"Учение о сверх Человеке" Ф. Ницше

     Его больше не удовлетворяет мысль о "Вечном возврате"; он не хочет  жить пленником слепой природы, его, наоборот, покоряет идея о Сверхчеловеке; в нем он видит принцип действия, надежду спасения.

     В чем заключается смысл этой идеи? Это символ или реальная действительность? Иллюзия или надежда? Трудно ответить на эти вопросы. У Ницше чрезвычайно  подвижный и восприимчивый ум; мощный порыв его вдохновения  не дает ему ни времени, ни силы доводить свою мысль до конца; и он иногда не может ясно осмыслить волнующих  его идей, и сам толкует их по разному. Иногда Сверхчеловек представляется ему вполне возможной действительностью, но иногда кажется, что он пренебрегает всяким точным изложением своей мысли и его идея делается тогда только лирической фантазией, которою он забавляется для того, чтобы возбудить низшие слои человечества. Но это иллюзия и иллюзия полезная, благотворная. Он тогда любил часто повторять изречения Шиллера : "Имей смелость мечтать и лгать". Нам кажется, что, главным образом, Сверхчеловек мечтательная ложь поэта – лирика. Каждый существующий вид имеет свои границы, которых он не может переступить; Ницше знает это и пишет именно об этом.

     Работа  очень тяжелая; Ницше мало был  приспособлен к восприятию какой-нибудь определенной надежды, и часто душа его возмущалась тою задачей, которую он себе ставил. Под впечатлением тоски и озлобления он писал страницы, которые потом ему приходилось внимательно перечитывать, исправлять или совсем вычеркивать. Он ненавидел эти часы, когда злоба доводила его до головокружения и затемняла в его сознании лучшие его мысли. Тогда он призывал своего героя, Заратустру, этого всегда ясного, благородного пророка и искал около него поддержки и помощи. На многих страницах его книги видны следы этих припадков отчаяния. Заратустра говорил ему:

     "ДА, Я ЗНАЮ, КАКАЯ ОПАСНОСТЬ  ГРОЗИТ ТЕБЕ, НО  ЗАКЛИНАЮ ТЕБЯ  МОЕЮ ЛЮБОВЬЮ И  МОЕЮ НАДЕЖДОЙ  – НЕ ТЕРЯЙ ТВОЕЙ ЛЮБВИ И ТВОЕЙ НАДЕЖДЫ! МОЕЮ ЛЮБОВЬЮ И МОЕЮ НАДЕЖДОЙ Я ЗАКЛИНАЮ ТЕБЯ: НЕ УНИЧТОЖАЙ ТОГО ГЕРОЯ, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В ТВОЕЙ ДУШЕ! ВЕРЬ В СВЯТОСТЬ ТВОЕЙ ВЫСОКОЙ НАДЕЖДЫ!"

     Борьба  с самим собой была по–прежнему жестокой, но Ницше ни на минуту не оставлял своей работы. Он кончает поэму, которая является только началом другой, более обширной поэмы. Вернувшись в родные горы, Заратустра ушел от людей, два раза ему надо еще спуститься к ним и продиктовать им скрижали своего закона, но его слов было достаточно для того, чтобы можно было предвидеть основные формы человечества, покорного своим избранникам. Человечество разделяется на три касты: нижнюю из них составлял простой народ, которому оставляется его жалкая вера, над ним стоит каста начальников, организаторов и воинов, еще выше стоит священная каста поэтов, творцов иллюзий и определяющих ценности.

     "Я  ЛЮБЛЮ ТОГО, КТО  НЕ ИЩЕТ В НЕБЕСАХ,  ЗА ЗВЕЗДАМИ, ОСНОВАНИЯ  ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ  ПОГИБНУТЬ И ПРИНЕСТИ  СЕБЯ В ЖЕРТВУ, ТОГО, КТО ПРИНОСИТ  СЕБЯ В ЖЕРТВУ  ЗЕМЛЕ, ЧТОБЫ КОГДА–НИБУДЬ ОНА СТАЛА ЗЕМЛЕЙ СВЕРХЧЕЛОВЕКА".

