Философия Аристотеля

     Так что же такое бытие? Парменид и  элеаты понимали бытие как единое в его однозначности и унитарности. Платон пошел значительно дальше, введя понятия "небытия" как отличного, что позволяло оправдать множественность интеллигибельного. Однако Платону не хватало мужества ввести в сферу бытия чувственный мир, он назвал его промежуточным (metaxy) между бытием и небытием, Аристотель реформирует и преодолевает онтологию элеатов. Бытие имеет не одно, но много смыслов. Все, что не есть чистое ничто, по праву входит в сферу бытия, как чувственное, так и умопостигаемое. Но множественность и разнообразность смыслов бытия не ведут к чистой омонимии, одноименности, ибо каждый из них имеет общую связку, т.е. структурно соотнесен с субстанцией. Ведь бытие есть либо субстанция, либо ее аффект, либо активность субстанции, в любом случае, нечто имеющее отношение к субстанции.

Более того, Аристотель ищет некую схему, которая собрала  бы все возможные смыслы бытия, группируя  их по четырем позициям: 1) бытие как  категории (или бытие в себе), 2) бытие как акт и потенция, 3) бытие как акциденция, 4) бытие  как истина (небытие как ложь).

1) Категории  представляют главную группу  значений бытия, или, как говорит  Аристотель, высшие роды бытия.  Их десять: 1. Субстанция, или сущность. 2. Качество. 3. Количество. 4. Отношение. 5. Действие. 6. Страдание. 7. Место. 8. Время. 9. Иметь. 10. Покоиться.

Возьмем последние  две в скобки, ибо Аристотель редко  их упоминает (возможно, они были введены ради пифагорейской декады). Очевидно, что автономное существование имеет лишь первая из них, остальные, без сомнения, основаны на ней, отсылают к ней.

2)  Вторая  группа значений бытия — потенции  и акта — весьма существенна.  Они и в самом деле изначальны, ибо их нельзя определить через другое, но только взаимообразно, через связь их между собой. К примеру, есть громадная разница между слепым и тем, кто будучи зрячим, закрыл глаза. Первый фатально незряч, второй имеет эту способность, но в потенции, и лишь закрыв глаза, актуально. Зерно, росток рассады—это урожай в потенции. Мы увидим позже, насколько существенную роль играет в аристотелевской системе это разделение, посредством его разрешаются любые апории в разных плоскостях.

3)  Бытие акциденций  — это бытие случайное и  непредвиденное, т.е. тип бытия,  который не связан с другим  бытием существенным образом  (чистая случайность, к примеру,  что я сижу, или что я бледный): этот тип бытия является таковым "не всегда и не по преимуществу", но иногда, по случаю.

4)  Бытие как  истина — это тип бытия,  который принадлежит собственно  человеческому интеллекту, рассматривающему  вещи как соответствующие реальности, либо как не соответствующие ей. Небытие как ложь имеет место тогда, когда разум соединяет с реальностью несоединимое, а разъединяет то, что не подлежит разобщению.

     Этот  последний тип бытия изучает  логика. По поводу третьего типа бытия  не существует науки, ибо лишь необходимое, а не случайное, может быть его предметом. Первые две группы значений образуют предмет метафизики, в особенности, проблему субстанции: что такое бытие? — какова субстанция? — вот вечный вопрос метафизики.

2.4. Проблематика субстанции

     Аристотель  полагает, что теория субстанции включает в себя две главные проблемы: 1) Какие субстанции существуют? Только ли чувственно воспринимаемые субстанции, как утверждают некоторые из философов, или же сверхчувственные, как утверждают другие? 2) Что такое субстанция вообще? Методологически удобнее начать со второго вопроса, двигаясь от того, что нам, людям, более очевидно, к тому, что менее очевидно.

Субстанция вообще, полагали натуралисты, состоит из материальных элементов (первоначально). Платоники видели ее в форме. Здравый смысл, как кажется, ищет субстанцию в индивиде и в чем-то конкретном, сделанным из формы и материи одновременно. Кто же прав? По Аристотелю, правы все и никто в том смысле, что каждый из ответов, взятый отдельно, однобок и частичен, напротив, вместе они, будучи согласованы, дают истину.

1)  Материя  (hyle — гиле, от греч. — лес как строительный материал) есть начало, без сомнения, образующее реальность чувственно воспринимаемую, в этом смысле, она — "субстрат формы" ( дерево — субстрат формы дома, глина — субстрат чаши). Теряя материю, мы теряем весь чувственный мир. Но материя сама по себе — это недетерминированная потенциальность. Стать чем-то определенным и актуализироваться она может, лишь приняв форму.

