Законодательство об ипотеке

          В рамках точки зрения о  двустороннем характере договора лизинга, получила широкое распространение мнение, что правовая природа лизинга может быть объяснена с помощью договора в пользу третьего лица.    

       Так, по мнению  А.А. Иванова  следует «трактовать договор  лизинга как двустороннюю (а не  многостороннюю) сделку, неразрывно связанную с договором купли-продажи арендованного имущества»; в отношении же взгляда на договор лизинга как трёхстороннюю сделку он указывает следующее: «При всей простоте данной концепции у нее есть и слабые моменты. Отношения между арендодателем и арендатором, с одной стороны, и арендодателем и продавцом арендованного имущества, с другой, урегулированы так, как в классических двусторонних (синаллагматических) договорах. Участники этих договоров не имеют ни одного права или обязанности, которые бы принадлежали одновременно каждому из них, что как раз и характеризует многостороннюю сделку»²⁹. Так же он считает что: «Арендодатель по договору лизинга возлагает исполнение части своих обязанностей на продавца по договору купли – продажи (п. 1 ст. 313  ГК РФ), причем имеет место особый случай перепоручения исполнения, при котором перед кредитором   (арендатором) в силу прямого указания закона становится ответственным только исполнитель  ( продавец).  В свою очередь, договор купли – продажи предстаёт перед нами как договор в пользу третьего лица – арендатора (ст. 430 ГК РФ)»³⁰.

       В.В. Витрянский,  как и А.А.  Иванов,  придерживается мнения, что правовая природа лизинга  может быть объяснена с помощью  договора в пользу третьего  лица: «специфика лизинговых отношений (тесная взаимосвязь договоров купли – продажи и аренды) как раз и состоит в том, что договор купли – продажи лизингового имущества благодаря специальным правилам о договоре финансовой аренды (лизинга), содержащимся в ГК (§ 6 гл. 34), изначально конструируется по модели договора в пользу третьего лица. В соответствии со статьёй 430 ГК договором в пользу третьего лица признаётся договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу. Именно это имеют в виду специальные правила о финансовой аренде (лизинге), предусмотренные в ГК, когда возлагают на продавца обязанность передать лизинговое имущество непосредственно лизингополучателю, а последнего, не являющегося стороной в договоре купли – продажи, наделяют правами покупателя по указанному договору     (п. 1 ст. 668, п. 1 ст. 670)»³¹.

              Е.В. Кабатова считает, что « «По договору в пользу третьего лица одна из сторон, называемая «выговаривающая право», получает от другой стороны, называемой «обещающая», обещание дать или сдать  что – либо для третьего лица, выгодоприобретателя, который не участвуя в совершении договора, становится, однако, кредитором исполнения». Если сравнивать этот договор с лизингом, то мы  убедимся, что пользователь, действительно, не участвует в договоре купли – продажи между первоначальным собственником оборудования и лизинговой компанией, а лишь использует его результаты,    т. е. отношения между лизингодателем и пользователем оказываются за его пределами. Другими словами, в центре внимания этой правовой конструкции оказывается договор купли – продажи, а не сам договор лизинга, что приводит к несколько одностороннему освещению всего комплекса отношений»³².

            И. Кисель анализируя договор  в пользу третьего лица и  лизинговые правоотношения рассуждает  следующим  образом: «Договор  в пользу третьего лица в  соответствии с п. 1 ст. 430 ГК основными признаками договора в пользу третьего лица  являются следующие: договор заключают стороны; третье лицо не участвует в его заключении; должник обязан произвести исполнение не кредитору, а третьему лицу; третье лицо вправе требовать от должника предоставления исполнения в свою пользу»³³. Далее    И. Кисель последовательно, обосновывает своё мнение и приходит к следующим выводам: 1) третье лицо имеет возможность отказаться от права, предоставленного ему по договору, т. е. не обязательно принимать от должника выговоренное для него исполнение.   2) Если бы договор купли – продажи лизингового имущества действительно  являлся договором в пользу третьего лица – лизингополучателя, последний мог бы отказаться от принятия исполнения от должника. Однако лизингополучатель обязан принять предложенный ему товар (п. 6 ст. 15 Федерального закона  «О лизинге» от 29.10.1998 г. № 164-ФЗ). Он не вправе отказаться от предложенного продавцом надлежащего исполнения. В противном случае со стороны лизингополучателя будет иметь место просрочка кредита, которая повлечёт для него негативные последствия³⁴.