     В общем, книга производит необыкновенно  ясное впечатление и является самой прекрасной победой гения  Ницше. Он подавил в себе свою грусть, книга его дышит силой, но не грубостью, но не исступлением. В конце февраля 1882 года Ницше написал следующие  последние страницы своей поэмы, которые, может быть, представляются самыми прекрасными, самыми религиозными, которые когда-либо были созданы натуралистической мыслью:

     "БРАТЬЯ  МОИ, ОСТАВАЙТЕСЬ  ВЕРНЫМИ ЗЕМЛЕ  ВСЕЙ СИЛОЙ СВОЕЙ  ЛЮБВИ... ПОДОБНО МНЕ  ВОЗВРАЩАЙТЕ ЗЕМЛЕ  ЗАБЛУДИВШУЮСЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ,  ДА К ТЕЛУ И  К ЖИЗНИ, И ПУСТЬ  ОНА ДАЕТ ЗЕМЛЕ СВОИ СИЛЫ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СИЛЫ".

     Ницше порицает все нравственные устои, поддерживавшие прежнее человечество: он хочет уничтожить прежнюю мораль и установить свою. Узнаем ли, наконец, этот новый Закон? Ницше медлит открыть нам его. "Свойства Заратустры становятся все  более и более видимыми." Ницше овладевает резкое и бурное настроение, восхваляемая им добродетель, что ни чем не замаскированная сила, это дикий пыл, который нравственные принципы всегда стремились ослабить, изменить или навсегда победить. Ницше отдается во власть этой увлекающей его силы. На самом деле даже зло имеет свое будущее. "Ваша душа так далека от понимания великого, что Сверхчеловек с его добротой будет для вас ужасен".

     В этих словах есть много напыщенности, слова скорее красивы, чем сильны, может быть, такой прием доказывает нам, что Ницше несколько стеснен  в выражении своей мысли, он не настаивает на принятии этого евангелия  зла и предпочитает отсрочить  тот затруднительный момент, когда  пророк провозгласит свой закон. Заратустра сначала должен закончить дело служителя  правосудия – уничтожить все слабое. Но каким оружием он должен нанести удар? Ницше возвращается к изгнанному им из первой части "Вечному возврату", и несколько изменяет его смысл и применение. Это уже больше не упражнение умственной жизни, не попытка внутреннего построения; это молот, оружие морального терроризма, символ, разрушающий все мечты.

     "ЧЕЛОВЕК  ПОГИБНЕТ И ПРИДЕТ  НА ЕГО МЕСТО  СВЕРХЧЕЛОВЕК"

     Произведение  это огромно по своему замыслу, это  будет евангелие, которое заставит забыть Евангелие Христа. От 1875 года до 1881 Ф.Ницше исследовал все учения нравственности и указал на их иллюзорное основание, он высказал свое понимание мира: это слепой механизм непрерывно и бесцельно вертящееся колесо, но между тем, он хочет быть и пророком, хочет учить о добродетелях и о целях жизни.

     Но  какие законы, какие скрижали хочет  диктовать Ницше? Какие ценности он возвысит, какие обесценит? Есть ли у него право избирать и строить  здание красоты и добродетели если в природе царит механический порядок? Это, конечно, право поэта, гений которого, творец иллюзий, предлагает воображению людей ту или иную любовь или ненависть, то или иное Добро и Зло.

     "Я  ХОЧУ УЧИТЬ ЛЮДЕЙ  СМЫСЛУ ИХ БЫТИЯ:  ЭТОТ СМЫСЛ ЕСТЬ  СВЕРХЧЕЛОВЕК, МОЛНИЯ  ИЗ ТЕМНОЙ ТУЧИ  ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

     СМОТРИТЕ, Я – ПРОВОЗВЕСТНИК МОЛНИИ, Я – ТЯЖЕЛАЯ КАПЛЯ ИЗ ГРОЗОВОЙ ТУЧИ; А ИМЯ ТОЙ МОЛНИИ – СВЕРХЧЕЛОВЕК".

