3

Содержание

Введение              3

Раздел I. Иррациональные традиции и философия З. Фрейда              5

Раздел II. Учение о бессознательном в философии З. Фрейда              8

Раздел III. З. Фрейд и его учение «О человеке в толпе»              18

Заключение              24

Список используемой литературы              26

Введение

С именем Фрейда связано основание психоанализа, как философской концепции. З. Фрейд - австрийский врач-психиатр (1856 - 1939) возвел психоанализ в ранг философско-антропологического принципа.

Противопоставление индивидуальной и социальной, или массовой психологии, которое, на первый взгляд, может показаться столь значительным, многое из своей остроты при ближайшем рассмотрении теряет. Правда, психология личности исследует отдельного человека и те пути, которыми он стремится удовлетворить импульсы своих первичных позывов, но все же редко, только при определенных исключительных обстоятельствах, и она не в состоянии принимать во внимание отношений этого отдельного человека к другим индивидам. В психической жизни человека всегда присутствует «другой». Он, как правило, является образцом, объектом, помощником или противником, и поэтому психология личности с самого начала является одновременно также и психологией социальной в этом расширенном, но вполне обоснованном смысле.

Отношение отдельного человека к его родителям, сестрам и братьям, к предмету его любви, к его учителю и к его врачу, т.е. все отношения, которые до сих пор были, главным образом, предметом психоаналитического исследования, имеют право считаться социальными феноменами и становятся тогда противопоставленными известным другим процессам, названным нами нарцистическими, при которых удовлетворение первичных позывов от влияния других лиц уклоняется или отказывается.

Теперь если речь идет о социальной, или массовой психологии эти отношения перестали принимать во внимание, выделяя как предмет особого исследования одновременное влияние на одного человека большого числа лиц, с которыми он чем-то связан, хотя они во многом могут ему быть чужды. Таким образом, массовая психология рассматривает отдельного человека как члена племени, народа, касты, сословия, интуиции или как составную часть человеческой толпы, в известное время и для определенной цели организующейся в массу. Такой разрыв естественной связи породил тенденцию рассматривать явления, обнаруживающиеся в этих особых условиях, как выражение особого, глубже не обоснованного первичного позыва, который в других ситуациях не проявляется.

Итак, целью данной курсовой работы является изучение философии З. Фрейда и его учения «О человеке в толпе».

Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи:

1.      Определить связь иррационализма и философии З. Фрейда

2.      Рассмотреть учение о бессознательном в философии З. Фрейда

3.      Охарактеризовать учение Фрейда «О человеке в толпе»

Раздел I. Иррациональные традиции и философия З. Фрейда

Иррационалистическая философия - своеобразный элемент западноевропейской философии. Она есть результат генезиса иррациональных идей в пространстве культуры. Для выяснения сущности и задач иррациональной философии, следует обратить внимание на смысловые значения понятий "иррациональное" и "иррационализм", неоднозначно используемые в философии[1].

Под иррациональным принято понимать все то, что выходит за пределы рассудка и разума; алогичное, неинтеллектуальное, противоположное и противоречащее разуму. Иррациональное – это такие явления реальности, которые принципиально недоступны рациональному познанию, несовместимые и несоизмеримые с возможностями разума.

Иррационализм трактуется в двух смыслах: в широком смысле, как философское идеалистическое течение (направление), ограничивающее возможности рационального познания. Разумному созерцанию мира иррационализм противопоставляет чувственное созерцание, интуицию, инстинкт, веру…, т. е. другие познавательные способности, позволяющие получить знание недоступное разуму. В узком смысле, под иррационализм подводят различные философские концепции, школы, возникшие в результате развития буржуазной идеологии в конце XVIII века, которые представляли собой реакцию на рационалистическую веру в безграничные возможности человеческого разума и характеризовались стремлением либо опровергнуть рационализм вообще, либо ограничить его чрезмерные притязания на истину. Такова смысловая интерпретация понятий "иррациональное" и "иррационализм", имеющаяся в современной литературе.

Иррационализм нашел свое проявление и в философских воззрениях З.Фрейда (1856-1939), получивших название психоанализа. Важным достижением психоанализа явилось открытие и специальное изучение бессознательного, роль и место которого в психике человека весьма значительны. Культ сознания - вот что, по мнению З.Фрейда, мешало увидеть и верно оценить роль бессознательного. Фрейд сломал эту традицию. Однако обнаружив и во многом верно раскрыв роль и значение бессознательного, он одновременно преувеличил эту его роль, в силу чего бессознательное нередко превращалось у З.Фрейда и его учеников в определяющее начало психики в ущерб сознанию, рациональному.