    Обратимся к постановлению Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 июня 1998г. Суть дела такова. Между истцом и ответчиком был заключен договор страхования, согласно которому страховщик нес ответственность за ущерб, причиненный страхователем  третьим лицам. После наступления страхового случая страхователь обратился к страховщику с иском о выплате страхового возмещения третьему лицу. Иск был удовлетворен, однако надзорная инстанция решение отменила, указав, в частности, что судами обеих инстанций не выяснено, отказалось ли третье лицо от реализации своего права³⁵.

     3) Особенностью лизинга является  то, что лизингополучатель наравне  с лизингодателем наделяется  правами и обязанностями покупателя в договоре купли – продажи, за исключением обязанности оплатить имущество, и продавец несёт ответственность перед ними как перед солидарными кредиторами. На основании ст. 326 ГК любой из солидарных кредиторов (лизингодатель и лизингополучатель) вправе предъявлять должнику (в нашем случае  -  к продавцу имущества,  которое передано в лизинг) требование в полном объёме. Исполнение продавцом обязательства полностью одному из них полностью   одному  из них освобождает его от исполнения другому      (п.   3 ст. 326 ГК).

     Таким образом, И. Кисель делает вывод что: « договор купли – продажи  лизингового имущества не является договором в пользу третьего лица, поскольку лизингополучатель обязан принять исполнение от продавца, и  в отношениях с продавцом лизингополучатель и лизингодатель выступают как солидарные кредиторы, что не характерно для конструкции договора в пользу третьего лица»³⁶.  

          О.М. Козырь отмечает: «Анализируя  договор финансовой аренды, как  специальную правовую конструкцию, не следует упускать из виду, что он «осложняется» наличием третьей фигуры – продавца, с которым арендатор в прямых договорных отношениях не состоит, но по отношению к которому благодаря наличию финансовой аренды он приобретает ряд прав и обязанностей. Создается такая правовая ситуация, когда в отношениях по аренде имущества продавец самостоятельной роли не имеет, тогда как в отношения, вытекающие из исполнения договора купли – продажи, арендатор может вторгаться в качестве активной фигуры именно в связи с наличием у него с арендодателем (покупателем) договорных арендных отношений. Данная особенность лизинговых правоотношений, отмеченная автором, также может быть объяснена с позиции оценки договора  купли – продажи лизингового имущества как договора в пользу третьего лица»³⁷.

            Т.А. Коннова придерживается промежуточной  точки зрения.  По её мнению, лизинговые отношения оформляются  двумя договорами и включают  в себя весь комплекс взаимосвязей, существующих между его участниками  : арендатором, арендодателем и продавцом имущества. Договор лизинга предшествует договору купли – продажи имущества, которое предполагается сдавать в лизинг. Договор лизинга имеет двусторонний характер, а лизинг, как система отношений между сторонами, носит трехсторонний характер³⁸.

         Автор данной курсовой работы  присоединяется к мнению авторов,  считающих договор лизинга двусторонней  сделкой и, полагает, что даже  при тесной взаимосвязи договоров  купли – продажи и аренды  они не могут образовывать  третий договор, сторонами которого являлись бы субъекты договоров купли – продажи. И, как отмечают Н.А. Боровинская и                        С.В. Комарова, это не соответствует существующему в гражданском праве представлению о гражданско-правовых сделках.

         По оригинальному мнению С.С. Шаталова правовая природа лизинга может быть объяснена только при «равноправии», т. е. одинаковой степени значимости, составляющих лизинг договоров купли – продажи и аренды, недопустимости особого выделения одного из них; невозможности существования составляющих лизинг договоров, в которых часть прав и (или) обязанностей хотя бы одного контрагента переносится на третье лицо».

