Анализ развития валютной системы в США

Высокий спрос на доллар ввиду его значительной роли на мировом финансовом рынке, резервного актива и средства интервенций центральных банков, валюты фактурирования мировой торговли предопределяют главенствующее положение американской валюты на мировом валютном рынке. Примерно 85% всех операций включают доллар как одну из двух валют сделки. Евро участвует в 40% обменных сделок в 2010 г. [18, с. 10].

В целом, центральная роль доллара США в качестве мировой валюты сохранится в обозримом будущем. Отмечаемые процессы усиления позиций евро в связи с консолидацией европейского рынка капиталов, а также развитие некоторых других региональных платежных систем и попытки отдельных стран расширить использование своих национальных валют в международном обороте, и процесс укрепления центральной роли доллара, выступающего в данном случае в роли посредника, предлагается рассматривать как взаимодополняющие.

1 Валютная политика США в  условиях современного кризиса

Начнем с анализа прогноза на предыдущий, 2010 год. Ключевым его элементом стало определение главного процесса, который, и определял развитие экономических событий ушедшего 2010 года. Причем был он не чисто экономическим, а носил ярко выраженный политический характер. Таким процессом, по моему мнению, годовой давности, должен был стать выбор между дефляционным и (гипер)инфляционным сценарием развития мировой экономики. При этом в прогнозе утверждалось, что темпы спада совокупного спроса в США, в том случае, если не будет найден способ усиления масштабов кредитования потребителей, должен составить порядка 8-12 процентов в год, по аналогии с событиями 1930-32 гг. в США.

Эта часть прогноза реализовалась практически полностью. Попытки мировой финансовой и политической элиты объявить о «конце кризиса» и завершить программы эмиссионной поддержки спроса закончились биржевым крахом мая месяца, после которого упомянутые элиты впали «в ступор» и прекратили вообще какие-либо попытки что-то объяснить. Более того, поскольку проблемы падения спроса существенно обострились во всем мире, то началось явление, которые мы в начале 2000-х годов назвали «парадом девальваций», а сегодня, с легкой руки министра финансов Бразилии, получившее название «валютных войн». Суть его, как понятно из названия, заключается в том, чтобы максимально поддержать продажи на внешних рынка национальных (то есть тех, которые платят налоги в местные бюджеты) компаний, защитить внутренние рынки от импорта и, наконец, минимизировать негативные явления от роста безработицы, снизив тем самым нагрузку на бюджеты путем девальвации национальной (региональной) валюты.

Начало «валютных войн», как и политическое давление со стороны правительств, вынудило денежные власти основных стран мира (включая, в первую очередь, США), продолжить денежную накачку. В случае США и Европы это было обострено еще и проблемами Евросоюза, который стал испытывать серьезные затруднения с финансированием дефицита ряда южных стран (Греция, Ирландия, Португалия и так далее), что придало движению доллар-евро значительный размах и, во многом, определяло политический вектор событий в Европе.

Европа, в рамках общеэкономических тенденций, решала свои проблемы, в основном, за счет девальвации евро, хотя использовались и другие методы. В частности, европейский центробанк «потерял монетарную невинность», начал прямую скупку облигаций стран с серьезными бюджетными проблемами (Греции, Португалии, Ирландии и так далее). Именно грамотная пропаганда бюджетных проблем ряда стран зоны евро и позволила Евросоюзу существенно снизить курс единой валюты (с пика в 1.6 относительно доллара до минимума – 1.18), хотя встречная активность денежных властей США понизила доллар, так что нынешний уровень колеблется где-то в пределах 1.3-1.4. Тем не менее, такая девальвация евро позволила ряду стран ЕС, получающих серьезный доход от экспорта в США (Германии, прежде всего) показать крайне позитивные показатели.

Как следствие всех этих конфликтов, дополненных политическими проблемами Обамы и Демократической партии США, проигрывающей нобярьские выборы, стало решение денежных властей США продолжить эмиссионные программы, в объеме, как минимум 600 миллиардов долларов примерно на полгода, до мая 2011 года включительно. Отметим здесь важную параллель с событиями начала 30-х годов, проведенную в предыдущем прогнозе. Дело в том, что доля государства в конечном спросе всегда была достаточно ограничена и усилить его за счет перераспределения финансовых потоков можно весьма и весьма ограничено: не более 3-4% от ВВП в год. Сокращение же частного спроса, которое и вызвало экономический кризис, как сейчас, с осени 2008 года, так и в начале 30-х годов, достигали тогда темпов 8-12% ВВП в год (то есть около 1% в месяц), что и позволило мне предположить, что темпы спада частного спроса в 2010 году достигнут аналогичных масштабов.

