Соучастие в преступлении

Глава 2. Квалификационные признаки уголовной ответственности за соучастие

2.1 Ответственность соучастников по общим квалификационным признакам

Самостоятельную и малоизученную проблему правоприменительной практики при реализации положений института соучастия образует конкуренция норм Общей и Особенной частей77.

Как справедливо указывает Л.В. Иногамова-Хегай, данный вид конкуренции имеет место при сочетании норм о неоконченном преступлении и норм о соучастии78. "Нормы о приготовительных действиях, описанные в ст. 208, 209, 210 УК, представляют собой частные случаи нормы о приготовлении, указанном в ч.1 ст.30 УК, т.е. являются специальными по отношению к общей", - пишет автор. И далее: "Действия, реально образующие покушение в случаях, предусмотренных Особенной частью уголовного закона, представляют собой оконченные самостоятельные преступления с усеченным составом. Нормы об этих преступлениях, конкретизирующие норму о покушении, предусмотренную как в общей ч.3 ст.30 УК, являются специальными. При квалификации указывается только норма Особенной части УК"79.

Следует также согласиться с суждением автора относительно разрешения конкуренции норм о соучастии: "Конкуренция норм о соучастии возникает, когда в преступлении описаны признаки, в общем виде указанные в ст.33 либо ст.35 УК. Конкуренция действий исполнителя/соисполнителя, указанных в ч.2 ст.33 и статьях Особенной части УК, решена в самом уголовном законе. Коллизионное правило ч.2 ст.34 УК РФ устанавливает, что соисполнители отвечают по статье Особенной части без ссылки на ст.33 УК. В статье Особенной части УК, подробно описывающей конкретные действия исполнителя/соисполнителя, закрепляется норма специальная, а в ч.2 ст.33 Общей части УК, в обобщенном виде указывающей на любые действия исполнителя, предусматривается норма общая"80. [35,c.55]

Из данного правила, мы и будем исходить, раскрывая некоторые проблематичные положения общих, исходящих из самого института соучастия, и специальных, применительно к отражению соучастия в Особенной части УК, квалификационных признаков соучастия.

Первая проблема. Традиционное деление пособничества на физическое и интеллектуальное позволило некоторым ученым отождествить квалификацию последнего с квалификацией подстрекательства и организаторской деятельности81. Представляется, подобный подход не совсем точен.

Пособник от подстрекателя, поскольку он лишь оказывает помощь другому соучастнику, уже имеющему место быть, тогда как подстрекатель создает соучастника, превращает законопослушного гражданина в преступника.

Попытка приравнять интеллектуального пособника и подстрекателя путем определения первого как лица, укрепляющего решимость другого соучастника, тем самым максимально приблизив его к подстрекателю, на наш взгляд, является необоснованной. Любой пособник (и физический, и интеллектуальный) укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления в силу самого наличия соучастия. Поэтому с таким же успехом можно смешать квалификацию подстрекательства и с квалификацией физического пособничества. Однако это не так.

Пособник отличается от подстрекательства единственным: с кем они имеют дело - либо с готовым преступником (пособник), либо готовят преступника (подстрекатель). Отсюда квалификация действий интеллектуального пособника ничем не отличается от квалификации действий физического пособника и заключается в ликвидации результатов своего поведения до использования их другими соучастниками.

Гораздо сложнее обстоит дело с квалификацией действий подстрекателя и организатора в изложенной ситуации. Поскольку подстрекатель - это лицо, склонившее другого человека к совершению преступления, то следует признать, что он выполняет две асоциальные функции в одной: превращает прежде законопослушного человека в преступника и его руками совершает то или иное преступление, причиняя вред общественным отношениям. Полный добровольный отказ подстрекателя должен заключать в себе ликвидацию и того и другого результатов в совокупности. Поэтому добровольным отказом следует признавать только те действия подстрекателя, в результате которых исполнитель (в случае подстрекательства исполнителя) откажется от начала совершения преступления или хотя бы от продолжения преступной деятельности и ее завершения. Законодатель же расширяет пределы добровольного отказа подстрекателя и признает иные меры (например, сообщение органам власти о готовящемся преступлении), что, на наш взгляд, не оправданно. При таком варианте развития события государство получает одну несомненную выгоду - отсутствует причинение вреда общественным отношениям. [3,c. 5]

Добровольным надо признавать лишь полный отказ подстрекателя, ликвидацию им обоих результатов своей деятельности. Предупреждение только причинения вреда следует признавать лишь частичным добровольным отказом с соответствующими правовыми последствиями его - влиянием на назначенное наказание.

Таким образом, при полном добровольном отказе действия подстрекателя квалифицируют в соответствии с характером тех действий, которые он совершил до добровольного отказа, с применением ст.31 УК; при частичном добровольном отказе (например, подстрекал двух исполнителей, одного смог отговорить от совершения преступления, а другого не смог или не смог отговорить исполнителя, однако сообщением в органы власти предотвратил причинение вреда) его действия следует квалифицировать по соответствующей статье УК без применения ст.31 УК.

