Построение тоталитарной системы в Советском Союзе

    Партия  нашла выход из социального, экономического и политического кризиса в  объединении двух совершенно разных нововведений: создание коллективных хозяйств и уничтожение кулаков, как класса. «Происходило силовое  введение двух взаимосвязанных политик: создание колхозов и раскулачивание. Ликвидация кулаков должна была подготовить материальную базу для создания коллективных хозяйств». Этот курс был принят решением Центрального Комитета в апреле 1929. Это Собрание поддержало Сталинскую Программу, тем самым позволяя ему свернуть НЭП.

      В 1929 году Сталин показал всем, что  настало время «покончить с НЭП». Он объяснял это следующим: «Ленин сказал, что НЭП введен по настоящему и  надолго, но он не сказал навсегда». В  конце 1920х, зажиточные крестьяне (Нэпманы) подверглись огромным налогам, которые постепенно становились еще тяжелее. Несмотря на это, многие из них все еще верили, что если они будут платить налоги, государство оставит их в покое. Однако, такого не произошло. Официально никто не говорил, что НЭП закончился, но оставшиеся из зажиточных крестьян стирались с лица земли. Крестьянство проходило через капитальное «регулирование».

    Победа  Сталина на Главном Съезде Партии в 1929 году произошла не только из-за его контроля над партийным аппаратом. Причиной этой победы была также психологическая готовность русских людей. Людей привлекла перспектива, предложенная Вождем о развитии социализма в одной стране. К этому времени разные классы людей как в городах, так и в деревнях начинают высказывать недовольство из-за отсутствия видимых результатов революции. Новая программа Сталина давала им определенные надежды.

      Усиление  партийной иерархии позволило Сталину  увеличить  давление на крестьянство. Как и в 1929 году, это давление привело  к еще большим проблемам с  запасами продовольствия. Сталин видел лишь один выход: необходимо найти врага, обвинить его и полностью уничтожить. Это решение было направлено в первую очередь на кулаков. Было принято решение взять курс на их полное уничтожение.   В конце 1929г. началась массовая коллективизация. Общественное использование земли было отменено. Вместо этого были созданы новые сельскохозяйственные единицы, называемые «колхозами», в которых земля, скот и оборудование были общими.  Весь или почти весь урожай забирался государством.

      Ликвидация кулачества пошатнула дух оппозиции, так как деревни теряли самых независимых людей.  Кроме того, судьба этих кулаков должна была служить примером для тех, кто не хотел присоединяться к колхозу.

            Кулаков изгоняли вместе с семьями, детьми, стариками. В холодных вагонах, с минимумом хозяйственных принадлежностей, тысячи и тысячи людей отправлялись в удаленные районы Урала, Сибири и Казахстана. Самых активных «антикоммунистов» посылали в концлагеря. Это был очень выгодный источник бесплатной рабочей силы. Власти никогда не дали твердого определения «кулака». В общем, кулаком был любой человек, который эксплуатировал людской труд, но в реальности любой, у кого было две или три лошади, рассматривался как кулак.

      Во  многих районах, особенно на Украине, Кавказе и в Средней Азии, крестьянство сопротивлялось массовой коллективизации. Чтобы подавить такие восстания, использовалась Красная Армия. Однако, чаще крестьяне использовали пассивные формы протеста: отказывались вступать в колхоз, уничтожали скот и утварь. В деревнях, тайно, прячась друг от друга, уничтожали скот. Без нужды, просто потому, что его все равно отберут. Все ели столько мяса, сколько хотели, как никогда раньше в своей крестьянской жизни. Делали это по принципу: пусть будет колхоз, но мы пойдем туда безо всего. Нарком Михаил Чернов заметил: «Первый раз за свою тяжелую историю русский крестьянин вдоволь наелся мяса».

      Уничтожение скота, разрушение деревень беспрестанным  раскулачиванием, полная дезорганизация функционирования колхозов в 1932-33гг. привело в голоду, который затронул жизни примерно двадцати пяти-тридцати миллионов человек. Этот голод по большому счету был результатом разногласий в правительственной политике. Во время голода, у правительства было достаточное количество зерна, но оно все шло на экспорт за границу. Чтобы крестьяне оставались в своих деревнях, Красная Армия перекрывала все дороги из небольших городов и деревень.