Иррационализм в современном мире нередко принимает и облик как крайних иррационалистических, так и откровенно мистических идей и концепций. Волна мистики достигла сегодня и нашей страны, проникает на книжный рынок и, что особенно тревожно, завоевывает все новые позиции на радио и телевидении в форме пропаганды астрологии, магии и т.п. Опасно то, что пока практически не видны усилия, направленные на то, чтобы противостоять этой волне.

Психоаналитическая философия вызвала огромный интерес не только у философов-профессионалов, но и у широких слоев интеллигенции. Обращение к исследованию явлений бессознательного, их природы, форм и способов проявления наиболее характерно для австрийского психолога, невропатолога, психиатра Зигмунда Фрейда и его учеников. Основные работы З.Фрейда, содержащие философские идеи и концепции, — «Массовая психология и анализ человеческого "Я"», «По ту сторону принципа удовольствия», «"Я" и "Оно"», «Психология бессознательного», «Неудовлетворенность в культуре», «Цивилизация и анализ человеческого "Я"» и др. Фрейд выдвинул гипотезу об исключительной роли сексуальности в возникновении неврозов. Затем последовало утверждение о роли бессознательного и возможности его познания через толкование сновидений. З.Фрейд уточнил, что психическая деятельность бессознательного подчиняется принципу удовольствия, а психическая деятельность подсознательного — принципу реальности. Сообразуясь с реальностью внешнего мира, подсознательное вытесняет обратно в бессознательное неприемлемые желания и идеи (сексуальные, эгоистические, асоциальные), сопротивляется их попыткам проникнуть в сознание Ключевой для философии З.Фрейда становится идея о том, что поведением людей управляют иррациональные психические силы, а не законы общественного развития, что интеллект — аппарат маскировки этих сил, а не средство активного отражения реальности, все более углубленного его осмысления. Исследует З.Фрейд роль важнейшего, по его мнению, двигателя психической жизни человека — «либидо» (полового влечения), определяющего противоречия человека и социальной среды, человека и культуры, человека и цивилизации. Инстинктивный импульс может быть или разряжен в действии, или неразряженным вытеснен обратно в бессознательное, или лишен своей энергии посредством реактивных образований (стыд, мораль) и сублимации (переключение энергии с неприемлемых целей и объектов на приемлемые). Через призму сублимации З.Фрейд рассмотрел формирование религиозных культов и обрядов, появление искусства и общественных институтов, возникновение науки и, наконец, саморазвитие человечества. З.Фрейд ввел также понятия космических «первичных позывов» — «Жизнь» и «Смерть»[2].

Как философ З.Фрейд дает свое осмысление человека и культуры. Культура выступает у него как «Сверх-Я», она основана на отказе от удовлетворения желаний бессознательного и существует за счет сублимированной энергии либидо. В работе «Неудовлетворенность в культуре» З.Фрейд приходит к выводу о том. что прогресс культуры уменьшает человеческое счастье, усиливает у человека чувство вины из-за ограничения его природных желаний.

Раздел II. Учение о бессознательном в философии З. Фрейда

Учение Фрейда о бессознательном основано на том положении психоанализа, что психологические переживания и травмы, аффекты, неисполненные желания и т. п. не исчезают из психики, а подвергаются вытеснению в бессознательность, где продолжают активно воздействовать на психику человека, проявляясь часто в замаскированной форме в виде неврозов. Последние рассматриваются как своего рода компромиссы, возникшие из столкновения вытесненных влечений (бессознательного) с противостоящим им сознанием (“Я”). Невроз, по Фрейду, это защитная реакция организма, психики на травмирующую идею, которая вытесняется из сознания, но сохраняет свой аффективный заряд в бессознательном[3].

Фрейд считал значительным упущением всей предшествующей философии тот факт, что бессознательное не было предметом ее исследования. Предметами изучения были разум, сознание. Действительно, признавал Фрейд, сознание важно, именно сознание позволяет индивиду ориентироваться в мире, формировать свое “Я” (ego). Но кроме “Я”, сознания индивида, человеческая психика, по Фрейду, включает в себя еще две структуры - “сверх-Я” (super-ego) - совокупность перенесенных вовнутрь психики индивида социально значимых мотивов, регуляторов, а также “Оно” (Id) - “микромир” бессознательного.

Бессознательное, по Фрейду, отличается от сознания, но оно (как и сознание) может быть изучено. Подобно тому, как мы зажигаем свет в темной комнате и иначе видим все предметы, так и бессознательное оказывается связанным многими переходами с сознанием, деятельностью мозга и пр. Бессознательное проявляет себя в сновидениях, гипнотических состояниях, поведении. Оно может проявляться на разных уровнях - низшем и высшем. Последний связан с творческими процессами, в которых важную роль играют интуиция, воображение, как бы скрытое от сознания, вызревание замысла, идеи образа.

