Старообрядчество

  Введение 

  Актуальность  исследования. Долгое время в гуманитарных науках национальная культура исследовалась вне контекста тысячелетней православной традиции, поскольку уже с конца XIX века о религиозных основах русской культуры не принято было говорить. Изменения, происшедшие за последние десятилетия в российском обществе, создали новые условия культурного бытия для всех религиозных объединений и конфессий. Религия, являясь неотъемлемой частью культуры, получила признание в качестве духовной, нравственной силы, способной оказывать влияние на отечественную социокультурную ситуацию. Для современной отечественной культуры, стремящейся осознать свое национальное единство и духовные истоки, непреходящее значение имеет традиционная культура русского старообрядчества.

  Старообрядчество - уникальное явление христианской культуры, сохраняющее неизменной старую православную традицию. Тем не менее, культурологическая область знания до сих пор не располагает целостным исследованием старообрядчества как культурного феномена. Данная дипломная работа может рассматриваться в качестве одного из фрагментов такого исследования.  

  Объект  исследования - старообрядческие общины, существовавшие на Алтае.

  Предметом исследования является конфессиональная и хозяйственная деятельность старообрядческих общин, направленная на сохранение и воспроизводство религиозно-культурной традиции.

  Территориальные рамки. Исследуемая территория охватывает границы современного Алтайского края. Начиная с XVIII в., территория юга Западной Сибири стала одним из крупнейших очагов сибирского староверия. Сложившиеся здесь религиозные объединения находились в более тесных конфессиональных, культурно-бытовых, семейно-родственных связях друг с другом, чем с единоноверцами России и других областей Сибири, что позволяет говорить о созданной ими региональной общности как части российского старообрядчества в целом.

  В религиозно-организационном  отношении этот регион составлял  южную часть Томско-Алтайской  епархии. В 1925 г. эта территория была включена в состав в Западносибирского края и разделена на Барнаульский, Бийский, Рубцовский, Каменский и Славгородский округа, а затем, в 1937 г., преобразована в Алтайский край.

  В настоящее  время данная территория входит в  состав Алтайского края, за исключением  Маслянинского района - бывшей Маслянинской волости Алтайской губернии, - находящегося в границах Новосибирской области. Далее исследуемая территория будет обозначаться как «Алтай».

  Хронологические рамки темы — 1653г.- 2009г. Верхняя граница — начало церковно-обрядовой реформы - определяется появлением старообрядческих общин. Нижняя граница -  начало нового 21 века ознаменовалось некоторым подъемом в возрождении духовной жизни молодого поколения старообрядческих приходов.

  Цель  работы - изучение истории и традиций старообрядческих общин Алтая и Залесовского района, в частности.

  Для реализации заявленной цели предполагается решить следующие задачи:

1. Изучить историю раскола,  причины появления старообрядчества;
2. систематизировать данные о количестве, расселении, конфессиональной принадлежности и центрах старообрядчества Алтая в рамках исследуемого периода;
3. дать характеристику материальных основ существования общин: общественного культового имущества и личного состояния верующих;
4. проанализировать проблемы религиозно-общественной жизни старообрядческих согласий.

Методы  исследования. В ходе работы с источниками в целях воссоздания целостной картины на данном отрезке исторической реальности были применены общенаучные методы — анализ и синтез, дедукция и индукция.

Среди конкретно-исторических методов важное место отводится историко-генетическому, с помощью которого были последовательно раскрыты качественные изменения в положении старообрядческих общин по мере разрушения и исчезновения большей их части.

Историко-сравнительный  метод применялся для сопоставления старообрядчества с положением другой ветви православия - РПЦ, а также при характеристике отдельных старообрядческих согласий и толков.

Использование историко-системного метода позволило  рассмотреть различные составляющие жизнедеятельности старообрядческих общин - конфессиональную, экономическую и политическую, - в их взаимосвязи и взаимовлиянии.

