Концепция отчуждения личности и общества в философии Альбера Камю

    2.4. Рассказ ведется от первого лица, и в то же время он парадоксально безразличен. Разговорную заурядность и оголенную прямоту этого вызывающе бедного по словарю, подчеркнуто однообразного по строю, с виду бесхитростного нанизывания простейших фраз один из истолкователей «Постороннего» метко обозначенный как «нулевой градус письма». Повествования тут дробится на бесчисленное множество предложений, синтаксически предельно упрощенных, едва соотнесенных друг с другом замкнутых в себя и самодостаточных, - своего рода языковых «островов» . (Сартр) (1, 390)

    2.5. «Посторонний» Камю служит примером для всех, кто склонен судить о произведении, о писателя исходя из рассказывания, стиля, из формы, если она усложнена, «разорвана», значит это модернист, а если проста, если присуща ей некая цельность-реалист. К тому же если все так просто таким прозрачным языком написано.

    Какова  же основная идея повести? Безмятежно-равнодушный, инертный Мерсо - это человек, которого не вывело из сонного равновесия даже совершенное им убийство, однажды все-таки впал в неистовство. Случилось это именно в ключевой сцене романа, когда тюремный священник попытался вернуть героя в лоно церкви, приобщить к вере, будто все вертится по воле божьей. И Мерсо вытолкал священника за двери своей камеры. Но почему этот пароксизм ярости вызвал у него именно священник, а не жестокий, загонявший его в тупик следовать, не скучающий судья, вынесший ему смертный приговор, не бесцеремонная, пялившаяся на него, как на одинокое животное, публика? Да потому, что все они лишь утверждали Мерсо в его представлении о сущности жизни и только священник, призывал уповать на божественное милосердие, довериться божественному промыслу, развернул перед ними картину бытия гармонического, закономерного, предопределенного. И картина эта угрожала поколебать представление о мире - царстве абсурда, мире - первозданном хаосе.

    Взгляд  на жизнь как на нечто бессмысленное - модернистический взгляд. Поэтому «Посторонний» - произведение для модернизма классическое. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ГЛАВА II

Непосредственный  анализ произведения 

    3.1. Примечательно, что развитие действия в романе почти не наблюдается. Жизнь Мерсо – скромного обывателя из пыльного предместья Алжира – мало, чем выделяется из сотни ей подобных, так как это жизнь будничная, невзрачная, скучноватая. И выстрел явился толчком в этом полудремном прозябании, это было своеобразной вспышкой, которая перенесла Мерсо в другую плоскость, пространство, в другое измерение, разрушившим его бессмысленное растительное существование.

    3.2. Следует отметить главную особенность Мерсо - это полное отсутствие лицемерия, нежелание лгать и притворяться, даже если это идет в противовес его собственной выгоде. Данная черта проявляется прежде всего тогда, когда он получает телеграмму о смерти матери в богадельне. Формальный текст телеграммы из приюта вызывает у него недоумение, он не совсем понимает и принимает, то, что его мать умерла. Для Мерсо мать умерла намного раньше, а именно: когда он поместил ее в богадельню, представив заботу о ней служащим заведения. Поэтому горестное событие и отрешенность, безразличие, с которым оно воспринимается главным героем усиливает чувство абсурда.

    3.3. В приюте для престарелых Мерсо снова не понимает необходимость следовать положенному принципу и создать хотя бы видимость, иллюзию сострадания. Мерсо смутно чувствует, что его осуждают за то, что он поместил свою мать в богадельню. Он пытался оправдать себя в глазах директора, но он его опередил: «Вы не могли взять ее на иждивение. Ей нужна была сиделка, а вы получаете скромное жалованье. И в конце концов ей жилось здесь лучше». (1, 142). Однако в приюте для престарелых поступают не сообразно с желаниями, просьбами, привычками стариков – только лишь со старым распорядком и правилами. Шаг в сторону был неприемлим, исключения были только в редких случаях, да и то с предварительными отговорками. Как это произошло в случае с Пересом, когда ему позволили участвовать в похоронной процессии, так как в приюте он считался женихом умершей.

    Для Мерсо голоса стариков, зашедших в приютский морг звучат «приглушенной трескотней попугаев», у сиделок вместо лица - «белая марлевая повязка», на старческих лицах вместо глаз среди густой сетки морщин - «лишь тусклый свет». Перес падает в обморок, как «сломавшийся палец» Участники похоронной процессии похожи на механических кукол, стремительно сменяющих друг друга в нелепой игре.

