Оглавление 
 

Введение

     Актуальность  исследования

     Чтобы понять философский смысл данного  у Макиавелли решения нравственно-политической проблемы, нужно сказать два слова  о принципиальной возможности научного подхода к «субъективной сфере» морали, тем более, что Макиавелли до сих пор объявляется иногда «чистым политиком, разделившим политику и мораль. В свое время тезис о разделении политики и морали сыграл положительную роль, поскольку он апеллирует к научности и снимает с Макиавелли как ученого обвинения в аморализме.  Но сегодня очевидно, что от одного противопоставления политической реальности и нравственных норм для науки пользы мало. Нужно объяснить их расхождение, тем более, что и государство и мораль вызваны к жизни общим интересом.

     Сам Макиавелли выдвинул главный тезис, послуживший потом всем защитникам научности его смелых высказываний, — требование «действительной истины».

     Нравственность  есть такое же историческое явление, как государство и религия. Она вызвана потребностями общежития и слагается под влиянием условий общественной жизни. А так как эти потребности и условия не остаются неизменными везде и всегда, то и содержание нравственных правил не одинаково у всех народов и во все времена. Но и у одного и того же народа нравственные понятия не всегда совпадают, и различные общественные группы исповедуют различные правила морали.

     Сегодня, как и во времена Макиавелли, вопросы  оправдания деятельности государственного правителя, жертвующего жизнями  подчиненных ему людей, не говоря уж о страдании противника, во имя осуществления государственной национальной политики являются актуальными.

     Столь же актуальной является проблема соотношения  политического и религиозного и  решение этой проблемы на уровне конкретного государства.

     Степень научной разработанности исследования

     Наследие  Макиавелли привлекает пристальное внимание исследователей. Достаточно сказать, что недавно (в 2001 году) был выпущен четырехсотстраничный том, содержащий в себе, главным образом, библиографический список работ ученых о жизни и вкладе Макиавелли в гуманитарные науки (Максима Макиавелли. Уроки для России XXI века. М, 2001). Из отечественных ученых, освещавших вопросы отделения Макиавелли морали и религии от политики, следует назвать Юсим М. А., Барг М. А., Авдееву К. Д., Алексеева А. С., Евлампиева А. С., Риклина А., Брагину Л. М., Гусейнова А. А., Апресян Р. Г, Бурлацкого Ф. М.

     Объект  исследования. Предмет  исследования

     Объект  исследования — взгляды Макиавелли на государственное устройство, нравственность и религию.

     Предмет исследования — специфика и особенность  отделения морали и религии от политики в трудах Н. Макиавелли 

     Цель  исследования

     Целью курсовой работы является исследование представлений как самого Н. Макиавелли о соотношении политики государства и морали, религии и глобальных интересов государства, так и взглядов исследователей на проблему разрешения этих актуальных вопросов Макиавелли. 

     Задачи  курсовой работы

     Достижение  поставленной цели требует решения  следующих задач:

1. Выяснить, каковы взгляды Н. Макиавелли на нравственные проблемы, связанные с осуществлением государственной политики.
2. Определить характер отношения Макиавелли к религии и связь религии и государственного строя
3. Изучить мнения ученых, исследовавших наследие Макиавелли в свете указанных выше задач.

     Научная новизна

     Научная новизна работа заключается в  анализе и обобщении взглядов исследователей творчества Н. Макиавелли на проблему соотнесения политики, руководства государства с моралью  и религией в трудах основателя политической науки.

     Гипотеза  исследования

     По  Н. Макиавелли, разрешение вопросов государственной политики требует от правителя определенного отношения к религии и нравственным устоям общества.  

     Курсовая  работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Раздел 1. Соотношение нравственности и государственной политики у Макиавелли

     Нравственные  правила и нравственные качества, которые делают людей способными подчиняться политике, исповедуемой государем, развиваются, по Макиавелли, лишь в государстве.