Учение о бессознательном дополнялось и разъяснялось терминами либидо (половое влечение), влечение к жизни и влечение к смерти. Либидо Фрейд толковал как психическую энергию человека. Она могла либо разряжаться в действии, либо вытесняться в бессознательное, либо сублимироваться (замещаться) благодаря воздействию морали или т. п.

Свое учение Фрейд подкреплял известными древнегреческими мифами которые иллюстрировали положения его теории. Так, “эдипов комплекс”, считал Фрейд, психологически присущ каждому ребенку примерно с 3 - 4 лет. Термин связан с именем древнегреческого царя Эдипа, который, не зная того, убил собственного отца и женился на собственной матери. Для мальчика (по Фрейду) характерен позитивный эдипов комплекс, т. е. любовь к матери и желание инцеста с ней и ревность и ненависть по отношению к отцу как к сопернику - негативный, т. е. любовь к отцу и ненависть к mатери.

У девочки тоже есть аналогичный психологический комплекс (любовь к отцу и ненависть к матери) и обращенный к нему “комплекс Электры”.

Фрейд впервые столкнулся с проблемой бессознательного в процессе изучения патогенеза клинических синдромов. Пытаясь раскрыть механизмы возникновения неврозов, он обратил внимание на патогенные последствия неудовлетворенных влечений и неотреагированных конфликтных эмоций. Эти чужеродные, разрывающие единство сознания стремления и аффекты, о существовании которых сам больной ничего не подозревал, были восприняты Фрейдом как первое и главное свидетельство существования бессознательного. Поскольку же их содержанием в большинстве случаев оказывалось для больного нечто неприятное, постыдное, с точки зрения социальных и нравственных норм неприемлемое, Фрейд предположил, что бессознательный характер этих активно конфликтующих психических сил обусловлен особым защитным механизмом, получившим название "вытеснение".

Механизм вытеснения, согласно Фрейду, подобно плотине, ограждает сознание от потрясений, устраняя все мучительные, тягостные воспоминания, влечения и импульсы. Но поскольку и в бессознательном состоянии они сохраняют свой заряд психической энергии, то постольку при избыточном напряжении они могут вырваться наружу в виде патологических симптомов. Таким образом, на первом этапе развития теории психоанализа бессознательное представлялось как тождественное вытесненному и понималось Фрейдом как нечто чужеродное, патологическое, вызывающее болезненные изменения психики[4].

По мере развития психоанализа представления Фрейда о бессознательном уточнялись и усложнялись. Из случайного, чужеродного, патогенного фактора бессознательное Фрейд превратил в неотъемлемую часть психического аппарата всякого человека. При этом динамическая трактовка психики обогатилась "психической теорией", разъясняющей, "в какой системе или между какими системами протекает тот или иной психический акт".

Согласно предложенной Фрейдом модели, в психике каждого человека существуют две качественно разнородные сферы: сознание и бессознательное. К первой относятся все психические акты, "присутствующие в нашем сознании и воспринимаемые нами", ко второй - все, что не дано непосредственно в самосознании. Сознание аналогичпо вниманию, ибо психические акты становятся сознательными лишь в том случае, "если им удается привлечь к себе взоры сознания". Сознание представляет собой поверхностный слой душевного аппарата, лежащий на границе внутреннего и внешнего мира. Здесь происходит переработка как внешних впечатлений, поступающих через органы чувств, так и внутренних импульсов, идущих из нижних отделов мозга и фиксирующих состояние организма. Причем сознание является поверхностным слоем не только топологически, но и функционально. Сознание, писал Фрейд, локализуется в мозговой коре. Но если кора защищена от воздействия внешнего мира черепной коробкой и контачит с ним лишь через узкие смотровые и слуховые щели (органы чувств), то от низших отделов мозга она не ограждена ничем. Следовательно, сознание гораздо больше подвластно воздействию внутренних раздражений, чем внешних. Другими словами, определяющим фактором человеческого поведения, по мнению Фрейда, является в конечном счете не сознание, а лежащая за его пределами бессознательная сфера. "Все душевные процессы,- писал Фрейд с присущей ему любовью к законченным формулировкам,- по существу, бессознательны".

Фрейд одним из первых обратил внимание на важную роль бессознательного в регуляции психической активности, однако с поразительной близорукостью свел все богатство "психологической динамики" к антагонизму, борьбе сознания и бессознательного. В результате такого упрощения, отмечает Ф. В. Бассин, "вся картина действительных функциональных отношений между сознаваемыми и неосознаваемыми формами высшей нервной деятельности оказалась трансформированной до неузнаваемости". Это произошло потому, что в значительной степени бессознательное было сведено Фрейдом к активно конфликтующим, конфронтационным проявлениям психики, наблюдаемым обычно у невротиков. В действительности же сфера бессознательного, как показали новейшие исследования, неоднородна. Она включает в себя различные формы невербализируемого отражения, например интуицию, пространственно-образное мышление, информацию, хранящуюся в памяти, но в данный момент неосознаваемую, переживания, влечения, мотивы, подавленные в силу их несовместимости с сознательными установками субъекта, наконец, нерегистрируемые сознанием патологические формы поведения, наблюдаемые в клинической практике. Их соотношение и взаимодействие с сознанием различно и отнюдь не сводится к полной драматизма, извечной и неразрешимой борьбе, столь ярко описанной Фрейдом. Напротив, в обычных условиях, как показывают научные данные, преобладает четкое взаимодействие обеих систем, обеспечивающее успешное приспособление человека к требованиям окружающей среды.