     Пусть соединят воедино дух и доброту  всех великих душ: и совокупно  не были бы они в состоянии произнести хотя бы одну речь Заратустры. Велика та лестница, по которой он поднимается  и спускается, он дальше видел, дальше хотел, дальше мог, чем какой бы то ни было другой человек. Он противоречит каждым словом, этот самый утверждающий из всех умов, в нем все противоположности  связаны в новое единство. Самые  высшие и самые низшие силы человеческой натуры, самое сладкое, самое легкомысленное и самое страшное с бессмертной  уверенностью струятся у него из единого  источника. До него не знали, что такое  глубина, что такое высота, еще меньше знали, что такое истина. Нет ни одного мгновения в этом откровении истины, которое было бы уже предвосхищено, угадано кем–либо из величайших. Не было мудрости, не было исследования души, не было искусства говорить до Заратустры; самое близкое, самое повседневное говорит здесь о неслыханных вещах. Самае могучая сила образов, какая когда–либо существовала, является убожеством и игрушкой по сравнению с этим возвращением языка к природе образности. Здесь в мгновении преодолевается человек, понятие "Сверхчеловек" становится здесь высшей реальностью, – в бесконечной дали лежит здесь все, что называлось великим в человеке лежит ниже его. О совмещении злобы и легкомыслия и обо всем, что вообще типично для типа Заратустры, никогда никто еще не мечтал как о существенном элементе величия. Заратустра именно в этой шири пространства, в этой доступности противоречиям чувствует себя наивысшим проявлением всего сущего, и когда услышит как он это определяет, откажутся от поисков ему равного.

     "Я  ЛЮБЛЮ ТОГО, КТО  ЖИВЕТ РАДИ ПОЗНАНИЯ  И СТРЕМИТСЯ ПОЗНАВАТЬ  ВО ИМЯ ТОГО, ЧТОБЫ  ЖИЛ НЕКОГДА СВЕРХЧЕЛОВЕК. ИБО ТАК ХОЧЕТ ОН ГИБЕЛИ СВОЕЙ".

     "Падающего  – толкни." Ницше прежде всего имел в виду критику христианства, которое считал религией слабых, униженных рабов. Христианская религия отрицает свободу мышления, самостоятельность действий человека. Человек свободен, а смирение есть оковы, которые надевает на людей лицемерная каста жрецов ради достижения собственной власти. Вывод Ницше: не свержение строя, порождающего несвободу, а возрождение идеала сильной и свободной личности – идеала античности и возрождения, отказ от культа слабости и униженности, покаяние, жертвы и самопожертвование, навязанного религией лицемерия. Фашистская интерпретация идей Ницше до крайности искажала его мысли, превращала мыслителя в шовиниста и человеконенавистника, каким он не был. Вины философа в такой интерпретации его трудов нет, читатель может убедиться в этом, внимательно прочитав перевод "Антихристианина". Нацизм в свое время ухватился за эти рассуждения Ницше, истолковав их на свой лад и объявив войну "слабым, а именно тем, кого следовало бы поработить или уничтожить ради процветания высшей расы. 

     2.2 "ИДЕАЛ ЧЕЛОВЕКА – СВЕРХЧЕЛОВЕК" 

     Человек имеет цель внутри себя; его цель – это жизнь. Вот эта идея абсолютной ценности человеческой жизни по существу явилась тем лозунгом, который объединяет все творчество Ницше. С этим лозунгом связан и ницшеанский идеал человека – Сверхчеловек. Этот идеал, по замыслу Ницше может быть реализован лишь при условии, если человечество возвратится к истокам своей истории, когда бал жизни будут править люди высшей расы – "хозяева", люди, представляющие собой совершенство прежде всего в биологическом отношении. Они не будут отягощены ни бытовыми, ни социальными, ни религиозными ограничениями и предрассудками и потому будут абсолютно свободны.

     Биологически  обусловленным, считает Ницше, является все, что в человеческом общежитии  считается добром, что составляет для людей ценность, включая и  ценность моральную. Соответственно, нет  и быть не может объективно обусловленной  морали. Каждый имеет такую мораль, которая в наибольшей мере соответствует  требованиям его жизни: мораль одного оправдывает все, к чему он стремится; мораль другого делает его умиротворенным; мораль третьего призывает к мщению врагам и т.д. Люди даже могут не осознавать, каков на самом деле источник их моральных убеждений и представлений, но это не меняет дела. Всяк имеет тот тип морали, который больше всего соответствует его природе.

