в руки иркутских чиновников, бесстыдно грабивших изгнанников. "Так, – пишет Бестужев, – мы получили какое-то подобие часов вместо прекрасных золотых, посланных нам после смерти брата Александра. Так, например, Муравьёв получил старую изношенную шапку вместо бобровой. Бельё мы получали часто лазаретное; шляпки, головной убор и прочий дамский убор – или заменённый, или страшно поношенный. Но что хуже и этого, – так это – отделение от посылок части, так что остальная, болтаясь и трясясь в опустелых ящиках, доходила до нас в вершках или хлопках. Участи этой постоянно подвергалась посуда Трубецких"²⁷.

     Продолжала действовать в Петровске и "каторжная академия". Вечерами, как и в Чите, устраивались лекции, на которых присутствовали и жены декабристов, жившие, за небольшим исключением, с мужьями в остроге. В каземате было огромное собрание книг, получали почти все газеты на русском, французском, немецком и английском языках.

     Праздная жизнь, которую волею-неволею  должны были вести в тюрьме  декабристы, не удовлетворяла сосланной  молодёжи, стремившейся к деятельности, полной сил и желаний. Появилась  декабристская школа. "Долгих и многих трудов стояло нам, – пишет М.Бестужев, – уговорить старого коменданта – позволить учить детей, и таким образом, делая пользу, занять себя, и употребляя благодетельно время нас тяготившее. Постоянное "не могу" было ответом. Наконец, дело уладилось: придумали законную лазейку, так чтобы и волки сыты, и овцы целы. Он согласился на обучение детей церковному пению. Вследствие этого распоряжения, Свистунов и Крюков (Николай), отличные музыканты и певцы, составили прекрасный хор певчих. А так как нельзя петь, не зная грамоты, то разрешено учить читать (только). Мы с братом взяли на себя обучение, и дело пошло так хорошо, что многие дети горных чиновников поступали первыми в высшие классы Горного института и других заведений"²⁸.

     О жизни декабристов в Петровском заводе Розен пишет: "Хотя в Петровской тюрьме каждый из нас имел свою особенную келью и больше простора и покоя, чем в Чите, хотя артель и здесь была общая, и по-прежнему старались все обеспечивать нужды всех – однако, исчезла та идеальность, которая одушевляла всех в тесном общем Читинском остроге. Годы, здоровье, расстроенное продолжительностью заточения, должны бы и тому содействовать"²⁹. На работу выходили уже не с хоровыми песнями, реже собирались в общий круг. Составился десяток кружков по родству, по наклонности характера. Сказалась и душевная усталость, накопившаяся за эти годы. Иной становился всё задумчивее в одиночестве, чего в Чите случиться не могло. А тут ещё пришла "большая-пребольшая беда": не стало всеобщей любимицы Александры Григорьевны Муравьёвой. Н.Бестужев собственноручно сделал деревянный гроб, со всеми винтами и ручками и с внутреннею и внешнею обивкою; он же вылил гроб свинцовый для помещения в него гроба деревянного.

     Вдохновенными поэтами были А.И.Одоевский, П.С.Бобрищев-Пушкин и В.П.Ивашев. Первый – никогда не писал стихов на бумаге, а сочинял всегда на память и диктовал другим. Так сочинил он поэму "Князь Василько Ростиславич" и множество мелких стихотворений на разные случаи. Лира его всегда была настроена. Часто по заданному вопросу – он отвечал экспромтом премилыми стихами. Он действительно имел большое дарование, но, как случается с истинным талантом, пренебрегал им.

     Хочется ещё обратиться ещё  к воспоминаниям Розена: "По-прежнему  мы сами между собою запретили себе игру в карты, хотя легко было её скрыть от стражи в отдельных кельях, зато мы позволяли себе, вопреки запрещению, иметь бумагу и чернила, писали и переводили целые сочинения"³⁰.

     Являясь передовыми культурными  силами, декабристы оставили значительные следы в области краеведения. И.И.Борисов составил коллекцию рисунков забайкальской флоры и орнитологическую; братья Бестужевы снимали виды окружающей природы и быта, Фаленберг – производил топографические съёмки и т.д.

    Интересные сведения о самом Петровском заводе даёт М.Бестужев: "Он (т.е Петровский завод) нисколько не отличался от всех сибирских заводов, назначенных быть каторгою преступникам, и где приписные к заводу крестьяне обречены на участь, ещё горшую каторжной. Не подумайте, чтоб я преувеличивал: нет, это истина. Каторжный, осужденный на известное число лет работы, ежели он вёл себя добропорядочно, почти всегда имел возможность избежать работы, нанимаясь, как мастеровой или даже как простой работник у заводских чиновников. По истечении срока каторжной работы, его приписывают как поселенца к волости, и по прошествии пяти лет безукоризненной жизни он имеет право приписаться в город как мещанин, и потом, получив гильдейский билет, торговать наравне с купцами. А отверженное племя крестьян и горнозаводских служителей обречено, с колыбели до самого истощения сил, оставаться или угольщиком, или дровосеком, или кузнецом – и участь его тем более горестна, чем он трудолюбивее и прилежнее на работе"³¹.