В своей теории влечений Фрейд воспроизвел типичные заблуждения инстинктивистской психологии, сводившей все богатство проявлений человеческой психики к набору низменных, биологически заданных детерминант. Акцентировав внимание на роли сексуальных влечений как основы психологической динамики, Фрейд довел до логического конца основной принцип инстинктивизма, тем самым невольно показав абсурдность любых попыток сконструировать внутренний мир человека с помощью тощей схемы, состоящей из одного или нескольких инстинктов, потребностей или влечений[5].

Фрейд и сам сознавал уязвимость своей теории, скромно величая се "наша мифология". Тем не менее это не помешало ему положить теорию влечений в основание "метапсихологии", чтобы затем вывести из нее не только психологию личности, но также социологию и философию, историю и культуру.

Чем же объяснить, что точкой отсчета, источником и движущей силой человеческого существования в концепции психоанализа стали именно сексуальные влечения? Акцент на вопросах пола возник в психоанализе под влиянием целого ряда обстоятельств как субъективного, так и объективного характера.

Еще работая с Брейером, Фрейд обратил внимание на частые совпадения болезненных воспоминаний пациентов с их детским сексуальным опытом. Эти факты навели Фрейда на мысль, что источником психических заболеваний является сексуальная травма, что истерия, например, связана с имевшим место в детстве пассивным совращением ребенка кем-нибудь из взрослых, а невроз навязчивости - с активным соучастием самого пациента в акте совращения. Хотя в середине 90-х годов прошлого века проблемы пола пользовались интересом публики (издавалась литература по сексологии, выходил специальный "Ежегодник половых извращений"), выводы Фрейда были восприняты, по словам П. Жане, "как шутка дурного тона". От Фрейда отвернулся даже его близкий друг и соавтор И. Брейер. Он, по словам Ф. Виттельса, "не хотел быть толкователем иероглифов и кудесником, а предпочел остаться верным поклонником первичных феноменов, какими они предстают перед нашими взорами под микроскопом и в ретортах".

Замыслы Фрейда отражали характерную для естествознания конца XIX - начала XX в. тенденцию абсолютизировать результаты научного познания, превращать исторически ограниченные формулировки физики, химии, биологии и прочих частных наук в универсальные мировоззренческие принципы.

Эта тенденция получила философское обоснование в позитивизме, видевшем свою задачу в обнаружении и сведении к минимуму числа всеобщих закономерностей, лежащих в основе природных и социальных явлений. Так, Конт видел в теории общества всего лишь "социальную физику", а Спенсер свел все законы общественных и естественных наук к биологическим законам эволюции.

В психологии - в силу ее традиционной близости к философии - эта тенденция ощущалась не менее остро. Хотя естественнонаучный штурм "души" ослабил зависимость психологии от философии, их связь и в дальнейшем продолжала оставаться достаточно тесной, поскольку основной вопрос философии - отношение духа к материи, сознания - к бытию - в несколько иной формулировке (отношение психики к мозгу, психического - к социальному) является центральным и для психологии. Не случайно у колыбели психологии стояло немало философов, а школы в психологии формировались по аналогии со школами в философии.

Но тяга к мировоззренческому синтезу была обусловлена не только генетической близостью психологии и философии. Промежуточное положение психологии, складывавшейся на стыке естественнонаучного и философского знания, привело к оформлению в ней двух относительно самостоятельных линий развития. Первая исследовала материальные основы и механизмы психических явлений и опиралась на принципы и методы естественных наук, вторая изучала социально-историческую обусловленность психической жизни людей и ориентировалась главным образом на общественные науки. Связь между ними, особенно в период становления психологической науки, не всегда просматривалась достаточно отчетливо, и это порождало естественное стремление объединить эти линии, разработать единую теорию, способную охватить психическую жизнь на всех ее уровнях, во всем многообразии ее форм и проявлений[6].

