Причины Холодной войны между СССР и США во второй половине XX-го века

Муниципальное образовательное  учреждение

СРЕДНЯЯ ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ  ШКОЛА №101

С углубленным изучением  отдельных предметов

Ленинского района г. Нижнего Новгорода

 

 

 

 

 

 

 

 

НОУ

 

По  истории России

 
Тема: Причины Холодной войны между СССР и США во второй половине XX-го века. 
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Выполнила:

Ученица 9 класса

Рогачева  Юлия

 Алексеевна

Руководитель:

Исаева  Елена 

Александровна

 

 

 

 

 

Н.Новгород

2009

 

 

Введение

 

 

 

"Холодная  война" - период военно-политической  конфронтации двух блоков государств, возглавляемых СССР и США. Данная тема интересна благодаря своей актуальности. Так, современные события, а именно, конфликт в Югославии в 1999 году, отношение США к войне в Чечне свидетельствуют о том, что противостояние между США и Россией имеют место и сегодня. Современное геополитическое устройство мира является прямым следствием событий холодной войны. Кроме того, рассмотрение причин возникновения "холодной войны" сегодня актуально еще и потому, что история этой проблемы в силу политический и идеологических причин искажена в советской историографии. И сейчас наступило время посмотреть по-новому на причины противостояния между Россией и Америкой.

 

Целью данной работы является изучение причин начала Холодной войны между СССР и США во второй половине XX-го века.

 

Для достижения поставленной цели, были выдвинуты следующие задачи:

 

1. Изучить рождение Холодной войны

 

2. Рассмотреть происхождение Холодной войны и вопрос «Можно ли было избежать Холодную войну?»

 

3. Изучить истоки и начало Холодной войны

 

 

    Источники  и литература по данной  теме  разнообразны, но не дают полного и исчерпывающего ответа о причинах начала войны. Степень достоверности содержащейся в них информации  не всегда достаточно высока. Многие выводы, накопившиеся в исторической литературе, являются лишь предположениями, нуждающимися в критическом переосмыслении и проверке.

 

 

 

 

РОЖДЕНИЕ  ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ

 

 

 
Происхождение словосочетания «Холодная война» до сих пор является предметом споров.

 
Большинство специалистов отдают пальму первенства в его изобретении  английскому журналисту и писателю Эрику Артуру Блэйру (Eric Arthur Blair), автору романа «1984», не менее прославленной повести «Ферма Животных» (Animal Farm) и множества других замечательных книг и статей, опубликованных под псевдонимом Джордж Оруэлл (George Orwell).  
19 октября 1945 года он напечатал в лейбористском еженедельнике Tribune эссе «Вы и Атомная Бомба» (You and the Atomic Bomb), где это словосочетание появилось, скорее всего, впервые. Отметив, что «возможно, мы движемся не к общему краху, а к эпохе, которая будет отличаться такой же ужасной стабильностью, что и рабовладельческие империи античных времен», Оруэлл предсказал появление государства, «которое окажется просто невозможно завоевать и которое будет находиться в перманентном состоянии ‘холодной войны’ со своими соседями».

 
Оруэлл не довел свой абстрактный  прогноз до предсказания будущих  конфликтов между США и СССР, вероятность  которых осенью 1945 года отнюдь не выглядела  фатальной. В конкретном внешнеполитическом контексте выражение «Холодная  война» впервые появляется лишь через полтора года в речи американского финансиста и политика Бернарда Баруха, произнесенной 16 апреля 1947 года. Барух не делал на нем никакого специального акцента и вставил в свою речь лишь один раз, обратившись к слушателям с призывом: «Давайте не допустим, чтобы нас обманывали. Мы находимся в разгаре холодной войны». Историки не могут сказать, позаимствовал ли Барух это выражение у Оруэлла или придумал сам.  
Во всяком случае, достоверно известно, что его заметил и использовал известный американский политический журналист Уолтер Липпман. В сентябре того же года Липпман начал публиковать в газете New York Herald Tribune серию статей о советско-американских отношениях, которые вскоре вышли в издательстве Harper&Brothers отдельным изданием, озаглавленным «Холодная война: Исследование Внешней Политики США» (The Cold War: A Study in U.S. Foreign Policy). После этого термин «Холодная война» быстро распространился по всему миру, в том числе и в СССР.

 

 

 
Происхождение холодной войны.

«Можно ли было избежать Холодную войну?»