    Механическое  соседствует в  «Постороннем»  с комическим, что еще более подчеркивает отчуждение героя от окружающего: распорядитель процессии - «маленький человек в белом одеянии», Перес - «старичок актерской внешности», нос Переса - «в черных точках», у него «огромные дряблые и оттопыренные уши, к тому же багрового цвета». Перес суетится, срезает углы, чтобы поспеть за сопровождающими гроб. Его трагикомический вид контрастирует с преисполненной достоинства внешностью директора приюта, столь же нелепого в своей нечеловеческой «официальности». Он не делает не единого лишнего жеста, даже не вытирает пот со лба и с лица». (4, 172)

    3.4. Но Мерсо как непричастен, отрешен от происходящего на его глазах действа, обряда похорон. Ему чужда эта ритуальность, он просто исполняет обязанность, всем своим видом показывая, что он делает именно это, не пытаясь даже скрыть свой отрешенный, безразличный взгляд. Но отрешенность Мерсо носит избирательный характер. Если сознание героя не воспринимает социальный ритуалы, то оно очень живо по отношению к миру природы. Герой воспринимает окружающее глазами поэта, он тонко чувствует  краски, запахи природы, слышит едва уловимые звуки. Игрой света, картиной пейзажа, отдельной деталью вещного мира Камю передает состояние героя. Здесь Мерсо - самозабвенный поклонник стихий - земли, моря, солнца. Пейзаж также таинственным образом связывает сына с матерью. Мерсо понимает привязанность матери к местам, где она любила гулять. (2, 356)

    Именно  благодаря природе возобновляется связь между людьми - обитателями  приюта, - которая непостижимо рвется в быту.

    3.5. Во второй части повести происходит перестановка жизненных сил героя и перелицовка его заурядной, обыденной жизни в житие злодея и преступника. Его называют нравственным уродом, так как он пренебрег сыновним долгом и отдал мать в богадельню. Вечер следующего дня, проведенным с женщиной, в кино, в зале суда истолковывают как святотатство; то что он был на короткой ноге с соседом, у которого было не слишком чистое прошлое, свидетельствует о том, что Мерсо был причастен к уголовному дну. В зале  заседаний подсудимых может отделаться от ощущения, что судят кого-то другого, кто отдаленно смахивает на знакомое ему лицо, но никак не на его самого. И Мерсо отправляют на эшафот, в сущности, не за совершенное им убийство, а за то, что пренебрег лицемерим, из которого соткан «долг». (4, 360)

    3.5.1. Создается впечатление, что суд над Мерсо происходит не за физическое преступление - убийство араба, а за нравственное преступление над которым не властен земной суд, суд человека. В этом человек - сам себе судья, только сам Мерсо должен был ощутить меру ответственности за содеянное. А вопрос о том, любил ли Мерсо свою мать не должен был открыто обсуждаться, дебатироваться в зале суда, а тем более самым веским доводом для вынесения смертного приговора. Но для Мерсо не существует абстрактного чувства любви, он предельно «заземлен» и живет ощущением настоящего, быстротекущего времени. Доминирующим влиянием на натуру Мерсо являются его физические потребности, именно они определяют его чувство.

    Следовательно, слово «любить» для «Постороннего»  не имеет никакого смысла, так как  принадлежит к словарю формальной этики, он знает о любви лишь то, что это смесь желания, нежности и понимания, соединения его с кем-нибудь». (4, 180)

    3.5.2. «Постороннему» не чужд разве что вкус к телесным «растительным» радостям, потребностям, желаниям. Ему безразлично почти все, что выходит за пределы здоровой потребности в сне, еде, близости с женщиной. Это подтверждается тем, что на следующий день после похорон он отправился купаться в порт и встретил там машинистку Мари. И они спокойно плавают и развлекаются и, в частности Мерсо, не испытывает никаких угрызений совести, которые должны были естественно возникнуть у него по поводу смерти матери. Его индифферентное отношение к этому переломному в жизни каждого человека момента и составляет постепенно нагнетающееся чувство абсурда на первый взгляд реального произведения.

    3.5.3. Итак, бездумно, не зная цели, отрешенный Мерсо бредет по жизни, глядя на нее, как человек абсурда.

    В преступлении Мерсо решающими являлись силы природы, которым Мерсо так поклонялся. Это «нестерпимое», палящее солнце, которое делало пейзаж бесчеловечным, гнетущим. Символ мира и покоя - небо становится враждебным человеку, являет собой соучастника, пособника в преступлении.

