Языковая репрезентация концепта «Мать» в русской и тайской лингвокультурах

Наиболее распространённым способом представления структуры концепта является его описание в терминах ядра и периферии.

Согласно В.И. Карасику и Г.Г. Слышкину, «концепт группируется вокруг некиой «сильной» (т.е. ценностно акцентуированной) точки создания, от которой отходят ассоциативные векторы. Наиболее актуальные для носителей языка ассоциация составляют ядро концепта, менее значимые периферию. Четких границ концепт не имеет, по мере удаления от ядра происходит постепенное затухание ассоциаций. Языковая или речевая единица, с помощью которой актуализируется «центральная точка» концепта, служит именем концепта [Карасик, Слышкин 2001: 77].

Осветив основные элементы в структурной организации концепта, рассотрим наиболее распространённые лингвистические методы исследования концептов. Считается, что «чем больше методов и приёмов использует исследователь, тем больше  признаков концепта он выявит, тем ближе к истине будет построенная модель концепта» [Попова, Стернин 2001: 152].

В качестве метода концептуального исследования активно используется анализ словарных дефиниций  тех или иных слов, объективирующих конкретный концепт культуры. В лексикографических определениях часто сконцентрирована важная характеристика концепта, их изучение даёт важную, с точки зрения культурологи, информацию для исследователя (Попова, Стернин 2001: 14). Семантика ключевой лексемы, именующей концепт, лучше всего отражает ядро концепта. Анализ дефиниций синонимов ключевого слова пополняет содержание концепта при помощи дополнительных дифференциальных признаков.

Многие лингвисты указывают на необходимость применения метода этимологического анализа ключевых лексем, позволяющий обнаружить их «исходную форму, сжатую до основных признаков содержания историю» [Степанов 2004: 41].

Эффективным приёмом является изучение устойчивых единиц языка – фразеологизмов, пословиц, поговорок, составляющих интерпретационное поле концепта в терминологии Поповой, Стернина и позволяющих судить о ценностном компоненте концепта (в терминах Карасика). По мнению В.Н. Телии, в корпусе фразеологии, паремиологическом фонде, в системе устойчивых сравнений запечатлены образы-эталоны, характерные для данного языкового коллектива [Телия 1996: 96]. Особо значимым источниками фразеологический и паремиологический фонды языка становятся при исследовании концепта в его диахронном аспекте.

Весьма информативными для исследования концепта становится контекстуальный анализ различных типов дискурса (публицистического научного, художественного, рекламного и т.д.). Изучение фрагментов современных публицистических и рекламных текстов дают представление о ценностной составляющей концепта на современном этапе.

Широкое распространение также получило использование экспериментальных психолингвистических методов, их применение, как считает Н.А. Карасавский, помогает «установить «скрытие» признаки концепта – его ассоциации». Такие методы независимым, согласно учёному, при межкультурном исследовании концептов, признаваемых эквивалентам в разных лингвокультурах [Красавский 200: 21].

Одним из таких психолингвистических методов является свободный ассоциативный эксперимент. Суть его заключается в том, что испытуемому даётся словно-стимул и предлагается реагировать на них первыми ассоциациями-словами или словосочетаниями. Согласно З.Д. Поповой и  И.А. Стернина, ассоциативное поле полученных в ходе эксперимента слов и словосочетаний на данное слово-стимул может рассматриваться как своеобразная форма раскрытия значения, существующего в сознании носителя того или иного языка. Ассоциативные эксперименты позволяют «выявить особенности, национальные особенности языкового сознания народа – связи слов в сознании, их смысловую и иерархическую подчинённость, яркость тех или иных компонентов значения слова-стимула, их ценностную нагрузку в социуме» [Попова, Стернин 2003: 40].

Кроме того, в концептуальных исследованиях оказывается эффективным рецептивный эксперимент, проводимый методом анкетирования, в котором испытуемых просят привести субъективную дефиницию имени концепта. Указанный приём позволяет получить обильную информацию о восприятии и интерпретации исследуемого концепта сознанием. Полученные результаты обобщаются, подобно результатам ассоциативных экспериментов, и исследователь получает набор концептуальных признаков, упорядоченных по яркости и сознании носителей того или иного языка.

Описание концепта, по В.И. Красику, - это специальные исследовательские процедуры толковаия значения его имени и ближайших обозначений: 1) дефинирование (выделение смысловых признаков); 2) контекстуальный анализ (выделение ассоциативно связанных смысловых признаков); 3) этимологический анализ; 4) паремиологический анализ; 5) интервьюирование, анкетирование, комментирование (Карасик 2002: 92).