Формально, это не произошло, но исключительно благодаря тому, что ФРС осуществила колоссальный вброс ликвидности в финансовую систему государства, причем его годовой масштаб достиг как раз 10-12% от ВВП! Часть этих денег получила финансовая система, часть – бюджет (через выкуп казначейских облигаций), что позволило существенно увеличить долю государства в конечном спросе экономики. В любом случае, нужно отметить, что этот процесс отложил время «острой» стадии кризиса (то есть резкого падения ВВП), не ликвидировав, тем не менее, его неизбежность (однако об этом в собственно прогнозе на 2011 год). Кроме того, в мае месяце, после попытки остановить эмиссию и последовавшего за этим обвала на фондовом рынке, стало понятно, что такие действия почти немедленно выводят экономику на траекторию «острого» спада, аналогичного началу 30-х годов, то есть и эта часть моего прогноза, в общем, состоялась.

Отдельное место было уделено проблемам стабильности единой системы мирового разделения труда. Поскольку построена она сегодня на конечном спросе США, то и кризис должен был существенно усилить «центробежные» тенденции. Этот эффект, однако, был существенно замедлен за счет продолжения эмиссии, тем не менее, он проявился как минимум в нескольких эффектах. Во-первых, основные институты современной глобализации (МВФ, Мировой Банк, ВТО и связанные с ними экспертные структуры) практически отказались от попыток дать объяснение нынешнему кризису, описать его механизмы и дать рецепты выхода из него. Даже Нобелевская премия по экономике, которая традиционно является знаковым моментом в рамках идеологической схемы современной финансовой элиты, была в 2010 году выдана за работы, в общем, не имеющие отношения к кризису. Такой демонстративный отказ от темы, фактически, означает и отказ от будущей гегемонии современной мировой финансовой элиты.

Во-вторых, многие страны во взаимных отношениях продолжили процесс отказа от долларов. Те эффекты «прото»-валютных зон, которые были заметны несколько лет назад, но которые были «забиты» бешеной эмиссией доллара последних двух лет, снова возобновились, хотя и в несколько иной форме (об этом – в прогнозной части).

В-третьих, «валютные войны» и процессы защиты национального производителя и национальных рынков, начали сокращать долю транснациональных торговых потоков в мировой экономике. Формально, в денежном выражении, этого не произошло, за счет роста цен на сырьевые товары, однако в натуральном выражении мировая торговля не восстановилась после спада 2008-2009 года, более того, она продолжила свою стагнацию.

В-четвертых, принятие денежными властями США новой программы эмиссии («количественного смягчения») QE2 привело не к падению ставки реального кредитования, как это планировалось, а, наоборот, к его росту. Фактически, это косвенно означает, что в мире изменилось отношении к доллару: тенденции в оценке негативных факторов (рост инфляции, финансовых рисков и так далее) стали превалировать над позитивными (рост деловой активности).

Все эти, и многие другие, не столь заметные процессы, показывают, что общее направления развития мировой экономики, описанное в прогнозе на 2010 год, в общем, соответствует реальности.

Отдельно нужно отметить, что в прогнозе были высказаны тенденции, которые должны были складываться в секторе реального бизнеса. Это:

- сложности в привлечении и  размещении инвестиций;

- начало разрушения системы «среднего» класса и соответствующих проблем в маркетинговой политике практически всех компаний-производителей;

- принципиальное изменение управленческой  и менеджерской политики;

- рост «плохих» долгов и невозможность  получения нормального кредита.

Частично эти проблемы действительно стали заметны (четвертая и первая), частично они еще себя «в полный рост» не проявили. Впрочем, в прогнозе говорилось, что развиваться они будут постепенно и с разными (не всегда легко прогнозируемыми) темпами.

Теоретически, более точно ответить на вопрос, не рискнет ли ФРС отказаться от эмиссионных программ, мы сможем узнать после первого в этом году заседания Комитета по открытым рынкам ФРС США в 20-х числах января, но шансов на целенаправленный переход к дефляционному сценарию крайне мало. А вот вероятность самопроизвольного перехода есть. Дело в том, что эмиссионные деньги попадают в экономику через бюджетный и финансовый сектор, причем последний не может сегодня нормально (то есть с более или менее заметной прибылью) инвестировать избыточные наличные деньги. С учетом падения кредитного мультипликатора, объем наличных денег по отношению к ВВП серьезно растет, и, рано или поздно, они попадают на финансовые спекулятивные рынки, в частности, на рынки сырьевых и продовольственных фьючерсов. Как следствие, цены на ряд ресурсов серьезно растут, что вызывает рост издержек реального сектора, который, так или иначе, вынужден их перекладывать на другие сектора экономики.