Нельзя не упомянуть также о трудностях, с которыми столкнулось развитие психологии на рубеже двух веков. Н. Н. Ланге, характеризуя состояние психологии в этот кризисный для нее момент, писал: "Ныне общей, т. е. общепризнанной, системы в нашей науке не существует... Психолог наших дней подобен Приаму, сидящему на развалинах Трои". Действительно, отсутствие единой системы понятий, методов, концептуальных схем способствовало тому, что представители каждого отдельного направления вынуждены были осмысливать получаемые данные самостоятельно, разрабатывать собственную теорию и методологию. Это в свою очередь вело к непропорциональному росту интерпретаций и обобщений, выходящих за рамки непосредственной области исследования. В результате любое частное открытие объявлялось универсальным объяснительным принципом, будь то рефлекс для представителей рефлексологического направления, инстинкт для инстинктивистов, гештальт для гештальтистов и т. д. Психоанализ не составлял в этом отношении исключения. Выявив некоторые особенности функционирования бессознательной психологической сферы, Фрейд придал им всеобщий характер и попытался с их помощью объяснить все многообразие человеческой жизнедеятельности. "Толкование сновидений", а также книга "Остроумие и его отношение к бессознательному" показали с самого начала, как считал Фрейд, что учение психоанализа не ограничивается только сферой медицины и может найти себе широкое применение в разнообразных областях науки о духе.

На первых порах, правда, психоаналитические экскурсы в область социологии и культуры носили фрагментарный в сравнительно осторожный характер. Они напоминали скорее авторские отступления и сопровождались множеством оговорок, указывающих на их гипотетический характер. Но по мере развития психоаналитической теории и упрочения ее общественного статуса положение существенно изменилось. Социально-философские построения стали занимать все более значительное место в творчестве Фрейда, оттесняя, а к концу жизни Фрейда практически полностью вытеснив из психоанализа медико-биологическую проблематику. Их тон становился все более безапелляционным, а грань между фактом и предположением, реальностью и вымыслом стала в высшей степени условной.

Поворотным моментом в этом смысле можно считать статью "Навязчивые действия и религиозные обряды" (1907), в которой была предпринята попытка осмыслить религию под углом зрения механизмов невротизма. В следующем году Фрейд выступил со статьей "Цивилизованная" половая мораль и современная нервозность", в которой затрагивались проблемы этики и социологии. В 1910 г. вышло в свет небольшое исследование о Леонардо да Винчи, знаменовавшее выход психоанализа в область эстетики и психологии художественного творчества. А в 1912 г. Фрейд публикует программную статью "Научное значение психоанализа". Кратко охарактеризовав место психоанализа в системе естественных наук, Фрейд нарисовал радужные перспективы использования учения о бессознательном в философии, истории культуры, религиоведении, этике, эстетике, педагогике и т. д. В этой статье-манифесте виервые ясно и недвусмысленно психоанализ был объявлен универсальным методом познания социальной действительности. Конкретной реализацией этой широковещательной программы явилась книга "Тотем и табу" (1913), посвященная психоаналитической интерпретации генезиса человеческого общества, механизмов становления морали, религии, права. Вспоминая об этом отрезке времени, Фрейд впоследствии писал о том, что после долгих исканий в области естественных наук, медицине, психотерапии его интересы вернулись наконец к проблемам культуры, пленившим его давным-давно, еще в юности, когда он достиг способности к размышлениям[7].

Упрочившееся материальное положение со временем позволило Фрейду сократить медицинскую практику и целиком отдаться разработке социально-философских и историко-культурологических теорий. И хотя, переиздавая и дополняя старые работы, обобщая и популяризируя результаты развития своих идей, он продолжал уточнять отдельные положения учения о бессознательном в плоскости теоретической и прикладной психологии, психоанализ все более явственно терял связь с медициной, превращаясь в своеобразную разновидность философии культуры. Как заметил Ф. Рифф, Фрейду удалось наконец осуществить свою заветную мечту - стать философом и приложить свою философию к самому себе, ко всему человечеству, к космосу в целом, т. е. ко всему видимому и невидимому, что, как ученый и врач, он мог наблюдать.

О характере интересов и литературных занятий в последний период жизни Фрейда дает представление краткий перечень его основных работ. В 1920 г. выходит в свет книга "По ту сторону принципа удовольствия", развивающая и уточняющая теорию влечений как движущих сил человеческой жизнедеятельности, в 1921 г.- "Психология масс и анализ человеческого "Я"", где эта теория конкретизировалась применительно к анализу механизмов функционирования общественных образований, в частности таких социальных институтов, как церковь и армия. В 1923 г. Фрейд пересмотрел структурную модель человеческой психики ("Я и Оно"), пытаясь, с одной стороны, увязать ее с обновленной теорией влечений, а с другой стороны, развить и усилить в пей роль социальных регуляторов человеческого поведения. В 1927 г. он вновь обращается к проблемам религии ("Будущность одной иллюзии"), а два года спустя выступает с программным произведением. "Неудовлетворенность культурой", в котором обобщает свои взгляды на природу человека, общества, культуры. Своеобразным подведением итогов тридцатилетних усилий Фрейда по разработке психоанализа явились "Новые вводные лекции в психоанализ" (1932), в систематизированной форме излагавшие его основные принципы, методы, теории. В 1939 г. выходит в свет последняя книга Фрейда - "Моисей и единобожие", обобщившая многолетние историко-религиоведческие изыскания основателя психоанализа. В этих работах Фрейд выступает уже не как врач, не как позитивистски настроенный естествоиспытатель, а как философ, тяготеющий к системосозидательству, как пророк, предсказывающий грядущие катастрофы, как социальный реформатор, указующий человечеству путь спасения.

