Этим  различием нравственных правил и  понятий в различных общественных кругах и в различных сферах деятельности объясняется различие между частной и общественной моралью. Как для частного человека, так и для политика мерило нравственности — общее благо, но правила, вытекающие для государственного деятеля из этого начала, не совпадают с нравственными правилами, обязательными для частного человека, и это различие объясняется тем, что цели и условия деятельности политика не совпадают с целями и условиями деятельности частного человека.

     Различие  в образе действия частного человека и политика обусловливается и тем, что сфера частных отношений подчинена общим правилам, между тем как область политики еще ждет своего законодателя. Мы сказали выше, что нравственные цели, по воззрению Макиавелли, могут быть достигнуты нравственными средствами лишь в целесообразном порядке, т. е. там, где общественная жизнь устроена таким образом, что каждый может защищать свои интересы, не мешая и другим достигать того же, другими словами, где целям общежития соответствуют и законные средства. Область политики далеко еще не является таким целесообразным порядком, между тем как в частной жизни общественный порядок расчистил всякому путь к достижению законных целей существования. Но Макиавелли, не осуждая политика, прибегающего во имя общего блага к небезупречным средствам, тем не менее не оправдывает его с точки зрения нравственной. Нравственно поступает, по его воззрению, не тот, кто в каждом отдельном случае рассчитывает последствия своих поступков и согласует их с общим благом, а тот, кто подчиняется нравственному правилу как таковому. Вот почему с точки зрения Макиавелли убийство тирана остается всегда и при всех условиях преступлением, ибо такой самосуд никогда не может быть возведен в общее правило; убийство же врага на поле битвы оправдывается нравственностью, ибо убийство при таких условиях — общее правило, освященное международными обычаями [Алексеев 2002: 231].

Раздел 2. Характер отделения религии от политики у Н. Макиавелли

     Отношение Макиавелли к религии полностью  утилитарно. Он говорит о ней лишь для того, чтобы определить ее отношение к государству и место в политической жизни, влияние на социальное и политическое поведение людей. По его мнению, религия — дело рук правителей. Учредителей религии он ставит на первое место в иерархии наиболее достойных людей, возведя их выше основателей государств, прославленных полководцев и. тем более. писателей и философов, обвиняемых им в "благородной бездеятельности любомудрия" и "ученой созерцательности", расслабляющей и обессиливающей общество. Религия играет исключительную роль в обществе. Это форма общественного сознания и. одновременно, политическое орудие, которое должно служить целям общежития, являясь основой общественной нравственности и объединяя людей, которые питают больше уважения к власти Бога, чем к власти человека. Они верят, что Бог может предначертать будущее, а это дар, которого лишен человек [Барг, Авдеева 1998: 70].

     Происхождение религии Макиавелли объясняет практическими  соображениями политиков: устроители государства вводят религиозные  обряды для того. чтобы "заставить  народ подчиняться нормам общественной жизни мирными средствами" [Жизнь 1993: 261], поддерживать единение и дисциплину народа и уважение к государственным законам. Религия является источником страха и послушания: "Когда недостает страха Божьего, государству угрожает погибель". Освящая нравственные законы, религия "помогала командовать войсками, воодушевлять плебс, сдерживать людские страсти и посрамлять порочных". Она "породила добрые порядки; добрые же порядки — удачу, а удача приводила к счастливому завершению всякого предприятия" [Жизнь 1993: 269]. Поэтому правителям всеми средствами надо сохранять основы поддерживающей их религии "даже тогда, когда они считают их обманом и ложью". Не случайно завоеватели или правители, вводя новую религию прежде всего стремились искоренить прежнюю и, если можно, память о ней, что облегчало им собственное возвышение.

     Религии, как и все прочие институты, созданные людьми, несовершенны. Они проходят в своем развитии все стадии — от рождения к возвышению и упадку, поэтому по мере обветшания старых обычаев и возникновения новых потребностей должны быть улучшены и преобразованы. "Все на свете имеет свой предел... Всякая религия, как и государство, имеет что-либо хорошее. с течением времени, эти удобные начала извращаются. Если не произойдет какого-либо счастливого случая, который восстановит их, то, наконец, все учреждение падает" [Жизнь 1993: 369]. Как и в случае с государством, наилучшие преобразования для религии те, которые возвращают ее на исходные позиции:

     "Религиям  преобразования необходимы так  же, как государствам. Наша религия  погибла бы, если бы святые  Франциск и Доминик не возвратили ее к истокам". Если бы в христианских государствах религия сохранилась в первоначальном или обновленном виде, они были бы гораздо счастливее и согласнее между собой. Но христианство снова успело изрядно испортиться, и современная церковь находится в таком упадке — отсутствует почтение к богослужению, а религиозность — это закон согласия и доброго порядка.