    Пейзаж  здесь, то есть на арене преступления, и раскаленная равнина, и замкнутое пространство, где Мерсо отдан во власть жестоких лучей солнца и откуда нет выхода, поэтому главный герой чувствует себя в западне, пытаясь прорваться сквозь эту пелену и безысходность. Враждебная стихия испепеляет тело и дух Мерсо, создает атмосферу рокового насилия, затягивает жертву в свою бездну, откуда нет пути назад. В аллегорическом смысле солнце стает палачом Мерсо, насилует его волю. Мерсо чувствует себя на краю безумия (данный момент является характерной чертой человека в произведениях модернистов). Чтобы вырваться из круга насилия и зля нужен взрыв, и он происходит. И взрыв этот - убийство араба.

    Сцена убийства араба является поворотным моментом в композиции «Постороннего». Эта глава делит роман на две  равные части, обращенные одна к другой. В первой части - рассказ Мерсо о его жизни до встречи с арабами на пляже, во второй - повествование Мерсо о своем пребывании в тюрьме, о следствии и суде над ним.

    «Смысл  книги,  писал Камю, - состоит исключительно  в параллелизме двух частей». Вторая часть - это зеркало, но такое, которое искажает до неузнаваемости правду Мерсо. Между двумя частями «Постороннего» - разрыв, вызывающий у читателей чувство абсурда, диспропорция между тем, как Мерсо видит жизнь и как ее видит судьи, становиться ведущей ассиметрией в художественной системе «Постороннего». (1, 332)

    3.5.4. В зале суда следователь яростно навязывает Мерсо христианское покаяние и смирение. Он не может допустить мысли, что Мерсо не верит в Бога, в христианскую мораль, единственной моралью для него действенной и справедливой является рацио и окружающие его явления и процессы. Он не верит в то, что нельзя проверить, увидеть, ощутить. Поэтому в зале суда Мерсо предстоит в личине Антихриста. И вот звучит приговор: «председатель суда объявил в довольно странной форме, что именем французского народа мне на городской площади будет отрублена голова». (1, 359)

    В ожидании казни Мерсо отказывается от встречи с тюремным священником: духовник - в стане его противников. Отсутствие надежд на спасение вызывает неодолимый ужас, страх смерти неотступно преследует Мерсо в тюремной камере: он думает о гильотине, об обыденном характере экзекуции. Всю ночь, не смыкая глаз, узник ждет рассвета, который может быть для него последним. Мерсо бесконечно одинок и бесконечно свободен, как человек, у которого нет завтрашнего дня.

    Загробные надежды и утешения не поняты и не приемлемы для Мерсо. Он далеко от отчаяния и верен земле, за пределами которой ничего не существует. Тягостная беседа со священником заканчивается внезапным взрывом гнева Мерсо. В жизни царствует бессмысленность, никто не в чем не виноват, или же все виноваты во всем.

    Лихорадочная  речь Мерсо, единственная на всем протяжении романа, где он раскрывает душу, как будто очистила героя от боли, изгнав всякую надежду. Мерсо чувствовал отрешенность от мира людей и свое родство с бездуховным и как раз, поэтому прекрасным миром природы. Для Мерсо уже нет будущего, есть лишь сиюминутное настоящее.

    Круг  горечи в финале романа замкнулся. Затравленный всесильной механикой лжи «Посторонний» остался со своей правдой. Камю, видимо, хотел, чтобы каждый поверил, что Мерсо не виновен, хотя он и убил незнакомого человека, и если общество послало его на гильотину, значит, совершило оно преступление еще более страшное. Жизнь в обществе организована не праведно и бесчеловечно. И Камю-художник немало делает, чтобы внушить доверие к негативной правде своего героя. (4, 200)

    3.5.5. Существующий косный миропорядок подталкивает Мерсо к желанию уйти из жизни, так как он не видит выхода из сложившегося порядка вещей. Поэтому последним словом романа все-таки остается «ненависть».

    В судьбе Мерсо ощущается абсурд: молодой  и влюбленный в «яства земные», герой не мог найти ничего, кроме бессмысленной работы в какой-то конторе; лишенный средств, сын вынужден поместить свою мать в богадельню; после похорон он должен скрывать радость близости с Мари; судят его не за то, что он убил (об убитом арабе по существу речи нет), а зато, что он не плакал на похоронах своей матери; на пороге смерти ему навязывают обращение к богу, в которого он верует.