        Автор представляет себе лизинг  как «комбинацию купли – продажи  и аренды, классических договоров,  необходимых и достаточных для объяснения его правовой природы. При этом в частности, отпадает и повод усматривать в лизинге трехстороннюю сделку³⁹».

            «В соответствии с этой концепцией  лизинг проявляется в особом  расщеплении (автор называет это  сообщество – ЕС) и одновременном особом расщеплении статуса арендодателя между лизингодателем и продавцом (автор называет это сообщество – LC)»⁴⁰.

            «При таком подходе, - отмечает  С. С. Шаталов, - к определению  правовой природы лизинга отпадает  всякая будто бы свойственная ему специфика, на которую указывают те, кто усматривает необычность отношений между лизингополучателем и продавцом, будто бы не состоящими в договорных отношениях. В договоре купли – продажи помимо продавца участвует только одна сторона – ЕС, представляемая разными лицами. В договоре аренды помимо арендатора (лизингополучателя) участвует только одна сторона – LC ,  представляемая разными лицами»⁴¹.

     Принципиальным  для юридической науки и практики в рамках дискуссии о правовой природе лизинга является изучение вопрос о том, является ли договор лизинга одним из отдельных договоров аренды, как это предусмотрено в ГК, либо его надо признать самостоятельным типом договоров то есть  понять место договора лизинга в системе гражданско – правовых обязательств.             

         В научной литературе отсутствует  единый подход к правовой природе  лизингового договора.

        А. Белов считает излишним включать  в систему гражданско-правовых  договоров договор лизинга, который  отождествляется с договором  аренды. Так, по договору лизинга «арендатору оборудования предоставляется право использовать его, производя арендодателю периодические платежи в течение согласованного срока». Такое понимание лизинга ничем не отличается от договора аренды⁴².

        Применительно к вышесказанному необходимо сделать оговорку, что в 1977 году, когда были написаны эти строки, в ситуации недостаточного правового регулирования лизинговых отношений, такая постановка вопроса была допустима. На современном же этапе развития законодательства о лизинге выделены чёткие критерии для разграничения  договоров лизинга и договора аренды⁴³.

        Ряд авторов относит договор  лизинга к самостоятельному типу  гражданско – правовых договоров.

       Е.В. Кабатова считает, что:  «Необходимо различать два основных подхода (к определению правовой природы лизинга). Одни анализируют лизинг с помощью традиционных институтов гражданского права: договоров аренды, купли – продажи, займа, поручения и пр. Другие утверждают, что сложность и оригинальность отношений даёт основание рассматривать их как особые отношения. В некоторых случаях предметом анализа становится весь комплекс отношений, в других – только договор о передаче оборудования во временное пользование с правом последующей покупки (если такое условие включается). Каждая из теорий ставит во главу угла какой – либо один аспект лизинга: либо необычные взаимоотношения изготовителя и пользователя, либо объём прав и обязанностей пользователя, практически приближающийся к объёму прав и обязанностей собственника, и др. Желание определить юридическую природу лизинга с помощью уже известных институтов приводит к тому, что какая - то

часть отношений его участников остаётся за пределами этого института, будь то аренда, продажа в рассрочку, заём или поручение»⁴⁴.

     По мнению Е.В. Кабатовой, «наиболее яркое различие  договоров аренды и лизинга проявляется в решении вопросов  ответственности и перехода риска случайной гибели лизингового имущества. В договоре аренды арендодатель несёт ответственность перед арендатором за несвоевременно предоставленное имущество во владение арендатора, за обнаруженные дефекты и др. В договоре лизинга ответственность за нарушение условий, относящихся к предмету договора (качество, несоответствие целям пользователя), обычно несёт изготовитель оборудования. В результате перед пользователем отвечает  не собственник оборудования, а изготовитель оборудования, который не является стороной договора лизинга. Риск случайной гибели или порчи оборудования, как правило, несёт пользователь, а в договоре аренды, как это предусматривается законодательством различных стран, все риски несёт собственник, т. е. арендодатель»⁴⁵.