С квалификацией действий организатора при добровольном отказе также не все так просто. Почти во всех работах организатор объединен с подстрекателем и квалификация их разрешается совместно, но даже в тех работах, в которых подстрекатель и организатор разъединены, квалификация их действий совпадает82. Подобного быть не должно, поскольку они выполняют абсолютно разные функции: подстрекатель создает преступника и готовит тем самым преступный вред, а организатор выполняет функции объединения, координации и планирования преступления применительно к уже готовым преступникам, рекрутированием преступников он не занимается. Отсюда добровольный отказ организатора должен выглядеть иначе, чем подстрекателя, он не обязан оказывать обратное воздействие на иных соучастников с тем, чтобы они отказались от совершения преступления, поэтому для него достаточно предотвращения преступного вреда тем или иным способом, в том числе и путем сообщения в органы власти. [58,c.66] Иным путем нивелировать свои организаторские функции он, скорее всего, не способен, поскольку они чрезвычайно сложны и чем организованнее преступление, тем сложнее нивелировать организатору функции объединения, координации и планирования. При добровольном отказе организатора его действия следует квалифицировать по соответствующей статье УК со ссылкой на ст.31 УК.

На основании сказанного, на наш взгляд, нужно изменить редакцию ч.4 ст.31 УК: "Добровольный отказ организатора заключается в принятии мер, предупредивших наступление общественно опасного вреда, который он организовывал. Добровольный отказ подстрекателя представляет собой склонение подстрекаемого к отказу от совершения преступления и предотвращение тем самым общественно опасного вреда. Добровольный отказ пособника - это ликвидация им результата своих действий до использования его (результата) иными соучастниками при продолжении преступления".

В случае добровольного отказа исполнителя его действия квалифицируются по статье уголовного закона, охватывающей его поведение до отказа, со ссылкой на ст. 31 УК. Основной проблемой при этом становится квалификация действий иных соучастников, которые не связаны с добровольным отказом. Как выше уже было указано, традиционная позиция по этому поводу заключается в признании их действий приготовлением к преступлению. С таким решением трудно не согласиться.

"Однако, как отмечает Р.Х. Кубов куда девалось соучастие, уже осуществленное (подстрекатель склонил пособника к оказанию помощи исполнителю, пособник изготовил для исполнителя отмычку и передал ее и т.д.) и попытаемся его решить. На наш взгляд: а) соучастие и неоконченное преступление два самостоятельных института уголовного права, при квалификации невозможен подход с применением либо неоконченного преступления, либо соучастия, поскольку эти два института не взаимозаменяемы в силу своей юридической природы; б) соучастие выступает в качестве отягчающего обстоятельства, тогда как неоконченное преступление либо исключает ответственность (ст.31 УК), либо смягчает ее (ст.66 УК)". 83[44,c.27]

Более точна квалификация по совокупности неоконченного преступления и соучастия; конкретном преступлении имеет место и неоконченность его и соучастие в нем (приготовление и пособничество, подстрекательство, организаторская деятельность в преступлении).

Исключение соучастия из квалификации приведет и уже приводит к неоправданному освобождению от уголовной ответственности иных соучастников, которые к добровольному отказу не имеют никакого отношения и тем не менее в силу акцессорности соучастия вслед за исполнителем, добровольно отказавшимся от доведения преступления до конца, освобождаются от уголовной ответственности.

Так, Ф. и Ш. захватили на улице потерпевшего и на машине под управлением Ч. привезли к дому, в подвале которого избивали его, причинив менее тяжкие телесные повреждения, никаких условий его освобождения не выдвигали. "Имея реальную возможность незаконно удерживать потерпевшего, осужденные предоставили ему свободу, т.е. добровольно освободили".Ч. не участвовал в доставке потерпевшего в подвал, в его избиении и освобождении, он только привез его на машине к дому. "Дело в отношении Ч. по ст.17 и ч.2 ст.125 УК РФ как пособника похищения человека, не принимавшего участия в избиении потерпевшего, впоследствии добровольно освобожденного виновными, прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления"84.

Получается, что добровольный отказ распространен на лиц, которые о нем и не помышляли. Думается, что это абсолютно несправедливое и незаконное решение, поскольку Ч. добровольно не отказывался от доведения преступления до конца и как пособник должен быть привлечен к уголовной ответственности, а ст.6 и 60 УК требуют назначать наказание в соответствии с характером и степенью опасности преступления; в действиях Ч. сохранилось приготовление к преступлению, которое не отменяется добровольным отказом других лиц; приготовление имеет место в преступлении тяжком, что согласно ч.2 ст.30 УК не отменяет уголовной ответственности за него. Вполне естественно, действия Ч. должны быть квалифицированы как приготовление к похищению человека и пособничество в похищении человека. Кому-то покажется, что такая двойная квалификация излишня, поскольку одни и те же действия требуют одной квалификации, здесь же речь идет о квалификации действий лица, который увез человека с улицы в определенное место. Сомнения имеют под собой почву, но не совсем. Дело в том, что одни и те же действия мы можем рассматривать под разным углом зрения, например, с позиций их объективных содержания и сущности или субъективного восприятия, с позиций оконченного или неоконченного преступления, с позиций единоличного или в соучастии совершенного преступления и т.д. Все это не мешает определить нам какое-либо деяние как совершенное, например, единичное единоличное усеченное неоконченное преступление. И все эти характеристики будут вполне оправданными и невзаимозаменяемыми. Мало того, когда мы говорим о соучастии, то имеем в виду не только сам характер действий человека, но его встроенность в структуру действий иных лиц с позиций совместности действий; мы не должны забывать о второй стороне совместности - деятельности всех вместе. Именно это мы должны вменить Ч. - его совместную деятельность с Ф. и Ш. до добровольного отказа последних.

