Макиавелли и "макивиаллизм"

    Судьбу  Макиавелли  уподобляет  одной   из  разрушительных  рек,  которые

приносят своим  разливом  неисчислимые  бедствия  жителям.  Сила  их  и  мощь

заставляют людей  уступать и бежать перед разбушевавшейся  стихией, но той  же

стихии можно  и противостоять: «И хотя это так, оно все же не  значит,  чтобы

люди в спокойные  времена не могли принимать меры заранее, строя  заграждения

и плотины». Итак, напору, потоку судьбы  можно противостоять.  Человеческая

деятельность может, с одной стороны, приспособиться  к  «судьбе»,  учитывать

ее ход («счастлив  тот, кто сообразует  свой  образ  действий  со  свойствами

времени», «несчастлив  тот, чьи действия со  временем  в  разладе»).  Узнать,

угадать,  понять  границы  возможного,  действовать   в   «соответствии   со

временем» - задача политического деятеля, а определить общие  закономерности

этого  движения  времени  -  задача  политического   мыслителя,   наставника

государя: «Тот, кто  умеет согласовать свои деяния со  временем  и  действует

только так, как  того требуют обстоятельства,  менее  ошибается...  и  бывает

счастливее в  своих начинаниях». И все же одной  осторожности  и  благоразумия

недостаточно,  необходимы  решительность  и   смелость,   умение   подчинить

обстоятельства, чтобы  заставить их служить себе, необходимы воля  и  страсть

борца: «Лучше быть смелым, чем осторожным, потому что  судьба  -  женщина,  и

если хочешь владеть  ею, надо ее бить и толкать... судьба  всегда  благоволит

к молодым, потому что они не так осмотрительны, более отважны  и  смелее  ею

повелевают».

    Если  движение  истории,  исторических  событий   подчинено   причинно-

следственной  связи,  природной  необходимости,  то  и  само   возникновение

человеческого  общества,  государства,  морали  объясняется  в  политической

философии  Макиавелли  естественным  ходом   причин,   а   не   божественным

вмешательством, и  здесь  флорентийский  секретарь  оказывается  учеником  и

последователем античных материалистов. Забота о самосохранении и  самозащите

привела к объединению  людей в общество и к  избранию  ими  «из  своей  среды

самого  храброго»,  которого  они  сделали  «своим   начальником   и   стали

повиноваться ему». Из общественной жизни людей, из необходимости  самозащиты

от враждебных сил природы и друг  от  друга  выводит  Макиавелли  не  только

власть, но и мораль, причем само понятие добра определяется  гуманистическим

критерием «пользы»: «Отсюда  возникло  познание  разницы  между  полезным  и

добрым и вредным  и  подлым»,  а  для  соблюдения  возникших  таким  образом

первоначальных  правил  человеческого  общежития  люди  «решились  установить

законы, учредить  наказания  для  их  нарушителей;  отсюда  явилось  понятие

справедливости и правосудия». 
 

                             Политика и религия. 

С чисто земных, практически-политических позиции  рассматривает Макиавелли  и

религию. Ни о каком  божественном  ее  происхождении  у  него  и  речи  нет.

Религии рассматриваются  им как явления общественной  жизни,  они подчинены

законам возникновения, возвышения и гибели; как и вес  в  жизни  людей,  они

находятся во власти необходимости. И  оцениваются  они  с  точки  зрения  их

пользы для политической цели, стоящей перед обществом. Общества без  религии

Макиавелли не мыслит. Религия представляется ему  необходимой и  единственной

 формой  общественного  сознания, обеспечивающей духовное  единство  народа  и

государства. Государственным  интересом,  общественной  пользой  определяется

его отношение  к различным формам религиозного культа. Не отвергая  этических

принципов христианства, он в то же время показывает, что  они не  соблюдаются

в современной  ему европейской,  и  особенно  итальянской,  действительности.

«Если  бы  в  христианском  государстве  сохранилась   религия,   основанная

учредителем  христианства,  христианские   государства   были   бы   гораздо

счастливее и  более согласны между собой, чем  теперь». Но  религия  оказалась

в  разительном  несоответствии  с  повседневной  житейской   практикой,   в

особенности  с   пагубной   для   общества   и   государства   деятельностью

католической церкви: «Но как глубоко упала она,  -   продолжает  свою  мысль

Макиавелли в  «Рассуждениях на первую декаду  Тита  Ливия»,  -   лучше  всего

показывает  то  обстоятельство,  что  народы,  наиболее  близкие  к  римской

церкви, главе нашей  религии, оказываются  наименее  религиозными».  Дело  не

только в том, что Макиавелли считал папский Рим  виновником  бедствий  своей

страны,  главным  препятствием  к  достижению  ее  национального   единства.

Благодаря разложению католической церкви и духовенства  общество  не  только

отошло от «основных  начал» христианства, но итальянцы  «потеряли  религию  и

развратились». Но не о возвращении к  попранным  церковью  истинным  началам

христианства мечтает  флорентийский секретарь. Причину  упадка он видит  также

и в самой христианской религии, оказавшейся в  противоречии  с  политической

практикой.   Этические   начала   христианства   он   считает    практически

неосуществимыми, а потому и непригодными для укрепления государства, к  чему

должна сводиться, по учению Макиавелли, положительная  функция религии.