     Общее благо, по воззрению Макиавелли, не есть совокупность частных польз: он очень хорошо понимает, что, складывая  частные интересы, интереса общего не получишь. Макиавелли, не считающий  этот мир лучшим из миров, не верит  в возможность такого государственного порядка, который примирил бы противоречащие друг другу интересы людей и согласовал бы общую пользу с пользой отдельных лиц. Под общим благом Макиавелли понимает и не благо государства как такового, ибо государство, по его воззрению, никакого самостоятельного бытия не имеет и есть учреждение, созданное людьми и для людей. Общее благо, по Макиавелли, есть не что иное, как совокупность интересов, общих большинству граждан. И везде, где частный интерес противоречит интересу общему, первый должен уступить место второму, но не потому, что общий интерес есть интерес непременный и необходимый, как утверждают идеологи, а по той простой причине, что там, где приходится выбирать между двумя благами, должно давать предпочтение большему, точно так же, как из двух зол нужно выбирать меньшее. [Жизнь 1993: 261-266]

     Пружинами человеческой деятельности служат его  эгоистические влечения, возбуждаемые внешними впечатлениями. Человек, предоставленный  самому себе, не способен спокойно и  хладнокровно взвешивать последствия своих поступков и давать предпочтение тем из них, которые всего более согласны с личным интересом. Не холодный рассудок руководит человеком, а его слепые страсти. Не начало пользы определяет суждения и поступки человека, а его эгоистические влечения, затуманивающие его рассудок и лишающие его способности отличать полезное от вредного [Жизнь 1993: 254].

     Лишь  суровая необходимость может  заставить человека обуздать свои страсти  и прислушаться к голосу рассудка.

     Такая необходимость наступает для  людей тогда, когда они, соединившись в государство, приходят к сознанию, что мирное общежитие невозможно, пока каждый из них дает полную волю страстям и преследует лишь свои личные интересы. Потребность в мирном общежитии настолько сильна, что она преодолевает необузданную игру страстей и заставляет людей наложить узду на свои влечения. Этими уздами являются законы, учреждения, условия местности, экономическая обстановка. Таким образом, неотразимая необходимость подчинять личные желания и страсти высшим требованиям общежития порождает целый ряд условий, заставляющих граждан сообразовать свои поступки с предписаниями общего блага. Но дабы человек преклонялся перед авторитетом нравственного закона, необходимо, чтобы этот закон не был в его глазах предписанием светского законоводителя, а стоял бы под покровительством божества. Вот почему Макиавелли и придает такое высокое значение религии, освящающей нравственный закон и заставляющей людей признавать в нем повеление, независимое от людского произвола. «Изучая римскую историю, — говорит Макиавелли, — нельзя не заметить, что религия содействовала поддержанию дисциплины в войске, единению в народе, развитию добродетели, возбуждению стыда в злых. И как богопочитание есть одна из главнейших причин величия государств, так пренебрежение им — причина их упадка... И где нет страха Божия, там государство должно или рушиться, или быть поддерживаемо властью государя, который заменяет страх Божий страхом наказания» [Жизнь 1993: 319]. «Республики, которые дорожат чистотою нравов, должны соблюдать религиозные обряды и поддерживать уважение к ним. Ибо нет более верного признака упадка страны, как пренебрежение религией. Правители республик и королевств должны поэтому поддерживать основы религии; и если эти основы будут твердыми, то в их государстве будет господствовать религиозность, а следовательно, и единение, и добродетель» [Жизнь 1993: 362].

     Нравственно поступает, по Макиавелли, не тот, кто  действует по началу пользы, а тот, кто подчиняется нравственным правилам как таковым. Эти правила должны обуздывать и дисциплинировать своекорыстные влечения и быть тем божеством, перед которым бы люди безропотно преклонялись. [Алексеев 2002: 213]

     Добро по Макиавелли, конечно, лучше, чем зло, но не абсолютно лучше, а только до тех пор, пока добро и связанные с ним человеческие добродетели служат высшей и абсолютной цели — государственной политики. Строго говоря, невозможно утверждать, что Макиавелли провозглашает аморализм. Он просто подчиняет мораль более высоким ценностям, которые связаны с самим человеком, с теми силами — быть может, самыми могущественными в бытии, — которые скрыты в человеке и которые он должен раскрепостить и явить в мире [Евлампиев 2002: 20].