В текущем исследовании были использованы компонентный анализ семантики ключевых лексем и их синонимов, этимологический анализ имён концепта, анализ фразеологизмов и паремий, анализ текстов публицистического и рекламного дискурса, а также рецептивный и свободный ассоциативный эксперименты.

1.3  Национальная специфика концептов и связь с языковой картины мира

В различных национальных культурах существует разная специфика концептов в  наличии различий в одноименных концептах и наличии эндемичных, уникальных концептов, характерных только для одной культуры.

Отмечается В.И. Карасиком, что «полное отсутствие концепта в той или иной лингвокультуре явление весьма редкое, более редкое, чем отсутствие однословного выражения для определённого концепта» [Карасик 2004: 112]

Проявляется национальная специфика в том, что сопоставимые концепты совпадают не полностью по своему содержанию, причём именно несовпадения могут быть очень существен для межкультурной коммуникации.

Представляются следующие примеры :

Основный концепт «солнце» по-русски, «куёш» по-узбекски и «прха-атхит ; พระอาทิตย์» по-тайски – слово в каждом языке имеет значение в различных ступенях. «Солнце», как концепт, по-узбекски потерял свою важность ласково-уменьшительного слова, Ведь узбек, живущий большую часть года под его палящими лучами, и слова как «солнышко» не бывает. А «Солнце» по-тайски также отсутствует такого вида слова как в узбекской культуре. В русской культуре нет ощущения того, что солнце может быть не только плодонесущим и землеобновляющим, но и враждебным. К луне, этому ночному светилу, несущему прохладу и умиротворение, у узбека и тайца совсем иное отношение – всё красивое и желанное. В узбекской культуре называется «луноликим» и «луноподобным», а в тайской – «нуалчан; นวลจันทร์», «всё блестяще как лунный цвет». Как и концепт «Профессия» в культуре Таиланда профессией считаются все деятельности, обеспечивающие нам денежные средства, и вид деятельности не важен, т.е. роль или деятельность с плохим поступком могут стать профессией, но нелегальной или неприятной, а именно, убийца, вор, проститутки и даже сутенёр(ша), с другой стороны в культурной России не считаются такие профессией.

Национальная специфика концептов, как хорошо знаем, проявляется в наличии несовпадающих когнитивных признаков, в разной яркости тех или иных когнитивных признаков в национальных концептах, в разной полевой организации одноименных концептов (то, что в одном языке составляет ядро, в другой культуре может стать периферийным), в различиях образного компонента, интерпретационного поля, в присутствии разных когнитивных классификаторов и их различном статусе в категоризация денотата – одни классификаторы важнее и ярче в одной культуре, другие – в другой, в разной оценке и т.д.

При анализе концепта в сфере когнитвной лингвистики существуют взаимосвязь и взаимозависимость языка народа и его национального сознания. Они также включаются в сфере лингвистика , так называемая, когнитивная картина мира, которая является общим, устойчивом, повторяющимся в картинах мира отдельных представителей данного народа. В связи с этим национальная картина мира, с одной стороны – некоторая абстракция, а с другой – когнитивно-психологическая реальность, обнаруживающаяся в мыслительной, познавательной деятельности народа. Национальная картина мира обнаруживается в общих представлениях народа о действительности, в высказываниях и «общих мнениях», в суждениях о действительности. Изучение языковой картины мира (семантического пространства языка) по зволяет осмыслить особенности национальной когнитивной картины мира (национальной концептосферы), выявить специфику национального когнитивного сознания [Попова, Стернин: 57].

Понятие картины мира (в том числе и языковой) строится на изучении представлений человека о мире. Если мир - это человек и среда в их взаимодействии, то картина мира - результат переработки информации о среде и человеке.

По мнению Леонтьева, существует особое «пятое квазиизмерение», в котором представлена человеку окружающая его действительность: это - «смысловое поле», система значений. Тогда картина мира - это система образов [Леонтьев 1961].

Лебедев отметил, что реальность существования национальной когнитивной картины мира очевидна для большинства исследователей, всё чаще приходящих к выводу, что "наша собственная культура задаёт нам когнитивную матрицу для понимания мира, так называемую "картину мира" [Лебедева: 1999] и на взгляд Серебренников, картина мира формирует тип отношения человека к миру – природе, другим людям, самому себе, задаёт нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к жизненному пространству [  Серебренников 1988: 26].