     В порче христианской религии повинны, прежде всего, церковные служители. Своим дурным поведением папская  курия лишила верующих благочестия» и они погрязли в пороках, поэтому неудивительно, что наименее религиозным оказался народ, ближе всех находящийся к римской курии. Дурные примеры папства уничтожили здесь всякую набожность и религиозность. "а отсюда возникло множество неудобств и беспорядков". Макиавелли убежден, что "пока церковь управляет совестью людей. не может быть свободного общества, ибо, церковь из выгоды благословит самую последнюю гнусность и преступление". Прежде всего церкви итальянцы обязаны потерей религиозности и развращенностью. Более того, главным образом папство является виновником того, что Италия не достигла спасительного единства. Отрицательно сказалась на судьбе церкви борьба между сектами. Ариане, например, своей борьбой с католицизмом нанесли не меньший урон. чем варвары. Религия должна связывать людей, а не разъединять их в спорах. Не меньшую причину упадка религии Макиавелли видит в противоречии христианства с политической практикой.

     Главным из негативных факторов, противодействующих развитию его нации, Макиавелли считает христианскую религию. Нужно признать, что мало кто из современников Макиавелли, несмотря на все свободомыслие эпохи, с такой степенью резкости критиковал христианство. По существу, он главным образом именно на христианство, в той форме, которую оно приобрело в католицизме, возлагает ответственность за бедственное положение Италии — за ее политическую раздробленность, за ее неспособность противостоять завоевателям, за упадок «доблести» в народе. При этом речь идет не только о корыстной, недальновидной политике папского государства, которую Макиавелли критикует во многих местах своих главных трактатов; он переносит эту критику на саму суть католицизма, противопоставляя его не только языческим религиям древних народов, но и первохристианству, учению самого Иисуса Христа [Евлампиев 2002: 32].

     Макиавелли  признает установление религиозных  верований важнейшей составляющей правильного развития нации, но при  этом религия понимается им как вторичный  фактор и вторичная ценность по отношению  к ценностям национального развития. Религия — это удобное орудие для управления народом; судя по высказываниям Макиавелли, он не очень высоко оценивал собственное содержание истин, провозглашаемых в религии. Точно так же он предлагает относиться к религии и государям: «...главам республики или царства надобно сохранять основы поддерживающей их религии. Поступая так, им будет легко сохранить государство свое религиозным, а следователь но, добрым и единым. Им надлежит поощрять и умножать все, что возникает на благо религии, даже если сами они считают явления эти обманом и ложью» [Жизнь 1993: 344].

     Естественно, что при таком понимании значения религии в обществе Макиавелли не признает никакой единой и универсальной  религии, которую должны рано или  поздно принять все народы. Народы слишком различны по своим древнейшим традициям, интересам и устремлениям, и это должно проявляться в религиозной сфере; разные народы могут и должны создавать и исповедовать разные религии, так чтобы они наилучшим образом отвечали условиям их существования. Языческие религии и раннее христианство признаются Макиавелли в равной степени способными служить плодотворному развитию наций. «Если бы государи христианской республики сохраняли религию в соответствии с предписаниями, установленными ее основателем, то христианские государства и республики были бы гораздо целостнее и намного счастливее, чем они оказались в наше время» [Жизнь 1993: 344].

     Но  и наоборот, «неправильная», извращенная  религия, по мнению Макиавелли, является существенным негативным фактором, препятствующим нормальному развитию нации. Такой религией он признает прежде всего ту форму христианства, носителем которой стала католическая Церковь. «Невозможно представить большего свидетельства упадка религии, нежели указание на то, что народ, находящийся ближе всех к римской Церкви, являющейся главой нашей религии, наименее религиозен. Тот, кто рассмотрит основы нашей религии и посмотрит, насколько отличны ее нынешние обычаи от стародавних, первоначальных, придет к выводу, что она, несомненно, близка либо к своей гибели, либо к мучительным испытаниям» [Жизнь 1993: 344].

     Обосновывая этот резкий вывод, Макиавелли указывает  на разложение и моральную деградацию папской курии, давно не способной  служить примером и оплотом благочестия, во имя своих корыстных и материальных интересов ведущей Италию к гибели. Однако главным в его критике оказывается вовсе не это. О разложении и деградации высшей иерархии католической Церкви писали многие гуманисты, достаточно вспомнить в этой связи некоторые новеллы «Декамерона»; недаром еще при жизни Макиавелли, в 1517г., Мартин Лютер выступил со своими виттенбергскими тезисами и породил реформационное движение, которое стало для Церкви — прямо по пророческому высказыванию Макиавелли — «мучительным испытанием».