     В связи с этим нужно особо подчеркнуть, что Макиавелли вкладывает в понятие  «доблести», «добродетели» (virtu) существенно иной смысл, чем все его современники, активно использовавшие этот термин; интерпретация «доблести» у Макиавелли носит гораздо более революционный характер по отношению к средневековым представлениям о человеке.

     Наиболее  подробно содержание понятия virtu анализировалось в сочинениях известного гуманиста Леона Баттиста Альберти. Для него virtu выступает как определение всего самого ценного и положительного в душе человека; «...мне, — пишет Альберти, — кажется возможным утверждать, что все смертные созданы природой, чтобы любить и сохранять всякое ценное свойство (virtu), которое есть не что иное, как заключенная в нем хорошо организованная природа. Поэтому считаю позволительным утверждать, что порочные намерения смертных — это нарушение обычая и испорченность разума, проистекающая от различия мнений и глупости» [Брагина 1977: 158].

     «Добродетель» человека в понимании Альберти отличается от ее средневекового понимания прежде всего тем, что он рассматривает  ее как своего рода «задание» для человека: человек в своей земной жизни должен раскрыть заложенные в нем положительные качества и показать безусловную ценность своей индивидуальности. Однако одновременно здесь можно найти и явное сходство с традиционным христианским мировоззрением, поскольку Альберти не сомневается в том, что «добродетель» (virtu) есть соответствие человеческих качеств и представлений некому незыблемому божественному закону Добра, Разума и Красоты. По убеждению Альберти, в человеке зало жена от природы способность к однозначному различению добра и зла, точно так же как и способность во всех ситуациях с помощью разума находить правильное решение возникающих в его жизни проблем, именно благодаря этому он может эффективно противостоять капризам и прихотям судьбы, фортуны [Брагина 1977: 163-169].

     Эту точку зрения, выраженную одним из первых ярких представителей гуманистической  философии Возрождения, разделяли  практически все последующие  мыслители. Совсем не то мы находим  у Макиавелли. Для него «доблесть», «добродетель» (virtu) человека заключается не в следовании положенным извне законам (кем бы они ни были положены — Богом иди человеком), а в способности преодолевать любые законы в стремлении к достижению своих целей. Главным в этом понятии для Макиавелли оказывается внутренняя энергия личности, ее «напор» в движении вперед и способность использовать в этом движении любые средства. Если для других гуманистов, современников Макиавелли, человек выступал как существо равное Богу только по способности к деятельности, но все-таки стоящее ниже Бога в том смысле, что законы этой деятельности и основные цели, преследуемые им, были заданы Богом, то Макиавелли идет до конца в возвышении человека: человек сам определяет законы своего поведения в зависимости от стечения обстоятельств в мире; Бог ничего не может противопоставить энергии личности и ничем не может помочь ей [Евлампиев 2002: 21].

     «Доблестная»  личность у Макиавелли почти неразличимо  сливается с «государем», а главными целями личности (любой) становятся не личные интересы, а интересы своей нации, из которых главный — создание эффективного и сильного государства. Это еще раз доказывает, что было бы неправильно обвинять Макиавелли в аморализме самого примитивного толка, которого было предостаточно в эпоху Возрождения. Этот достаточно известный аморализм Возрождения был естественным следствием эгоистических устремлений личности, которая перестала чувствовать над собой давление абсолютной божественной воли, карающей и дарующей благодать, и которая в духе нового мировоззрения стала рассматривать потребности своей низшей натуры достойными внимания и удовлетворения [Лосев 1978: 110-138].

     В политической теории Макиавелли все  выглядит по-иному. Макиавелли утверждает, что человек должен осознать единство своих личных целей и устремлений с целями и устремлениями нации, и именно это единство должно руководить его поступками, при этом все моральные и религиозные представления он должен признать вторичными факторами, призванными служить движению к главным целям. Если человек оказывается неспособным к этому, он вызывает искреннее презрение Макиавелли и теряет право называться «доблестной» личностью.

     Чрезвычайно характерный пример в этом отношении  дает один фрагмент из «Рассуждений о  первой декаде Тита Ливия», где Макиавелли порицает тирана Перуджи Джовампаголо, который, насмотря на всю свою беспринципность и кровожадный нрав, не смог одним разом покончить со своим врагом — папой Юлием II, хотя имел возможность вероломно убить его: