Астрономические идеи во времена Птолемея

       Знаменитый александрийский астроном, математик и географ II века н. э. Клавдий Птолемей – одна из крупнейших фигур в истории науки эпохи позднего эллинизма. В истории же астрономии Птолемею не было равных на протяжении целого тысячелетия – от Гиппарха (II в. до н. э.) до Бируни (X-XI в. н. э.).

  Почти все его основные сочинения сохранились  и были по достоинству оценены  потомками, начиная от его младших  современников и кончая астрономами  наших дней. Основной труд  
Птолемея, широко известный ныне под названием «Альмагест», вплоть до начала XVII в. был основным учебником астрономии.

  С именем Птолемея обычно связывают так называемую «систему мира 
Птолемея» (геоцентрическую систему), где в центре расположена Земля, а вокруг нее по круговым орбитам обращаются Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер и Сатурн. При этом пять планет движутся не непосредственно вокруг Земли, а по малым кругам – эпициклам,  
центры которых обращаются вокруг Земли по другим кругам – деферентам.

  Коперник и Кеплер в своих работах исходили из построений 
Птолемея. Первый превратил геоцентрическую систему Птолемея в гелиоцентрическую (центр – Солнце), но сохранил принцип равномерного движения по кругам и широко использовал математический аппарат Птолемея. Второй, отказавшись от этого принципа, тем не менее использовал построения Птолемея, чтобы найти истинную форму планетных орбит.

  Кроме «Альмагеста» Птолемей оставил ряд  других сочинений, причем не только по астрономии, но и по математике, оптике, географии, музыке. Ему принадлежит  разработка основ математической картографии  и составление списка координат 8000 географических пунктов (определенных, правда, весьма приближенно).

  В своем  мировоззрении Птолемей почти точно  следует Аристотелю. И дело, разумеется, не столько в геоцентризме обоих, сколько в их взгляде на основные категории бытия. Вслед за Аристотелем  Птолемей считает все сущее состоящим  из материи, формы и движения, причем ни одна из этих категорий не может  существовать без двух других. Это  значит, что материя не может существовать без движения и движение нельзя себе представить без материи.

  Птолемей  допускал (вместе с Аристотелем) «первый  толчок», допускал существование 
Божества. Но это Божество играет во взглядах Птолемея весьма ограниченную роль: оно только создало и пустило в ход «небесный механизм», управляющий движениями светил небесных.  
Больше о Боге и о его влиянии на процессы во Вселенной в «Альмагесте» не говорится ничего.

  Рассмотрим  геоцентризм Птолемея, опираясь на его собственное изложение в I книге «Альмагеста». Доказав, что  небесный свод подобен сфере, а также, что и Земля имеет форму  
шара, Птолемей переходит к доказательству того, что Земля находится в середине небесного свода, в центре небесной сферы.

  Птолемей  доказывает это утверждение от противного. Если Земля не находится в центре небесной сферы, то она должна быть либо смещена к одному из полюсов  мира, либо вообще не должна находиться на оси мира. В первом случае горизонт делил бы небесную сферу на две  неравные части (та, что прилегает  к ближайшему полюсу, была бы меньше), во втором случае звезды при вращении небесной сферы то приближались бы к Земле, то удалялись бы, меняя свой блеск, а Солнце и Луна – видимые размеры. Поскольку ни то, ни другое не наблюдается,  
значит, Земля находится в центре небесной сферы. Дальше Птолемей доказывает (совершенно правильно), что размеры Земли ничтожно малы по сравнению хотя бы со сферой «неподвижных звезд», что ее по сравнению с этой сферой можно принимать за точку. Доказательство состоит в том, что из разных мест земного шара небесные светила кажутся одинаковых размеров в любое время. Это означает, что размеры Земли действительно ничтожно малы по сравнению с расстояниями до небесных тел.

  После доказательства центрального положения  Земли Птолемей доказывает ее неподвижность  в пространстве. В самом деле, утверждает он, если бы Земля имела  какое-либо движение, она бы смещалась  со своего центрального положения, и  тогда имели бы место те же эффекты, как и в случае нецентрального положения Земли относительно небесной сферы. Но так как эти эффекты  не наблюдаются, значит, Земля неподвижна.