 

 

 

 
Джон Льюис Гэддис (John Lewis Gaddis), профессор  Йельского Университета — один из виднейших американских специалистов по политической истории 20-го столетия, в особенности его второй половины. Главная тема его трудов — Холодная война во всех ее аспектах и проявлениях. Именно она стала предметом пяти из восьми его монографий, опубликованных с 1972 по 2004 год.

 
Недавно Гэддис выпустил девятую по счету книгу «Новая история Холодной войны» (Cold War: A New History), в которой подвел итог своих исследований этого многолетнего конфликта. Примерно половина ее объема посвящена поискам ответов всего на два ключевых вопроса: что привело к Холодной войне, и можно ли было ее прекратить еще на начальном этапе?

 
Гэддис не склонен к историческому фатализму и, судя по всему, не слишком верит в то, что история, согласно известному изречению, не знает сослагательного наклонения. Тем не менее, он считает, что раскол между былыми союзниками был почти однозначно запрограммирован. Вкратце — очень вкратце — вся суть в том, что Вторая мировая война была выиграна странами, которых на протяжении многих лет разделяли глубокие идеологические и геополитические противоречия. В годы совместных боев с фашизмом эти конфликты временно отошли на второй план, но отнюдь не исчезли. Разгром Германии и ее союзников породил глобальную ситуацию, в которой интересы победителей кардинально расходились. Члены антигитлеровской коалиции в теории могли предотвратить усиление взаимного антагонизма, поставив крест на достижении большинства целей, ради которых они и воевали. На такую жертву ни одна из сторон пойти не желала, да и не могла. Подобное положение дел вызвало усиливающуюся конфронтацию, которая не раз создавала реальный риск возникновения глобального вооруженного конфликта, но все же ни разу не дошла до прямого военного противостояния между обеими тогдашними сверхдержавами. Эта конфронтация и получила название Холодной войны.

 
Как подчеркивает профессор Гэддис, истоки Холодной войны нельзя понять, не приняв во внимание определенные черты сходства между ее главными соперниками, США и СССР. Оба эти государства возникли в результате сильно идеологизированных революций, наложивших глубокий отпечаток на менталитет их населения и, прежде всего, политической элиты. Эти идеологии, несмотря на все их различия, претендовали на универсальную ценность; иначе говоря, и американские, и советские руководители были уверены, что их страны могут и должны служить образцами для всего человечества. И США, и Советский Союз обладали гигантскими территориями и протяженными морскими границами, причем берега каждой страны омывали воды трех океанов, что уже само по себе влекло за собой наличие обширных перекрещивающихся геополитических интересов. Наконец, они вступили во Вторую мировую войну в результате агрессии третьих стран, к которой были не готовы. Хотя эти страны понесли совершенно несравнимые потери (около 27 млн. жителей СССР против 300 тыс. американцев), они обе стремились ни в коем случае не допустить повторения такой ситуации в будущем.

 
Но, конечно, различий было куда больше. Американцы со времен Войны за независимость  сохранили сильное недоверие  к всепроникающей государственной  власти. Отцы-основатели американской республики были уверены в том, что  путь к свободе и справедливости лежит через ограничение роли властных институтов четко сформулированными рамками законов и традиций. Оно отнюдь не привело к слабости американской государственной системы, которая продемонстрировала свою жизнеспособность и в годы Гражданской войны, и во время Великой Депрессии и, в особенности, в ходе битв с Германией и Японией. Несмотря на далеко неизжитое наследие рабства и все еще очень сильную расовую, социальную и даже гендерную дискриминацию, американцы все же не имели оснований сомневаться в том, что живут в одном из самых свободных обществ планеты.

 
Советский Союз в конце Второй Мировой  войны был самым закрытым и  авторитарным государством мира. Во главе  его стоял диктатор, который мог  фактически единолично определять и  внешнюю, и внутреннюю политику своего гигантского государства. Более того, сразу же после победы над Германией из всех руководителей антигитлеровской коалиции только Иосиф Сталин и остался у кормила правления. Франклин Рузвельт скоропостижно скончался 12 апреля 1945 года, так что послевоенным устройством мира пришлось заниматься совершенно неопытному в международных делах Гарри Трумэну. Тремя месяцами позже партия консерваторов потерпела поражение на всеобщих выборах в Великобритании, и на смену многолетнему борцу с Гитлером — Уинстону Черчиллю — пришел не отличавшийся особой силой воли лидер лейбористов Клемент Эттли. Так что, когда эта тройка встретилась в июле 1945 года на конференции в Потсдаме, один лишь Сталин точно знал, чего именно он рассчитывал добиться, потому что только у него было время и возможности просчитать свои приоритеты и детально продумать требования к партнерам по переговорам.