По мнению Касевича, картина мира, закодированная средствами языковой семантики, со временем может оказываться в той или иной степени пережиточной, реликтовой, лишь традиционно воспроизводящей былые оппозиции в силу естественной недоступности иного языкового инструментария; с помощью последнего создаются новые смыслы, для которых старые служат своего рода строительным материалом. Иначе говоря, возникают расхождения между архаической и семантической системой языка и той актуальной ментальной моделью, которая действительна для данного языкового коллектива и проявляется в порождаемых им текстах, а также в закономерностях его поведения [Касевич 1996 : 128].

Роль языка состоит не только в передаче сообщения, но в первую очередь во внутренней организации того, что подлежит сообщению. Возникает как бы «пространство значений» (в терминологии А.Н.Леонтьева), т.е. закрепленные в языке знания о мире, куда непременно вплетается национально-культурный опыт конкретной языковой общности. Формируется мир говорящих на данном языке, т. е. языковая картина мира как совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике.

Термин «языковая картина мира» - это не более чем метафора, ибо в реальности специфические особенности национального языка, в которых зафиксирован уникальный общественно-исторический опыт определенной национальной общности людей, создают для носителей этого языка не какую-то иную, неповторимую картину мира, отличную от объективно существующей, а лишь специфическую окраску этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным отношением к ним, которое порождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа.

1.4 Аспекты концептуализации  «Мать» в соответствии с картиной  мира среди религиозного и  культурного аспектов.

Рассматривая предпосылку концепта «Мать» в современной науке , кажется нам она - история возникновения и развития идеи и смысла, которые постепенно с течением времени обогатились рядом коннотаций современного мира. В рамках многих научных антропонаправленных гуманитарных парадигм распространенно рассматривается концепт «Мать» ,в том числе психологической, социологической, философияческой, мифологической, гендерологической, лингвистической науках и др.

Материнство всегда играло значительную роль для жизни женщины во многих культурах по всему миру. Симона де Бовуар подтверждает, что женщина состоялась только тогда, когда она стала матерью, так как материнство явлется естественным призванием, профессия женщины,и ее роль в жизни, самое главное, связано с рождением ребенка и обеспечением продолжения рода человеческого [Beauvoir, 2010].

Первоначально концепт «Мать» имел свое освещение в парадигмах наук о человеке, в частности, в антропологии и социологии, в которых проявился вопрос о его значимости для общества и для людей. Антрополог и социолог Йохан Якоб Баховен, исследуя мифы, символы, религии в древних обществах, заявил его пониманию того, что патриархат был только вторым шагом в общественном развитии и следовал за той ступенью общества, в котором правили женщины, и в котором главным было Материнское право [Bachofen, 2006]. Баховен увидел роль материнской и отеческой любви в качестве индикатора общественной цивилизации. Баховен пишет: «Ролью матери является воспитание своих молодых; женщина раньше познает мужчины, как распространить свою заботу за пределы своего «Я» на другое создание и направить возможные дары, существующие у нее , на сохранение и улучшение существования другого» [Bachofen, 1992, р. 79] .

Обнаруженные основателем аналитической психологии Карлом Густавом Юнгом концепты психологического архетипа матери и коллективного бессознательного могут объяснить разные проблемы понимания индивидуума и общества. Карл Юнг определил архетип как «универсальный и рекуррентный образ, модель или мотив, который представляет типичный человеческий опыт». У каждого человека есть мать, вся жизнь человека проходит в среде, в которой находится мать. Архетип матери относится к одним из первых репрезентаций, внедренных в человеческую психику. Тайна  беременного лона, флюиды матери, кормление, нежность, тепло и тревога материнской любви, мягкость и приют, защита предшествуют свету и крутости, рациональной мысли, закону и порядку и дисциплине [Jung, 1959, р. 4].

Архетип Матери, как и многие другие архетипы, имеется в разных обличьях. Важнее всех, это собственная мать, бабушка, мачеха, свекровь, теща, а затем и любой образ женщины, с которой проявляется отношения, а именно, няня, начальница и пр. Следующими в ряду представляют собой те, кого можно назвать матерью лишь в переносном смысле. К этому образу относятся богини, особенно, монахини, Мать Бога - Богоматерь, Богородица, Дева Мария, Пресвятая Дева и София. К другим символам матери в переносном смысле относятся вещи, представляющие цель наших желаний во спасение, такие как рай, царство божье и др. Данные чувства преданности и благоговения распространяются на церковь, храм, университет, город, страну, небеса, землю, море, луну, которые в различных культурах становятся материнскими символами. Архетип матери может представлять отношение к скале, пещере, источнику, колодцу, выполняющие функции защиты, надежности, дают кровь и пропитание [Jung, 1959, р. 15].