    Размышляя  о том, почему древние  народы  были  «больше  нашего  преданы

свободе», он видит  причину в «разнице воспитания» и  в  «различии  религии».

По мнению Макиавелли, христианство, пусть  и  открывая  верующим  «истину  и

правильный путь жизни», учит, однако,  переносить  все  надежды  на  небеса,

меньше ценить мирские блага. Христианство «признает  святыми  большею  частию

людей  смиренных,  более  созерцательных,  чем  деятельных»,  оно  «полагает

высшее благо  в смирении, в презрении к мирскому, в отречении  от  жизни».  В

результате «этот  образ жизни, как кажется, обессилил  мир  и  предал  его  в

жертву мерзавцам. Когда люди,  чтобы  попасть  в  рай,  предпочитают  скорее

переносить побои, чем мстить, мерзавцам открывается  обширное  и  безопасное

поприще».  Так  в  творчестве  Никколо  Макиавелли  гуманистическая  критика

христианского нравственного идеала достигает своего логического  завершения.

Макиавелли не только раскрывает общественную  функцию  религии  в  классовом

обществе; он настаивает на ее необходимости для укрепления  государства,  но

религия эта, по его  убеждению, должна носить совершенно иной характер;  она,

по примеру древнего  язычества,  должна  воспитывать  мужество,  гражданские

добродетели, любовь к земной славе. В язычестве его  привлекают  «великолепие

жертвоприношений», торжественность и пышность обрядов. Но главное -  религия

древних воспитывала  активность, она видела высшее благо  «в величии  души,  в

силе тела и  во  всем,  что  делает  человека  могущественным».  Достоинство

язычества, а вместе с тем  и  той  идеальной,  с  точки  зрения  Макиавелли,

религии, которая  всего более отвечает интересам укрепления  государства,  он

считает то, что  «древняя религия боготворила только людей,  покрытых  земной

славой, как, например, полководцев и правителей государств»; его  привлекают

обряды,  сопровождавшиеся  «кровопролитием  и  жестокостями»,   потому   что

подобный культ  возбуждал храбрость, приводил к  тому,  что  древние  были  в

своих поступках  «более жестоки, чем мы». 
 

                             Политика и мораль. 
 

    Таким  образом, не  только  анализ   политики  отделен  и освобожден  у

Макиавелли  от  религии,  но  и   сама   религия   оказывается   подчиненной

политическим  соображениям.  Анализ  общественных,  политических  проблем  у

Макиавелли отделен  от каких бы то  ни  было  теологических  или  религиозных

соображений. Политика  рассматривается  им  автономно,  как  самостоятельная

область человеческой деятельности, имеющая  свои  собственные  цели  и  свои

законы, независимо не только от религии, но и от морали.  Было  бы,  однако,

неверно  рассматривать  политическое   учение   Макиавелли   как   проповедь

безнравственности.  Моральные  соображения  у  Макиавелли  всегда  подчинены

целям политики. Политическая деятельность,  т.е.  прежде  всего  создание  и

укрепление государства,  имеет  единственный  собственный  критерий  оценки,

заключенный в  ней  самой:  критерий  этот  -  польза  и  успех,  достижение

поставленных целей. Хорошим и благим флорентийский  секретарь объявляет  все»

что  содействует  укреплению  государства,  его  похвалы  удостаиваются   те

политические деятели, которые добиваются успеха  любыми  средствами,  в  том

числе и с помощью  обмана, хитрости, коварства и открытого  насилия. 

    Государь  Макиавелли - герой его политического  трактата -  это  разумный

политик, применяющий на практике  правила  политической  борьбы,  ведущие  к

достижению  цели,  к  политическому  успеху.  Имея  в  виду  государственный

интерес, пользу правления, стремясь «написать нечто  полезное»,  он  считает

«более  верным  искать  настоящей,  а  не  воображаемой  правды  вещей».  Он

отвергает  распространенные  в  гуманистической  литературе   сочинения   об

идеальных государствах и идеальных государях,  отвечающих  представлениям  о

должном ходе государственных  дел: «Многие измыслили республики и  княжества,

никогда не виданные и о которых ничего на  деле  не  было  известно».   Цель

автора «Государя» иная -  практические  советы  фактическому  политику  ради

достижения реального  результата.  Только  с  этой  точки  зрения  Макиавелли

рассматривает и вопрос  о  нравственных  качествах  идеального  правителя  -

государя. Реальная политическая  действительность  не  оставляет  места  для

прекраснодушных мечтаний: «Ведь тот, кто хотел  бы всегда  исповедовать  веру

в добро, неминуемо  погибает среди столь многих людей, чуждых добра.  Поэтому

князю,   желающему   удержаться,   необходимо    научиться    умению    быть

недобродетельным  и пользоваться или не пользоваться добродетелями смотря  по