     Наиболее  существенное различие между людьми, по мнению Ницше, состоит в том, что  некоторые из них от природы слабы, другие сильны опять–таки по природе. Соответственно различается и их мораль. Сильные ("хозяева", по терминологии Ницше) ценят личное достоинство, решительность, настойчивость, самоуверенность, несгибаемую волю и неистощимую энергию в достижении поставленной цели. Слабые ("рабы" по той же терминологии) ценят то, что в большей мере выражается в их слабости – сострадательность, мягкосердечие, альтруизм, и рассудительность и т.п.

     Некогда хозяева господствовали в жизни. У них была своя мораль, свои понятия  и представления о добре и  зле. Но со временем их одолели рабы, но победили они не силой, а числом. Добром стало признаваться то, что  в большей мере соответствует  их интересам; мягкосердечие, любовь к  ближнему, покорность, доброта – все эти и им подобные качества возвышены до уровня добродетели. В эпоху после восстания рабов господствующей стало и продолжает оставаться рабская мораль.

     В оценке господствующей морали Ницше  хотел занять беспристрастную, научно обоснованную, натуралистическую поэзию. Он отмечал, что все идет так, как  и должно идти в условиях, когда  рабы приемлют мораль рабов. Одно тут  плохо: даже хозяева начинают подчиняться  этой морали. Однако Ницше не мог  удержаться на этой объективной, беспристрастной  позиции, так как ощущал себя принадлежащим  к расе хозяев и признавал их мораль не только более высокой, но и единственно достойной этого названия. Релятивистская этика с ее тезисом: "каждый имеет тот тип морали, который подходит ему" оказывается только внешней видимостью. В ее основании лежит этика абсолютизма, согласно которой правильной является только одна мораль – мораль хозяев.

     Если  попытаться суммировать различные  разрозненные оценки, данные Ницше  господствующей морали, то, вероятно их можно свести к некоторому общему знаменателю и выразить в виде следующих трех претензий. Господствующая мораль, по мнению Ницше, своим основанием имеет предположение, во-первых, о всеобщем равенстве; во-вторых, о свободе – каждый должен быть свободен в той мере, в какой он не посягает на свободу других; в-третьих, об абсолютности моральной ценности, которая якобы не требует никаких доказательств, поскольку она не средство, а цель.

     Основанная  на этих предположениях мораль вполне закономерно включает в себя принципы справедливости, альтруизма или любви  к ближнему, сострадания, милосердия, превосходства духовных ценностей над материальными, преимущество общественного блага перед личным и т.п.

     Собственная моральная позиция Ницше, позиция  хозяина почти прямо противоположна господствующей в обществе морали. Ее краеугольными камнями служат: во-первых, ценность жизни в ее биологическом смысле – только жизнь имеет абсолютную ценность и порождает все то, что имеет ценность; во-вторых, свобода сильного – свобода принадлежит только тому, кто имеет достаточно силы, чтобы завоевать и отстоять ее; в-третьих, неравенство – люди не равны, они лишь лучше или хуже, в зависимости от того, сколько жизненной силы заключено в каждом из них. Естественно, этим устоям соответствуют и принципы морали. Справедливость в том виде, как ее понимает господствующая мораль есть ложь. Истинная справедливость, считает Ницше, основана отнюдь не на равенстве – каждый имеет столько, сколько заслуживает, а заслуги его измеряются количеством жизни. Равенство – это признак упадка. Ложным является и принцип полезности – назначение жизни состоит не в увеличении добра. Сама жизнь есть высшее и величайшее добро, и только это имеет значение. Ложью является и принцип альтруизма: если и может у кого–либо быть великая цель, то она наверняка важнее благополучия ближнего. Дело не в любви к ближнему; уважения и поклонения достойны лишь лучшие, а лучшие – это наиболее сильные. Кроме того, альтруизм есть не что иное, как эгоизм, но только эгоизм слабого. Не видит Ницше каких–либо достоинств и у принципа милосердия – оно есть пустая трата энергии на слабых и вырождающихся. Требованием жизни является не спасение и даже не помощь слабым. Лозунгом, достойным подлинной жизни, должен быть: "Падающего подтолкни!". То же и в случае с принципом общественного блага – только великие индивидуальности имеют ценность. Что касается массы, то она может представлять интерес или как копия великого, или как сила, сопротивляющаяся ему, или как орудие в его руках.