Историография. Наиболее обстоятельная публикация исторических источников по рассматриваемому периоду истории – это девятитомные “Материалы по истории раскола за первое время его существования”¹. Здесь собраны богатейшие сведения о вождях противников церковной реформы, главных движениях и событиях в истории раннего старообрядства. В десятом и одиннадцатом выпусках “Памятников литературы Древней Руси”, которые посвящены XVII веку²– замечательные произведения литературы и одновременно важные исторические источники о расколе. Это “Повесть об осаде Соловецкого монастыря”, челобитные, послания и письма протопопа Аввакума Петрова и его бессмертное “Житие…”, “Повесть о боярыне Морозовой”, письма и послания “соузника” Аввакума дьякона Федора Иванова, сочинения других видных деятелей раннего старообрядчества – иноков Епифания и Авраамия, “Записка о жизни Ивана Неронова”.

     Публикуемых памятников вполне достаточно, чтобы составить представление об атмосфере первых лет раскола, мировоззрении и личных качествах его учителей, их чаяниях и стремлениях, проблемах, которые они ставили. Достоинством данного издания являются точные, лаконичные, но информативно емкие комментарии, где переводятся труднопереводимые три века спустя слова и даются необходимые пояснения.

     В понимании раскола в литературе существуют две основные тенденции. Одни ученые склонны видеть в нем социально-политическое движение в религиозной форме. Другие исследователи усматривают в расколе и старообрядчестве, прежде всего, религиозно-церковное явление. Они не отрицают социально-политических устремлений, но считают их не главными определяющими, а подчиненными в теме раскола.

     Основоположником первой традиции был профессор Казанской духовной академии А.П. Щапов, по своим взглядам близкий к революционерам-демократам. В работе “Земство и раскол”³он пришел к оценке раскола как “могучей, страшной общинной оппозиции податного земства, массы народной против государственного строя – церковного и гражданского”. Он связывал раскол с крестьянскими восстаниями и положил начало его трактовки как движения социального протеста.

     Для своего времени трактовка старообрядчества как народного движения, а не только результата косности и фанатизма, как утверждала тогда официальная церковно-историческая наука, была достаточно нова и интересна. Но, как и многие другие историки революционно-демократического лагеря, Щапов позитивистски отрицал в расколе всякую религиозную проблематику и глубину, что, безусловно, обедняло его концепцию. Взгляды Щапова поддерживали и развивали Н.Я. Аристов, В.В. Андреев, Н.И. Костомаров, В. Фармаковский и другие. Бестужев -Рюмин также признал ценность труда А.П. Щапова. В дальнейшем понимание раскола в этой традиции стало общепринятым в историографии советского периода.

     Характерным примером такого представления может  служить оценка раскола в третьем  томе “Истории СССР” ⁴, автором этого труда был известный специалист по эпохе Пера Великого Н.И. Павленко. “Старообрядчество – сложное движение, как по составу участников, так и по существу. Общим лозунгом для всех, кто становился под знамя старообрядчества, был возврат к старине, протест против каких бы то ни было новшеств, Однако, различные социальные группы вкладывали в понятие «старины» неодинаковое содержание”. Далее утверждается, что "крестьянин и посадский могли быть глухи к заклинаниям фанатика Аввакума, но зато с сочувствием относились к борьбе с старообрядчеством, против дворянского государства... Стрельцы со стариной вольную службу в столице, жизнь, не обремененную походами. Широкое участие в торгах и промыслах. А духовенство отождествляло старину с привычным выполнением обрядов, с заученными молитвами". Наконец, бояре-старообрядцы видели в старине "возврат к боярскому самовластию". В итоге делается вывод, что “под лозунгами старообрядства выступали люди, интересы которых были диаметрально противоположны”.

     Среди историков понимание раскола  как религиозно-церковного явления характерно для С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, Е.Е. Голубинского, Н.Ф. Каптерева, В.В. Розанова, Н.А. Бердяева, Протопопа Георгия Флоровского и многих других.

           С.М. Соловьеву принадлежит  заслуга введения в научный оборот обширных материалов о расколе. Он создал и запоминающиеся исторические портреты многих участников бурной и напряженной эпохи. Не случайно материалами источника впоследствии широко пользовался известный исторический романист Д. Мордовцев в работе над романом «Великий раскол».