2)  Форма же, напротив, поскольку она определяет, актуализирует, реализует материю, образует "естьность" всякой вещи, т.е. то, что есть ее сущность, а потому — это субстанция в полном смысле слова (которую на латинский переводили так: quod quid est, quod quid erat esse); греч. eidos — форма. Однако это не Платонова форма Гиперура-нии, но внутренне присущая самой вещи форма (форма-в-материи).

3)  Эта композиция  материи и формы, которую Аристотель  называет "synolos",. И есть субстанциональность, объединяющая начало материальное и начало формальное.

В "Категориях" мы читаем, что "первая субстанция" — это "synolos", индивид, форма же — "субстанция вторая". Однако в "Метафизике" иначе: "я называю формой суть бытия всякой вещи и ее первую сущность первой субстанцией". Однако это лишь видимое противоречие.

     С точки зрения эмпирической, мы констатируем как факт, что отдельный, конкретный индивид выступает как субстанция по преимуществу. Но не так с точки зрения сугубо теоретической: ведь именно форма — начало, причина и основание бытия, благодаря которому индивид обусловлен и обустроен.

Итак, мы можем  сказать, что бытие в наиболее точном значении

— это субстанция. Субстанция в несобственном смысле есть материя, во втором смысле — это  отдельное, а в третьем смысле — собственном

— это форма  по преимуществу. Бытие, следовательно, это материя; ступенью выше — отдельное, индивид; а еще выше — форма, которая обнимает материю и фондирует, дает основание отдельному, т.е. индивиду.

2.5.    Субстанция, акт, потенция

     Материя — это "потенция", "потенциальность", в значении способности принять форму: (бронза — потенция статуи). Форма же, напротив, выступает как "акт", или "актуализация" этой способности. Соединение материи и формы есть акт- если мы рассмотрим его со стороны формы, это будет "энтелехия" , со стороны же его материальности — будет смешение потенции и акта. Все вещи материальные, стало быть, более или менее потенциальны. Все же нематериальное суть чистые формы, чистые акты, лишенные потенциальности.

Актуальность  Аристотель называет "энтелехией", что означает реализацию, совершенность. Душа, поскольку она есть сущность, или форма тела, это акт, или "энтелехия" тела. Бог — это чистая "энтелехия'Чтак -жет-как-и другие движущие интеллигибельные силы небесных сфер).

Акт, по Аристотелю, обладает абсолютным приоритетом и превосходством над потенцией. Последняя, напротив, мыслима лишь как направленная к акту. Форма (акт) — условие, правило, конец и цель потенциальности, акт — это форма бытия субстанции вечной и не сотворенной.

2.6.   Сверхчувственная субстанция

     Здание  аристотелевской метафизики завершает  понятие сверхчувственной субстанции. Субстанции суть первая реальность, все прочие модусы реальности зависят от них. Как субстанции время и движение неразрушимы. Время не сотворено и не прейдет. Ясно, что протекание во времени предполагает наличие моментов "сначала" и "потом", но время как условие этих моментов вечно. С другой стороны, время — это детерминация движения, следовательно, вечность первого постулирует вечность также и второго.

     Однако, вопрошает Стагирит, благодаря какому условию существует вечное время и вечное движение? — и отвечает: благодаря нали-чествованию Первоначала (обоснование чего мы находим в "Физике"). И это Первоначало должно быть 1) вечным и 2) неподвижным: ибо лишь недвижное может быть "абсолютной причиной" подвижного. Все, что подвижно, движется чем-то иным (к примеру, камешек летит от удара трости, трость приведена в движение рукой, рука — человеком). Значит, для объяснения любого движения мы должны прийти к началу, которое по отношению ко всему, что движется, само по себе абсолютно неподвижно, и только поэтому дает движение всему универсуму. В противном случае, мы имеем движение в бесконечности, что немыслимо.

3) Первоначало  должно быть напрочь лишенным потенциальности, т.е. быть чистым актом. Ибо, что имеет потенцию, может и не быть в акте, поэтому вечное движение небес предполагает как условие чистый акт.

А это все  есть "Неподвижный двигатель", т.е. сверхчувственная субстанция, которую  мы и искали.