     Макиавелли  идет гораздо дальше своих современников, он отвергает само мировоззрение Церкви на основании того, что она сознательно воспитывает в верующих не силу, а слабость, требует пренебрежения славой, мирскими благами, всеми земными ценностями. «Размышляя над тем, — пишет он, — почему могло получиться так, что в те стародавние времена народ больше любил свободу, чем теперь, я прихожу к выводу, что произошло это по той же самой причине, из-за которой люди сейчас менее сильны, а причина этого кроется, как мне кажется, в отличии нашего воспитания от воспитания древних и в основе ее лежит отличие нашей религии от религии античной. Наша религия, открывая истину и указуя нам истинный путь, заставляет нас мало ценить мирскую славу. Язычники же ставили ее весьма высоко, видя именно в ней высшее благо. Поэтому в своих действиях они оказывались более жестокими... кроме того, античная религия причисляла к лику блаженных только людей, преисполненных мирской славы — полководцев и правителей республик, наша же религия прославляет людей скорее смиренных и созерцательных, нежели деятельных. Она почитает высшее благо в смирении, в самоуничижении и в презрении к делам человеческим; тогда как религия античная почитала высшее благо в величии духа, в силе тела и во всем том, что делает людей чрезвычайно сильными. А если наша религия и требует от нас силы, то лишь для того, чтобы мы были в состоянии терпеть, а не для того, чтобы мы совершали мужественные деяния. Такой образ жизни сделал, по-моему, мир слабым и отдал его во власть негодяям: они могут безбоязненно распоряжаться в нем как угодно, видя, что все люди, желая попасть в рай, больше помышляют о том, как стерпеть побои, нежели о том, как бы за них расплатиться. И если теперь кажется, что весь мир обабился, а небо разоружилось, то причина этому, несомненно, подлая трусость тех, кто истолковывал нашу религию, имея в виду праздность, а не доблесть. Если бы они приняли во внимание то, что религия наша допускает прославление и защиту отечества, то увидели бы, что она требует от нас, чтобы мы любили и почитали родину и готовили себя к тому, чтобы быть способными встать на ее защиту» [Жизнь 1993: 381-382].

     Как мы видим, в этом фрагменте Макиавелли еще раз резко противопоставляет  исходную форму христианской религии, вполне отвечавшую задачам национального развития, ее позднейшей «интерпретации» в рамках католической Церкви, которая превратила христианство в религию слабости и презрения к жизни. Вновь здесь невозможно обойти вниманием явное сходство рассуждений Макиавелли с отношением к христианству и его роли в истории европейских народов, высказанным четыре столетия спустя Ф. Ницше.  
 

Заключение

     В завершении исследования соотношения политических и философских взглядов Макиавелли, нужно еще раз подчеркнуть, что их невозможно исчерпать такими прямолинейными характеристиками (очень часто применяемыми по отношению к нему его критиками), как «аморализм», «политический волюнтаризм », « атеизм », « эгоизм» и т. п. Философия Макиавелли гораздо сложнее, чем может показаться с первого взгляда, и этим в значительной мере объясняется популярность его имени в последующей европейской истории, а не только эпатирующими крайностями его представлений о задачах и образе действий «государя». Макиавелли дал первый, достаточно лаконичный, но все-таки четкий набросок философской теории общества, не основывающейся на идее божественного вмешательства, предполагающей, что все причины общественного развития коренятся внутри самого общества: в устремлениях народа или больших социальных групп, в волевых актах отдельной («доблестной») личности, в прихотливых закономерностях окружающей человека реальности («фортуны»). Именно на этом пути позже были созданы оригинальные социально-политические востоящие концепции божественного, характера государственной власти, — от сии теории «общественного договора» Ж.-Ж. Руссо, И. Кант) до грандиозных атеистических «эсхатологии» К. Маркса и А. Кожева. Недаром даже Гегель, который в определенной степени возродил идею сверхъестественной сущности государства, высоко оценивал Макиавелли именно за трезвое изображение общественной жизни в его эпоху [Гегель 1993: 413].

Библиографический список использованной литературы

     1 Алексеев А. С. 2002 Макиавелли как  политический мыслитель. Макиавелли Н.: Pro et Contra СПб.: Изд-во РХГИ.

     2 Барг М. А, Авдеева К. Д. 1998 От Макиавелли до Юма. Становление историзма. М.

     3 Брагина Л. М. 1977. Итальянский гуманизм. Этические учения XIV-XV вв. М.: Наука