    Осенью 1932г. был принят новый план сбора  зерна. Единственной его проблемой  было то, что он, очевидно, требовал слишком много. Во многих районах государство требовало больше зерна, чем было собрано. Практически везде план не выполнялся. Были приняты такие специальные меры, как направление специальных комиссий в деревни для того, чтобы найти зерно. Колхозные амбары буквально выметались метлой. Районы, которые не выполняли план, заносились в «Черный список». В тех районах крестьяне лишались собственности. Часто крестьяне предпочитали заканчивать жизнь самоубийством, чем страдать от голода. Те, кто пытались уехать в города, останавливались вооруженными отрядами. С осени 1932г. начался голод. Собаки и птицы исчезли с улиц городов. Люди ели кору, кожаные ремни... Власти заметили более двух тысяч случаев каннибализма. В некоторых районах около четверти населения умерло. В то же самое время зерно, отобранное у крестьян, гнило в амбарах. Все заводы, производящие алкоголь, работали беспрерывно, перерабатывая зерно в спирт.

    Политика  массовой коллективизации принесла катастрофические результаты: за 1929-1934гг. общее производство зерна упало на десять процентов, количество скота и лошадей уменьшилось на одну треть, количество свиней составляло лишь половину начального. Однако Сталин праздновал победу. Несмотря на падение производства зерна, его поступления правительству увеличились в два раза.

    Другие  последствия Сталинской политики коллективизации  включали в себя следующее: уже тогда  люди боялись говорить то, что думают, брать на себя инициативу, потому что  они всегда оставались виноваты, а  партийные лидеры всегда выходили сухими из воды. Люди начали любить Партию, чтобы не оказаться «врагами народа». Сталин добился главной цели: равенства людей, потому что это глубоко засело в подсознание народа. Все были счастливы тем, что имели. Даже если у кого-то было больше, чем у другого, Партии не надо было бы волноваться - народ сам разберется с этим.

      Вряд  ли могут привести к истине попытки  понять сущность сталинского культа личности путем привязки всего, произошедшего  во времена правления Сталина, к  одному лишь этому имени.

Уже само по себе такое количество жертв, ликвидация целых классов или наций, свидетельствует о возникновении совершенно новой ситуации. Для того, чтобы содержать в заключении и уничтожать миллионы людей, нужен огромный аппарат, начиная от соответствующего наркомата или министерства и кончая низшими его чиновниками - чиновниками охраны, опиравшимися, в свою очередь, на негласных чиновников из среды самих заключенных.

      Причем  речь шла не о единичном акте упразднения  миллионов людей, но о его перманентном характере, о растягивании этого акта во времени, превращении в элемент образа жизни. Речь идет об определенной постоянно действующей системе уничтожения, на которую, как на свою "идеальную модель", ориентируется вся остальная бюрократия. Принципиально важно и то, что упразднение осуществлялось по проявлениям человека не только в политике, экономике, идеологии, но и в науке, в общей культуре, в повседневной жизни. Это и делало новую бюрократию совершенно универсальным инструментом управления, инструментом прямого насилия, опирающегося на силу оружия.

      Но  для того, чтобы стать тотальной, то есть всеобщей, охватывающей общество, бюрократия должна была осуществлять сплошную перековку народа и делать каждого бюрократом, чиновником, пусть  даже мелким, мельчайшим, но все-таки находящимся  у нее на службе. В отличие от авторитарной бюрократии, опирающейся на традиционные структуры общественной жизни, в отличие от рациональной буржуазной бюрократии, пекущейся об обеспечении эффективности производства, тоталитарная бюрократия фактически определяет свою высшую роль как само укрепление, само возвышение, абсолютное подчинение Вождю, волей которого власть бюрократии получает свое развитие и углубление.

Идеальным материалом тоталитарно-бюрократической  воли к власти оказывается люмпен - человек без корней, не имеющий ничего за душой, а потому представляющий собой ту самую "чистую доску", на которой, как говорил Мао Цзэдун во времена китайской "культурной революции", можно писать любые письмена. Для тоталитарной бюрократии люмпен становится не только основной "моделью", по образу и подобию которой перековываются люди, превращаясь в бесструктурную и безличную "социальную массу". Люмпен становится и главным орудием всеобщей уравниловки и нивелировки, ударной силой социальной энтропии. Так было, в частности, во времена насильственной коллективизации, разрушения сельских общественных структур. Нужна была только "личность", которая осознала бы фантастические, невиданные, немыслимые даже в далеком рабовладельческом прошлом перспективы концентрации власти в руках одного человека, сумевшего возглавить тоталитарно-бюрократический аппарат. Аппарат искал Вождя, без которого тоталитарно-бюрократическая система остается незавершенной, Вождя, который не знал бы никакой - 05 другой ценности, кроме власти, и был бы готов уложить за нее любое количество народа, доказывая, что эти жертвы приносятся исключительно ради народного блага.