  Вторым  доказательством неподвижности  Земли, которое приводит Птолемей, является вертикальное свободное падение  тел во всех местах Земли. Все тела стремятся к центру, и  
поскольку они падают вертикально вниз на всех широтах Земли, значит, она и есть этот центр. И если бы земная поверхность не преграждала путь падающим телам, они падали бы дальше вниз, до самого центра Земли. И хотя Земля велика и тяжела, не следует удивляться тому, что  
она никуда не падает и не требует опоры. Ведь Земля мала по сравнению с Вселенной, которая оказывает на нее равномерное давление со всех сторон, а потому Земля и не может никуда сдвинуться. Земля тяжелее известных нам падающих тел, а потому, если бы она тоже могла куда-нибудь падать, она падала бы быстрее, и мы не могли бы этого не заметить.

  Здесь же Птолемей объясняет понятия верха  и низа: низ – это направление  к центру Земли,  
верх – направление, ему противоположное. Тяжелые, плотные тела стремятся вниз, легкие,  
разреженные – вверх. Направления «вверх» и «вниз» различны в разных пунктах Земли.

Теория  движения планет

  Рассмотрим  планетную теорию Птолемея, его знаменитую «систему мира». 
Теория движения планет охватывает книги IX – XIV «Альмагеста».

  Основные  свойства планетных движений, деферентов и эпициклов в системе 
Птолемея таковы:

  1. Земля, центры эпициклов Меркурия и Венеры и Солнце всегда лежат на одной прямой. Следовательно, период обращения центров эпициклов Меркурия и Венеры вокруг Земли равен в точности одному году.

  2. Периоды обращения Меркурия и Венеры по эпициклам различны; они меньше года и составляют соответственно для Меркурия 88 сут, для Венеры 225 сут.

  3. Центры эпициклов Марса, Юпитера и Сатурна обращаются по своим деферентам за различные промежутки времени: от 687 сут для Марса до почти 
30 лет у Сатурна.

  4. Марс, Юпитер и Сатурн обращаются по эпициклам ровно за один год.

  5. Плоскости деферентов Меркурия и Венеры совпадают с плоскостью эклиптики; плоскости эпициклов Марса, Юпитера и Сатурна параллельны плоскости эклиптики.

  6. Плоскости эпициклов Меркурия и Венеры, деферентов Марса, Юпитера и 
Сатурна наклонены к плоскости эклиптики на малые углы (не более 7' в случае 
Меркурия).

  7. Радиусы эпициклов Марса, Юпитера и Сатурна, соединяющие центр эпицикла с планетой, всегда параллельны направлению Земля – Солнце.

  Эти свойства ясно показывают, что, во-первых, условия движения нижних и верхних  планет существенно различны. Во-вторых, определяющую роль в движении и тех и других планет играет Солнце.

  Тщательный  анализ этих свойств планетарных движений привел бы Птолемея к простому выводу, что Солнце, а не Земля - центр планетарной системы.

  Птолемей  нашел способ выяснить, хотя бы приблизительно, размеры планет в сравнении с Землей. В своем сочинении «Планетные гипотезы», написанном после «Альмагеста», оценивает видимый диаметр Венеры в 1/10 солнечного, Юпитера – в 1/12, Марса 
– в 1/20, Меркурия – в 1/15, Сатурна – в 1/18. Эти видимые размеры отнесены к средним расстояниям планет от Земли.

  Размеры планет у Птолемея близки к реальным. Он, так же как и мы, считал самой большой планетой (после Солнца) Юпитер, потом шел Сатурн, но они превосходили Землю по диаметру в 4,4 – 4,3 раза, тогда как на самом деле они больше Земли в 11 и 9 раз. Марс, по Птолемею, был  
чуть больше Земли (в действительности он вдвое меньше). Для Луны получилось почти правильное соотношение, но Венеру Птолемей считал чуть меньше Луны, а 
Меркурий – почти в 8 раз меньше (его размеры преуменьшены в 10 раз). Тем не менее и размеры планет по порядку величины Птолемей представлял себе правильно.

  Отсюда  был один шаг до признания Земли  рядовой планетой, но и этого шага Птолемей не решился сделать. Переход к гелиоцентрической системе был невозможен для Птолемея. Он считал Землю находящейся в центре мира, приводил ряд доводов в пользу этого взгляда и не  
мог от него отказаться.  Такой шаг был под силу только Копернику. И только через четырнадцать веков.