Каким же образом Перводвигатель приводит все в движение, сам оставаясь недвижимым? Аристотель иллюстрирует это на примере т.н. "объектов желания и понимания". Объектом наших желаний бывает нечто красивое и доброе, что привлекает и притягивает наши желания сами по себе без какого-либо усилия и движения. Вечный Двигатель выступает не как действующая причина, (по типу той, что ведет скульптора, работающего с мрамором, отца, рождающего сына), но как "Causa finalis", т.е. целевая причина: ведь Бог притягивает, двигая к совершенству.

Мир не имеет  начала, момента, когда был хаос (или  не-космос), не существовало. Б противном  случае это противоречило бы положению  о превосходстве акта над потенцией: ведь тогда сначала должен был  быть хаос, т.е. потенция, а уж затем  мир, т.е. акт. Однако, по Аристотелю, это абсурдно: ведь если бог вечен, то он извечно притягивал и обустраивал универсум как объект своей любви. А значит, мир всегда был таким, каков он есть.

2.7. Проблемы, связанные  со сверхчувственной субстанцией

1) Первоначало, от которого "зависят небо и природа" — это Жизнь. Но какая жизнь? — Та, что возможна для нас лишь на короткое время, — исключительная в своем совершенстве. Это — Жизнь чистой мысли, созерцательной активности. "То, что для нас невозможно, для него, Бога, не невозможно, так как акт его жизни — это наслаждение. Как и для нас ощущения и познания на высшей ступени пробуждают усладу, надежды и воспоминания именно потому, что актуальны, но если в этом счастливом состоянии мы пребываем иногда, Бог остается в нем вечно... И Он есть также жизнь, поскольку активность понимающего разума и есть жизнь, а Он — сама активность. Так мы можем сказать, что Бог — вечно живущий и лучший из лучших".

О чем думает Бог? О лучшем и замечательном. Но лучшее — это Бог. Следовательно, он думает о самом себе. Его созерцательная активность — это "мышление о мышлении". Понимание и понимаемое в нем соединяются. Интеллект есть то, что в состоянии собрать понимаемое в субстанцию, это акт обладания мыслимым.

Бог, следовательно, вечен, недвижим, он — чистый акт, лишенный потенциальности и материи, духовная жизнь и мышление о мышлении. Будучи таковым, он не имеет величины, частей: он неделим, бесстрастен и неизменен.

2)  Эта субстанция  одна или же есть другие? Аристотель  полагал, что одного Вечного Двигателя недостаточно, чтобы объяснить движение сфер, из которых состоит небо. Между сферой с неподвижно закрепленными на ней звездами и землей расположены еще 55 сфер, имеющих разный момент движения и движущиеся звезды. Все эти сферы приводятся в движение интеллигибельными силами, аналогичными Вечному Двигателю, но расположенными ниже него, иерархически организованными в межзвездном пространстве.

     Так что же это, форма политеизма?

     Для Аристотеля, как для Платона и, вообще, всякого грека, божественное означает широкую сферу, в которую под разными именами входят различные виды реальности. Божественное — это Вечный двигатель, сверхчувственные субстанции, двигающие небесами, человеческие души, т.е. божественно все, что вечно и неразрушимо.

     Впрочем, нельзя отрицать попытку Аристотеля унифицировать здание своей метафизики. В 12-й книге "Метафизики" мы находим торжественную тираду о том, что вещи не хотят быть управляемыми многими началами, подкрепленную стихом Гомера: "правление многих худо, лишь один пусть отдает команды".

     У Аристотеля монотеизм более желаемый, чем эффективно действующий, ибо он хотел выделить в чистом виде Вечный Двигатель и положил на нижних этажах все прочее, в результате чего он надеялся получить единство мира. С другой стороны, это требование нарушается тем, что 55 субстанций-двигателей равным образом вечны, нематериальны и не зависят от Вечного Двигателя бытийно. Бог Аристотеля не есть создатель этих 55 разумных сфер: вот здесь возникают все трудности. Стагирит оставляет неясными отношения между Богом и этими субстанциями и сферами. Средневековье трансформирует эти субстанции в "ангельские разумные силы", но эта трансформация станет возможной лишь благодаря понятию творения.

     3) Каковы отношения субстанций  с чувственным миром? Бог мыслит самого себя, но не реальный мир, не отдельно взятого человека, не вещи изменчивые и несовершенные. Такое ограничение в понимании Бога проистекает из того, что Аристотеля заботит не Бог, сотворивший мир, но, скорее, мир, предназначенный для Бога, мир, воспылавший жаждой совершенства.