           Существенные уточнения  многих сюжетов, связанных с Расколом, основанные на собственных архивных изысканиях, принадлежат профессору Московской духовной академии Н.Ф. Каптереву. В результате напряженной исследовательской работы появились две главы монографии ученого – "Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством с середины XVI до конца XVIII столетия" (СПб., 1895 г.) и "Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович" (Сергиев Посад, 1909-1912 гг.). Каптерев считал, что в разделении Церкви виноваты обе стороны: и сторонники реформы, и ее противники. Не удивительно, что ученый поначалу встретил критику и непонимание коллег. О его полемике с Н.И. Субботиным, публикатором знаменитых "Материалов по истории раскола", рассказывается в очерке А.П. Богданова "Судьба профессора Духовной Академии"⁵.

           В традиции Н.Ф. Каптерева  рассматривал Раскол и такой известный  историк, как А.В. Карташев ⁶. Его обобщающая работа в главах о Расколе как бы подытоживает все достижения русской историографии старообрядчества.

           Среди современных  историков Церкви большой интерес к патриарху Никону и его правлению проявляет курский священник, протоиерей Лев Лебедев. Ему принадлежит работа "Патриарх Никон: Очерк из жизни и деятельности"⁷. Автор считает, что отрицательное отношение к «Предстоятелю Церкви» многих историков объясняется предвзятым судебным процессом 1666 г. против него, который был проведен в угоду царю Алексею Михайловичу. На этом судилище явилась на свет крайне отрицательная оценка его деятельности, затем некритически воспринятая светскими и церковными историками.

     В послереволюционной историографии староверия можно выделить два периода, рубежом между которыми стало начало 1990-х гг. Каждый из них отличается особой тематикой, набором источников и методов исследования. Первый период характеризуется преобладанием идеологизированного атеистического подхода, продиктованного задачами антирелигиозной пропаганды. Первым значительным трудом, в котором с подобных позиций рассматривались старообрядческие общины Сибири, была книга А. Долотова⁸. Несмотря на крайне негативные оценки староверия как религиозного течения, враждебного советской власти, эта работа содержит ряд ценных сведений о распространении

   и численности  алтайского старообрядчества по округам, количестве общин, центрах различных согласий, деятельности их руководителей, в том числе, такой значительной фигуры, как епископ белокриницкой Томско-Алтайской епархии Тихон (Сухов).

   Тенденциозность в попытках показать старообрядчество как наиболее отсталую, консервативную часть общества, потерявшую связи с окружающей действительностью и чуждую реалиям современности, преобладает в трудах Е. Катунского, А. А. Подмазова, В. Ф. Миловидова⁹. Вместе с тем, указанные работы содержат обширный фактический материал, в том числе, о деятельности сибирского старообрядчества. А. К. Рабчевская и В. П. Мотицкий, используя методы социологического исследования, на примере конкретных конфессионально-этнографических групп рассмотрели процессы утрачивания старообрядцами своих религиозно-культурных традиций по мере вовлечения их в систему общественного производства¹⁰.

   В данный период изучения старообрядчества выделяются труды Н. Н. Покровского, который рассматривает это явление как мощное демократическое и, следовательно, прогрессивное движение, облеченное в религиозную форму¹¹.

       Несмотря на то, что алтайское старообрядчество в указанный период по-прежнему находилось на периферии основного потока исследований, некоторые важные, присущие ему процессы и явления нашли свое отражение в исследованиях крупнейших сибирских ученых, представителей новосибирского археографического центра. В трудах Н. Н. Покровского всесторонне проанализирован комплекс проблем социально-экономической и конфессиональной жизни сибирского староверия послереволюционного периода, самым существенным образом повлиявших на характер его жизнедеятельности¹².

   В статьях  Н. Д. Зольниковой раскрыты глубинные  причины неприятия староверами  установлений советской власти, которое  обусловило возникновение в нем сложных процессов, направленных на уклонение от отношений с государством: игнорирование мероприятий в экономической сфере, отказ от регистрации в органах исполнительной власти, тайные переселения на восток страны. Обозначена генетическая связь между методами сопротивления старообрядчества требованиям государства в историческом прошлом и в послереволюционные годы¹³.

   Н. Д. Зольниковой  также исследован ряд важных проблем  духовной жизни староверия советского периода: традиции пустынножительства, принципы взаимоотношений скитов и окрестных жителей-мирян, оказывавших друг другу взаимопомощь, которая являлась основой выживания староверов в условиях нелегального образа жизни и постоянных преследований государства¹⁴. Труды указанных авторов относятся преимущественно к часовенному согласию.