 
Чего же хотел советский вождь? По мнению Гэддиса, его послевоенные цели включали безопасность лично для  него, его режима, его страны и  его идеологии — именно в таком порядке. Главной целью Сталина было обеспечение абсолютных гарантий того, что никто из его соотечественников никогда не посмеет стать его соперником, и что отныне безопасность Советского Союза никогда не будет поколеблена никакими внешними угрозами. Он, конечно, не забывал об интересах иностранных компартий, однако никогда не ставил их на первые места в своем списке приоритетов.

 
Сталин прекрасно понимал, что  этих целей он не сможет добиться чисто  военными средствами или путем угроз. Хотя основой его ментальности были такие черты, как нарциссизм, паранойя и стремление к абсолютной власти, Сталин в 1945 году еще отнюдь не утерял осторожности и чувства реальности, которые некогда так помогли ему в борьбе с конкурентами внутри ВКП(б). Сталин твердо рассчитывал сделать восточноевропейские страны и, в меньшей степени, Финляндию советскими сателлитами, оставить под советской оккупацией восточную зону Германии, добиться территориальных уступок от Ирана и Турции и даже, в идеале, обеспечить для советского флота базы в Средиземном море, а также получить от США экономическую помощь. Для всего этого было нужно заручиться хотя бы согласием (а лучше поддержкой) Вашингтона и Лондона. Гэддис настаивает, что летом 1945 года Сталин не хотел конфронтации с Западом, поскольку полагал, что и без нее сможет осуществить свою программу — если не целиком, то в главных пунктах. В этом он просчитался.

 
Ошибка Сталина имела доктринальную  основу. Он не сомневался в марксистской догме, которая утверждала, что крупнейшие капиталистические страны не могут не конкурировать за сферы влияния, источники сырья и рынки сбыта. Отсюда следовало, что сотрудничество между США и Великобританией окажется временным явлением и что обе эти державы в борьбе друг с другом постараются опереться на СССР. Поэтому Сталин полагал, что сможет играть на взаимных противоречиях между былыми союзниками, дожидаясь, кто из них предложит ему лучшие условия. Он также рассчитывал, что компартии смогут придти к власти хотя бы в двух-трех странах континентальной Западной Европы и превратить их в союзников Москвы. Выполнение этих прогнозов обещало Советскому Союзу доминирующее положение на всем европейском континенте, поскольку Восточная Европа уже была оккупирована Красной Армией. Нет сомнения в том, подчеркивает Гэддис, что Сталин ни в коей мере не считал эти надежды беспочвенными.

 
Соединенные Штаты и Великобритания тоже стремились обеспечить собственную  безопасность, однако совершенно иными  способами. Рузвельт надеялся и после  войны сохранить союзные отношения с Британией и СССР, создать действенную систему международной безопасности на основе Организации Объединенных Наций и решительно исключить саму возможность сползания Европы к новым военным конфликтам. Ради этого он был готов даже пойти на скорый вывод американских войск из Европы (во время Тегеранской Конференции он обещал Сталину, что это произойдет в течение двух лет после победы над Гитлером) и на фактическое признание особой роли (однако все же не господства) СССР в Восточной Европе, но это уже было пределом его уступчивости. Он еще успел при жизни убедиться, что Сталин посадил в Польше своих ставленников, что стало для него горьким разочарованием (известный американский дипломат Аверелл Гарриман, который в 1943—46 годы был послом в СССР, сообщил в своих мемуарах, что за две недели до кончины Рузвельт жаловался ему на коварство Сталина, нарушившего данные в Ялте обещания). Его преемник Трумэн с самого начала доверял Сталину куда меньше и заранее был готов к тому, что американскую безопасность придется хотя бы частично обеспечивать силовыми методами, в том числе и опорой на атомную бомбу. Третий партнер, Черчилль, рассуждал куда проще. Он стремился сохранить в целости Британскую Империю и ради этого был заранее готов стать не равным, а младшим партнером Америки.

 
Однако главное все же не в  этом. Как подчеркивает профессор  Гэддис, Рузвельт и Черчилль были едины  в том, что ключом к мирному  будущему Европы служат экономическая  интеграция ее стран и политическое самоопределение их народов. Сталин, естественно, не хотел такого урегулирования и заранее рассчитывал ему воспрепятствовать. Так уже к лету 1945 года взошли семена разногласий, которым предстояло дать начало Холодной войне.