Раздел III. З. Фрейд и его учение «О человеке в толпе»

Несомненно и важно одно: главную роль в нашей психике (нашем психическом аппарате, психике человека) играет подсознание, или бессознательное. Это то, где рождаются наши мысли, желания, поступки, какие-то устремления, то, из чего в последующем складывается поведение человека. Поведение индивида. Индивида, как частицы, мельчайшей частицы того огромного механизма, который называется: массой. Толпой. Массообразованием.

Можно сказать, что приемы воздействия на массы, на толпу, были изучены давно. Еще в древние века были выработаны принципы, часть которых или почти в неизменном виде дошло до нас, или претерпело некоторую трансформацию; при том что часть, как полагают некоторые исследователи, было все же безвозвратно потеряно в процессе эволюции. Гениальные умы отдельных представителей человечества будоражили и беспокоили механизмы (выработка данных механизмов) воздействия на толпу. На массу. На подсознание масс. Одинаково успешно эти принципы или вырабатывались учеными (профессор З. Фрейд, например, основоположник такого философского учения как психоанализ), или подсознательно угадывались практиками, на своем примере продемонстрировавшими нам эффективные способы управления толпой. В первую очередь это великие диктаторы Гитлер и Сталин, известные политические деятели, проповедники, и даже известные писатели и поэты, которые, например, в начале XX века (период Серебряного века) собирали толпы восторженных поклонников на улицах, и слава которых расходилась по всей стране. Стране, заметим, в то время еще большей частью отсталой и невежественной. Стране, где не везде было и электричество, а тем более что уж говорить о таких средствах современных информационных технологий, как телевидение и интернет (появившихся, впрочем, значительно позже).

И, тем не менее, массы с легкостью повиновались тем отдельным личностям, которые смогли понять и сформировать законы массообразования.

Что это за основные принципы?

Ну, во-первых, это эффект подчинения своего «Я» — «Я» коллективному. Вот как писал об этом Ле Бен: «...индивид испытывает чувство непреодолимой мощи, позволяющее ему предаться первичным позывам, которые он, будучи один, вынужден был бы обуздывать». (1).

То есть, другими словами, когда человек находится в толпе, в массе, он может быть «самим собой». Он может дать волю всем своим древним природным инстинктам. Всему тому, что вынужден скрывать, живя в современном обществе. В культурном обществе. А ведь культура действительно накладывает незримый отпечаток на поведение индивида. Если в душе каждый из нас вполне был бы рад руководствоваться такими принципами жизни древнего человека, как убить, съесть, и изнасиловать, в обществе современном, с существующими и выработанными правилами и законами цивилизованного общества, он (индивид) уже должен научиться облекать свои инстинкты (которые, конечно же, никуда не исчезли, и в неизменном виде дошли до наших дней) в соответствующие рамки. Например, съесть другого человека, цивилизованный человек уже как вроде бы и не мог. Хотя тут мы можем вспомнить, что в бытность существования ГУЛАГа, была распространенная привычка брать в побег «третьего». Этого «третьего» брали исключительно в качестве пищи, пропитания. Но в наши дни это анахронизм. Оставшийся, тем не менее, в нашем бессознательном. Например, когда мы очень любим какого-то человека, нам хочется насладиться им целиком, без остатка. Съесть его. До сих пор еще встречаются выражения типа, «сладкий мой», «сладкая моя»,— это ничто иное, как инстинкты, которые не могут найти удовлетворения в современном обществе, так как введены современной культурой в ранг беззакония. (Хотя до сих пор еще периодически попадаются истории про современных маньяков-каннибалов, живущих как будто бы среди нас. Но такие люди своим маргинальным поведением возведены в ранг отщепенцев, и всячески отторгаются и наказываются современным обществом. Хотя, опять же, вспомним о массовых людоедствах в голодные годы первых десятилетий существования советской власти, или случаях массового людоедства во времена ленинградской блокады).

Вторым принципом массообразования, является так называемый эффект заразительности. Вот как описывает это Ле Бон: «Заразительность есть легко констатируемый, но необъяснимый феномен, который следует причислить к феномену гипнотического рода... В толпе заразительно каждое действие, каждое чувство. И притом в такой сильной степени, что индивид очень легко жертвует своим личным интересом в пользу интересов общего». (2).