Требует ссылки на ст.33 УК и поведение соучастника, действующего с косвенным умыслом, поскольку необходимым признаком преступной группы является наличие только прямого умысла, отсюда, косвенный умысел может составлять лишь элементарное соучастие с соответствующей квалификацией. При возможном признании неосторожного соучастия и оно должно быть отнесено к элементарному соучастию с квалификацией со ссылкой на ст.33 УК РФ.

Вторая проблема. Квалификация действий соучастников всех видов достаточно прозрачна: опасное поведение исполнителя рассматривается по статье Особенной части без ссылки на ст.33 УК (ч.2 ст.34 УК), данный традиционный подход вполне обоснован и оправдан; преступные действия иных соучастников квалифицируются по двум вариантам в зависимости от того, какой формой соучастия они объединены: если имеется элементарное соучастие - со ссылкой на ст.33 УК, при наличии группового преступления - по норме Особенной части без ссылки на ст.33 УК. Но в такое в общем ясное решение постоянно вторгается широкое и узкое понимание исполнителя, а при этом - и иных соучастников, что деформирует судебные решения. [57,c.455]

Так, по делу Т. и П. было вынесено, на наш взгляд, спорное решение. Суть дела заключена в следующем: во время убийства Д. Павловым Т. ударил ее по голове палкой, Павлов ударил по голове бутылкой, которая разбилась, П. сбегал и принес вторую бутылку, которой Павлов ударил по голове Д.; после этого Т. передал Павлову нож, которым Павлов причинил множественные колото-резаные раны, от них Д. скончалась на месте. Действия Т. квалифицированы как соисполнителъство в убийстве. При этом суд указал: "Действия осужденного, выразившиеся в подавлении сопротивления потерпевшей и предоставлении орудия преступления в процессе лишения жизни, обоснованно признаны соисполнительством в убийстве". Действия П. квалифицированы как пособничество в убийстве85. [52,c.16]

Указанное решение непоследовательно. Во-первых, подавление сопротивления не есть убийство, а лишь создание условий для убийства. Во-вторых, нигде в приведенном материале не указано на сопротивление потерпевшей к моменту удара ее Т. палкой, уж скорее потерпевшая перестала сопротивляться после двух ударов по ее голове двумя бутылками, которые предшествовали удару палкой, т.е.П., принеся бутылку, также участвовал в подавлении сопротивления. В-третьих, бутылка не менее смертоносное орудие по сравнению с ножом, когда ее используют, ударяя по голове жертву (Верховному Суду достаточно было посмотреть свою статистику, чтобы в этом убедиться). В-четвертых, отсюда следует, что орудия убийства были предоставлены не только Т., но и П.; однако действия Т. квалифицированы как исполнение, а П. - как пособничество в убийстве. Указанная невразумительная аргументация Верховного Суда не позволяет говорить об истинности и обоснованности приговора. По некоторым уголовным делам Верховный Суд входит в противоречие со своими же решениями. По делу Лаха и Ворошкевича, суть которого заключалась в том, что "для убийства Дмитриева Ворошкевич принес Лаху телефонный провод. Лах этим проводом задушил Дмитриева"86. Очевидно, что Верховный Суд не имеет четкого представления о квалификации действий тех или иных соучастников: по делу Павлова действия Т., подавшего нож для убийства, квалифицированы как исполнение без ссылки на ст.17 УК РФ, тогда как действия Ворошкевича, принесшего провод для удушения жертвы признаны пособничеством и квалифицированы со ссылкой на ст.17 УК РФ. Разумеется, никакой логики в приведенных решениях Верховного Суда не содержится, тогда как одинаковые действия соучастников всегда должны быть одинаково квалифицированы[57,c.112]

На наш взгляд, нужно освободиться от фикции широкого понятия исполнителя и либо признавать групповым преступлением только соисполнительство в чистом виде (чего сделать никогда не удастся), либо однозначно признать, что и иные виды соучастников могут создавать преступную группу, но при определенных правилах; применительно к группе лиц с предварительным сговором этими правилами выступают признаки ее, изложенные в соответствующем разделе работы. Законодатель об особенностях квалификации действий подстрекателей и пособников ничего не говорит.