     Страдая лично от ярма деспотизма, декабристы всё-таки являлись светлым лучом в этом тёмном царстве людей, брошенных в полную зависимость от местных сатрапов³². В случаях разных злоупотреблений, они находили способы борьбы, и их вмешательство и защита часто были действенными. Зато загнанное и обиженное заводское трудовое население отвечало декабристам чистосердечною привязанностью, бескорыстной любовью. "Эти отверженцы общества, – говорит М.Бестужев, – были большею частью жертвы бесчеловечия помещиков или начальников, то отчаяния оскорбленного отца, мужа или жениха"³³.

     Полуголодные оборванные детишки постоянно увивались около декабристов, исполняя их различные поручения. Эти поручения сопровождались богатыми подарками.

     "Мы видим ясно три поколения,  три класса, действовавшие в русской революции. Сначала – дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию". Эти слова В.И.Ленина начертаны на мемориальном памятнике декабристам, установленном на привокзальной площади в городе Петровск-Забайкальском (работы А.А.Мелетеева).

     На старом кладбище города  находится могила-склеп жены декабриста  Н.М.Муравьёва Александры (Александрины) Григорьевны, скончавшейся здесь 22 ноября 1832 года. Рядом со склепом – надгробие над могилой декабриста А.С.Пестова, умершего 25 декабря 1833 года.  

     В 1839-ом году кончился срок  заключения декабристов в каземате  Петровского завода. Очень многие из них, осужденные на меньшие сроки, оставляли Петровск-заводскую тюрьму значительно ранее.

     Декабристы, выходящие из тюрьмы  по окончании срока заключения, отправлялись на поселение в  различные места Сибири и получали  там возможность входить в  более близкое соприкосновение с местным населением.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

§6. Декабристы, жившие и умершие на поселении в

Забайкалье.

     Из декабристов жили на поселении  в Забайкалье (мы имеем в виду  и территорию теперешней Б.М.  АССР, т. е. Западное Забайкалье  или Прибайкалье):

• Аврамов Павел Васильевич – в Акше;
• Завалишин Дмитрий Иринархович – в Чите;
• Лунин Михаил Сергеевич – в Акатуе;
• Братья Бестужевы Николай и Михаил Александровичи и Торсон Константин Петрович – в Селенгинске;
• Горбачевский Иван Иванович – в Петровском заводе;
• Кюхельбекер Михаил Карлович и его брат Вильгельм (друг Пушкина, обучавшийся вместе с ним в Царскосельском лицее) – в Баргузине;
• Глебов Михаил Николаевич – в Кабанске;
• Братья Борисовы Пётр и Андрей Ивановичи – в селе Подлопатках;
• Оболенский Евгений Петрович – в селе Турунтаевском;
• Шимков Иван Фёдорович – в селе Батуринском;
• Муравьёв Александр Николаевич и Андреев Андрей Николаевич – в Верхнеудинске.

     Большая же часть декабристов  были разбросаны на поселение  по деревням около двух центров  – Иркутска и Тобольска. Получив, как поселенцы, назначенные им по закону 15 десятин земли, декабристы занялись сельским хозяйством. Но в зависимости от индивидуальных особенностей каждого из них и от местных условий жизнь декабристов на поселении сложилась далеко неодинаково. Много работающий в области изучения истории Сибири, в частности Прибайкалья, Владимир Гирченко в своей брошюре "Прибайкалье" даёт нам следующие сведения о жизни поселившихся здесь декабристов: "Из декабристов, поселенных в Прибайкалье, особенно выделялись своей хозяйственной деятельностью братья Бестужевы и Торсон. Бестужевы и Торсон поселились в 5-ти верстах от города (Селенгинска), ниже по течению Селенги, на её берегу, в сельской местности в соседстве с бурятами. Скоро они сблизились с селенгинсим небольшим обществом, вошли в колею местной жизни, стали принимать участие во всех местных интересах, вопросах и развлечениях. Бестужевы в широких размерах вели сельское хозяйство, занявшись между прочим новою для края отраслью животноводства – разведением тонкорунных овец (мериносов), доведя размеры стада до 600 голов. Торсон знакомил местных жителей с улучшенными сельскохозяйственными машинами, поставил мельницу и молотилку. Михаил Бестужев изобрел особый вид экипажа, приспособленный для езды по горным дорогам Прибайкалья – "сидейку". Желая, чтобы это изобретение сделалось полезным для всего края, он организовал мастерскую для изготовления образцовых сидеек. Работавшие под его руководством около 30 человек из русской и бурятской молодёжи обучились столярному, кузнечному и другим ремёслам.