Это, как вы понимаете, тоже объяснимо. И почти точно также понимание (и объяснение) данного факта упирается в культуру. В развитие и существование цивилизации. Ведь с развитием общества, это самое общество накладывает на отдельно взятого (на каждого) индивида отпечаток в виде существования определенных норм и запретов. Общество вырабатывает свои законы (законы существования индивида в цивилизованном мире), и выйти за рамки этих законов — значит подвергнуться определенному наказанию. А в толпе каждый индивид как бы обезличен. Если вы сделаете какой-то поступок, который противоречит нормам общепринятой морали — вы будете осуждены другими индивидами, потому что, то, что вы сделаете — будет в первую очередь «заметно». И другие индивиды как бы примерят совершенное вами в соответствие с существующими в обществе системами культурно-значимых ценностей (которые и хотели бы, может, с удовольствием нарушить сами, да не могут решиться на это, потому что знают, что будут за это наказаны). А тут какой-то отдельный индивид делает поступок, который явно противоречит тому, что допустимо делать, находясь в рамках единого социума, общества. Этот поступок как бы выходит за рамки общественно допустимого деяния, индивид как бы противопоставляет себя толпе, а значит толпа за это — этого индивида непременно накажет. Уже хотя бы за то, что он позволил себе сделать что-то, что запрещено ей. Что запрещено введенными когда-то законами. В итоге, толпа, наказывая индивида, как бы тем самым подчиняет его себе. Говорит своими репрессивными методами, что ему можно, а что нельзя совершать. В ситуации же когда индивид находится в этой самой толпе, и когда другой индивид почти тут же повторяет поступок, совершенный первым, толпа как бы видит что ничего, в общем-то, и не происходит. Так почему же не сделать то же самое, что и кто-то только что сделал фактически при них; тем более, видя, что другими членами данного массообразования, это, как будто, и не наказывается. В итоге, словно загипнотизированная поступком первого (который в душе мечтал бы совершить каждый из толпы), индивиды собранные в массу — совершают одно и тоже действие. Причем, зачастую, совершают с каким-то маниакальным наслаждением. В толпе это значительно легче. Легче устраивать погромы, беспорядки, поджоги, массовые убийства и изнасилования. За это как бы никто не осудит. Ведь виновника в данном случае как бы и нет. Виновны все. А значит и никто. И уже потому, то, что возможно огромной толпой, массой, практически невозможно в одиночку. Причем каждый индивид как бы чувствует за собой мощь (огромнейшую мощь) толпы. Известны случаи массового героизма в годы войны, когда с криком «ура» толпы фактически безоружных людей поднимались в атаку на танки. Или пример недавних погромов на улицах Франции, когда в темное время суток толпы молодчиков громили магазины и поджигали припаркованные автомобили. В толпе индивид обезличен. Но как бы заражается действием другого, подчиняясь тем самым магнетизму толпы.

Толпа внушаема, заразительна, подчинена стремлению к обезличиванию, исчезновению индивидуального, личного «Я», подчинению и приобщению этого «Я» — к «Я» коллективному. «Масса импульсивна, изменчива и возбудима,— писал Фрейд, (6).— Ею почти исключительно руководит бессознательное. Импульсы, которым повинуется толпа, могут быть, смотря по обстоятельствам, благородными и жестокими, героическими или трусливыми... (толпа) не выносит отсрочки между желанием и осуществлением желаемого. Она чувствует себя всемогущей, у индивида в массе исчезает понятие невозможного.

Масса легковерна и чрезвычайно легко поддается влиянию, она некритична, неправдоподобного для нее не существует. Она думает образами... Чувства массы всегда весьма просты и весьма гиперболичны. Она... не знает ни сомнений, ни неуверенности.

Масса немедленно доходит до крайности, высказанное подозрение сразу же превращается... в... уверенность, зерно антипатии — в дикую ненависть.

...тот, кто хочет на нее влиять, не нуждается в логической проверке своей аргументации, ему подобает живописать ярчайшими красками, преувеличивать и всегда повторять то же самое.

...она уважает силу... от своего героя она требует силы, даже насилия...

...масса подпадает под поистине магическую власть слов...».