Значительно важнее другое: не зная никаких ограничений  в своем стремлении к власти, бюрократия тоталитарного типа не имеет и  никаких гарантий своего существования, независимых от воли Вождя. Между тем, для него единственным способом утверждения абсолютной власти над бюрократией было постоянное ее перетряхивание, чистка бюрократического аппарата. Это, если хотите, предупредительная мера самозащиты: верхушка бюрократического аппарата тоталитарного типа точно так же склонна к пожиранию Вождя, как он сам - к истреблению своих возможных конкурентов и преемников.  

    Фракционная борьба, ставшая очевидной сразу  же после смерти В. И. Ленина, очень  скоро раскрылась как борьба за власть над аппаратом, борьба, в которой победителя определил сам аппарат. Это совершенно специфическое социальное образование. Оно способно обеспечить людям, его составляющим, определенные привилегии (имеющие, впрочем, бесконечное число градаций) , однако неспособно гарантировать им самое главное - личную безопасность и более или менее продолжительное функционирование. Чем большими были привилегии аппаратчиков высшего эшелона бюрократической власти, тем более реальным становился риск в любую минуту заплатить за них длительным лагерным заключением или даже жизнью. С одной стороны, утверждая себя как орудие политической власти, проникавшей во все поры общества, этот парадоксальный социальный аппарат увеличивал власть своего Вождя. Однако чем абсолютное становилась эта власть, тем менее гарантированным было простое существование каждого нового поколения тоталитарной бюрократии.

За десятилетия  своего функционирования сталинская бюрократия доказала, что она способна "наводить порядок" лишь одним единственным способом: сначала общество или отдельный его "участок" приводят в социально-аморфное состояние, разрушают все его связи, всю сложную структуру, а затем вносят в него "элемент организации", чаще всего взяв за образец военную организацию. При чем военную организацию опять-таки совершенно особого типа, где, например, "красноармеец должен страшиться карательных органов новой власти больше, чем пуль врага".

    Во-первых, для поддержания такого "порядка" необходимо искусственно создавать  в стране обстановку предельной напряженности, обстановку чрезвычайного положения, необъявленной внутренней либо даже внешней войны. Во-вторых, можно ли, допустимо ли забывать о невообразимом бес порядке, возникающем оттого, что тоталитарная бюрократия вламывается в тонкие механизмы общественной и хозяйственной жизни страны, некомпетентно подчиняя их одной-единственной логике физической силы?

В числе  обвинений в адрес Сталина  можно слышать, что он дошел до края - стал бить своих. Дальнейшее развитие этой темы приводит кое-кого к резкому возражению - мол, Сталин в 30-е годы никак не мог бить по своим, так как сам уже успел переродиться и стать чужим для всех, продолжавших дело социалистической революции. Думается, обе эти крайние точки зрения далеки от истины. Сотни тысяч функционеров, репрессированных по распоряжению Сталина (во многих случаях заверенного его личной подписью) , не бы ли для него ни "своими", ни "чужими". Это был аппарат, созданный как инструмент тотальной власти.

Война сумела изменить общественно-полтитическую атмосферу, сложившеюся в СССР в 30-е годы сама экстремальная обстановка на фронте и в тылу заставляла людей мыслить творческий, действовать самостоятельно, принимать на себя ответственность в решающий момент. Война проломила «железный занавес», которым страна отгораживалась все годы, о остального «враждебного мира». Участники европейского похода Красной Армии, воочию увидели тот буржуазный мир, о которых они узнали из пропагандических материалов. «разоблачивших» его пороки. Различия в отношении к личности, в уровне жизни в этих странах и в СССР были настолько велики, что не могли посеять сомнении у оказавшегося в Европе Советских людей в правильности оценок. Победа советского народа породило надежды : у крестьян на роспуск колхозов, у интеллигенции на ослабление политического диктата, а у населения союзных республик- на изменение социальной политики.