В частности, в США растет реальная безработица (что хорошо видно на графике продолжительности времени поиска работы), сокращаются инвестиционные расходы, падает кредитование реального сектора (который не получает прибыль) и, наконец, растут цены на товары повседневного спроса, особенно по той номенклатуре, по которой отмечается низкая эластичность спроса по цене. Последнее противоречит монетаристским догмам (поскольку общие расходы домохозяйств, как и предписывает теория кризиса, сокращаются), но, в США последние пару лет серьезно меняется структуры потребительской корзины в пользу наиболее дешевых товаров).

Уровень безработицы и период нахождения в статусе безработного, США

Пока массовых банкротств в реальном секторе экономики США не наблюдается, более того, оценить еще имеющийся у предприятий запас прочности практически не представляется возможным, поскольку они, по мере возможности, тщательно скрывают свои проблемы от внешнего мира. Но, теоретически, в любой день может начаться мощная волна банкротств предприятий реального сектора (поставляющих конечным потребителям не только товары, но и услуги), остановить которую усилением эмиссии будет невозможно. И потому, что ФРС не может напрямую кредитовать нефинансовые учреждения, а банки не будут кредитовать заведомых банкротов, и потому, что соответствующих ресурсов просто нет в природе.

Подобный переход может произойти и по внеэкономическим причинам. Например, в случае начала полномасштабной агрессии США и Израиля в Иране (а значит – и в Пакистане), каких-либо других политических авантюр руководства США, которое заинтересовано в том, чтобы снять с себя внутриполитическую ответственность за начало кризиса. Кроме того, его может вызвать крупный теракт или стихийное бедствие, например, мощное землетрясение в Японии или Калифорнии. Более того, такое событие может даже не быть достаточно крупным, для того, чтобы вызвать такие последствия, но в том случае, если точка самопроизвольного перехода к дефляционному сценарию будет уже достаточно близко, власти США могут вызвать его искусственно, за счет чисто пропагандистских методов привязав его к внешне «объективной» причине.

Таким образом, ключевой точкой 2011 года может стать самопроизвольный переход от (пока) управляемого инфляционного сценария к сценарию дефляционному. При этом вероятность «сваливания» в гиперинфляцию представляется мне пока крайне малой, поскольку этот сценарий в принципе не реализуем, если не существует механизмов прямой доставки эмиссионных денег домохозяйствам (потребителям), а такой механизм пока не создан.

Возвращаясь к аналогии с началом 30-х годов, можно задаться вопросом, а не может ли ситуация сложиться так, что государства начнут увеличивать свой спрос на величину достаточную для полной компенсации падающего частного спроса? В конце концов, соответствующие инструменты достаточно эффективно работали в СССР и других социалистических странах и, теоретически, по крайней мере, их можно запустить и в США, и в других странах в рамках создания чисто государственного капитализма. Грубо говоря, это может получиться, если государство начнет в массовых масштабах выкупать банкротящиеся предприятия реального сектора, резко сокращать их затраты за счет снижения инвестиций и государственного регулирования тарифов и ставки аренды, а также централизованной реструктуризации кредитной задолженности.

Мне кажется, что сегодня такой вариант представляется маловероятным, прежде всего, по чисто политическим причинам. Дело в том, что сегодня в США идет процесс постепенной передачи власти от социально-ориентированных демократов к консервативным рыночникам республиканцам, которые будут с негодованием отметать подобный сценарий. Он может реализоваться только в случае прихода к власти крайних националистов, которые, однако, будут его реализовывать в форме списания задолженности с реального сектора, национализации крупного (оборонного, в первую очередь) производства и поддержки частного мелкого и среднего бизнеса с полным банкротством и реструктуризацией всего банковского и вообще, финансового сектора страны. И такой вариант возможен не в рамках предотвращения острой стадии кризиса (что, теоретически, было бы осуществимо при полном контроле Демократической партии США и над Белым домом, и над Конгрессом), а по итогам острой стадии кризиса, то есть не в ближайшие пару-тройку лет. Отметим, что именно такого сценария опасается видный американский политический и общественный деятель Линдон Ляруш, а он очень хорошо осведомлен о тонкостях внутриполитических раскладов в США.