И ведь это действительно так. Быть может даже, к сожалению, это так. Все это как бы свидетельствует о том, что толпой в большинстве случаев будет управлять не просто лидер, а фанатик. Не таким ли фанатиком был Гитлер, сумевший подчинить своей силе многомиллионный народ немцев, и заставивший их участвовать в мировой авантюре. Не такими ли фанатиками были Ленин и Сталин. Причем, и Гитлер, и Сталин в полной мере пользовались методами устрашения толпы. Они оба использовали систему концентрационных лагерей, придуманных еще Лениным. Сталин, которого боялись миллионы, и миллионы же боготворили, создал величайший в истории аппарат устрашения и репрессий — НКВД и ГУЛАГ. На Гитлера, использовавшего в т. ч. и для устрашения собственного народа внутреннюю полицию (Гестапо), немцы готовы были молиться как на Бога. Это диктаторы в полной мере использовали принципы Ле Бона и Фрейда (скорей всего об этих принципах или не догадываясь, или придя к ним самостоятельно). Принципы подчинения масс. Но эти принципы с не меньшим успехом использовали и до них (и, как мы уже заметили, в т. ч. и до самих психиатров Фрейда и ле Бона), и с не меньшим успехом используют и по сей день. Отличие лишь в том, что в современном мире, современные технологии позволяют это делать намного эффективнее по воздействию на большее число индивидов, все также (по прежнему) заставляя их выполнять волю одного человека, волю лидера.

Заключение

Существование специфических общностей людей, как толпа, масса, публика или аудитория большого массового зрелища предполагает наличие в этих условиях специфических форм общения и воздействия.

Говорить о человеке в толпе можно много, но основным моментом, который хотелось бы отметить - это поведение человека в толпе. Человек в толпе, превращается в саму толпу, человеком начинает двигать ни что иное, как стадное чувство. Человек теряет своё определение, как личность и им движут животные инстинкты, инстинкт самосохранения. Это оправдано, поскольку именно этот инстинкт позволяет отдельно взятому человеку выжить в экстремальных для него условиях. Именно этот инстинкт позволяет человеку не начать движение против или поперёк толпы, именно этот инстинкт заставляет человека оставаться на ногах, а в случае падения попытаться как можно быстрее встать на ноги, чтобы не быть растоптанным. Однако ввиду различий силы нервной системы каждого человека, иногда психика человека в толпе даёт сбой и человек входит в состояние аффекта. В этом состоянии человек начинает кричать, противостоять толпе, двигаться в непредсказуемых направлениях и, как правило, чаще всего именно такая реакция приводит к летальным исходам.

Человека в толпе характеризуют следующие черты:

Анонимность. Немаловажная особенность самовосприятия индивида в толпе - это ощущение собственной анонимности. Затерявшись в «безликой массе», поступая «как все», человек перестает отвечать за собственные поступки. Отсюда и та жестокость, которая обычно сопровождает действия агрессивной толпы.

Инстинктивность. В толпе индивид отдает себя во власть таким инстинктам, которым никогда, будучи в иных ситуациях, не дает волю. Этому способствует анонимность и безответственность индивида в толпе. У него уменьшается способность к рациональной переработке воспринимаемой информации.

Бессознательность. В толпе исчезает, растворяется сознательная личность. Преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление превратить немедленно в действие внушенные идеи характерно для индивида в толпе.

Состояние единения (ассоциации). В толпе индивид чувствует силу человеческой ассоциации, которая влияет на него своим присутствием. Воздействие этой силы выражается либо в поддержке и усилении, либо в сдерживании и подавлении индивидуального поведения человека.

Ощущение неодолимой силы. Индивид в толпе приобретает сознание неодолимой силы, благодаря одной только численности. Это сознание позволяет ему поддаться скрытым инстинктам: в толпе он не склонен обуздывать эти инстинкты именно потому, что толпа анонимна и ни за что не отвечает.

Заражаемость. В толпе всякое действие заразительно до такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои личные интересы интересу толпы.

Аморфность. В толпе полностью стираются индивидуальные черты людей, исчезает их оригинальность и личностная неповторимость.

Безответственность. В толпе у человека полностью утрачивается чувство ответственности, практически всегда являющееся сдерживающим началом для индивида.

Социальная деградация. Становясь частицей толпы, человек как бы опускается на несколько ступеней ниже в своем развитии.

Список используемой литературы

1.      Алексеев П.В. История философии. – М.: Проспект, 2010.

2.      Бессонов Б.Н. История философии. – М.: Высш. образование, 2009.

3.      Головко Э.П. Введение в историю философии. – М.: Изд-во Московского гос. ун-та леса, 2009.

4.      Гриненко Г.В. История философии. – М.: Юрайт, 2010.

5.      Грядовой Д.И. История философии. – М.: ЮНИТИ, 2009.

6.      Душина Т.В. История философии. – Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2010.

7.      История философии / Г.К. Овчинников и др. – М.: МГИУ, 2009.

8.      История философии / Под ред. А.С. Борщова. – Саратов: Наука, 2009.

9.      История философии: философия Древнего Востока, история европейской философии, история русской философии, современная философия XX-XXI вв., философские аспекты психоанализа / Под ред. А.С. Колесникова. – СПб.: Питер, 2010.

10. Козлова О.В. История философии. – Череповец: ГОУ ВПО ЧГУ, 2009.