Всеобщность как принцип избирательного права: понятие, значение и содержание

Учтем, что признаки неблагополучия в избирательном праве нельзя списать лишь на его собственные дефекты. Опасна судьба избирательного права в обществе, растерявшем ценности, веру до масштабной аномии, беззакония, разложения. Без этических опор, со слабым правовым чувством, не справляясь со страхами или в легкомысленной беспечности, оно не умеет поддержать правовой уклад и беспорядочно ищет замену утраченному. Оно создает и заимствует искусственные образования в бесплодной попытке на кого-нибудь или на что-нибудь опереться. Истощенная совесть освобождает людей от обязанности совершать личный труд в социальной, правовой коммуникации, осмысленно рисковать с гражданской ответственностью. Если прежняя система ценностей себя опорочила, люди теряют ценностные мотивации, способность привязываться и отстаивать то, что им дорого. Если растет количество неврозов, суицидов, преступность, коррупция, социальное сиротство и, конечно, абсентеизм, не поздоровится как избирательному праву, так и религии, институту семьи, чадородию, государственности, собственности, праву на жизнь. Наука немногим поможет обществу, впавшему в аномию: ее советы мало убеждают публику, и, лишь предъявляя факты, наука иногда содействует оживлению правового, социального чувства, дает ему направление, если оно еще в состоянии ожить.

Как бы то ни было, избирательное право, не обеспеченное ценностной поддержкой, недополучает ресурса и теряет главное - способность легализовать публичную власть и дать начало отношениям ответственности выборных органов и лиц перед голосующими гражданами.

Свои аспекты имеет ценность всеобщего избирательного права. Оно вдохновляет ожидания справедливости, от которой ни одно общество не посмеет открыто отречься, а справедливость часто связывают именно с равенством прав. Всеобщность настроена на одну волну с идеями народного единения в правде, народной воли, которая должна быть общей. Говорить, что сила всеобщего избирательного права покоится на вере в права человека, тоже допустимо, хотя и с оговорками (институт выборов значительно старше идеи врожденных гражданских свобод). Кроме того, идея всеобщего избирательного права показала себя как локомотив небесспорного, но все же прогресса. Скажем, эмансипация началась не с феминизма, а с движения суфражисток, теперь же равноправие полов набрало такую силу, что впору думать о том, как его умерить. Всеобщее избирательное право стало почти универсальной ценностью, и отказ от него не только недопустим, но и объективно невозможен.

Но ничто не дается без рисков и потерь. При низкой явке ценность избирательного права страдает именно из-за его всеобщности. Абсентеизм позволяет думать, что избирательное право недорого стоит. Эта убежденность растет, когда правом уговаривают пользоваться; от настойчивости до подозрительной навязчивости - один шаг. Всеобщность вредит, когда право голоса слишком доступно, не требует личных усилий, не «оплачено». Она открыла простор мошенничеству с голосами не самых бодрых и бдительных, зато многочисленных избирателей.

С расширением электората Англии XIX в. выяснилось то затруднение, что избирателей из новых групп нужно просить явиться на регистрацию, оплатить ее (недорого, впрочем) и проголосовать. А. Шлезингер связал девальвацию выборов с пополнением электората неграми, женщинами, молодежью: «Снижение активности на выборах в наше время объясняется, вне всякого сомнения, изменениями в составе избирателей». Вместе с тем англосаксы не на шутку боролись за расширение избирательного права, делом подтверждая его высокую цену. Они же сохранили заявительную регистрацию избирателей и тем самым оставили их с бременем заботы о своих правах. Условия регистрации, конечно, улучшались: распространялись в удобных местах регистрационные анкеты, проводились обходы домов с приглашением зарегистрироваться, но в итоге избиратель все же должен лично побеспокоиться о признании за ним права голоса.

Ценность избирательного права выше, если оно достается тем, кто показывает интерес к правопользованию такими действиями, как инициатива в регистрации по списку избирателей. Не все заблаговременно заявят себя в список голосующих, оттого круг избирателей сжимается. Тогда явка относительно растет, что делает всеобщее избирательное право убедительным. Рост, конечно, будет условным, формальным, что не опровергает цель. Ведь право и живет в условленной форме, и полагаться на него можно потому, что оно позволяет наблюдать себя в повторяемости, стабильности формальных правил.

Всеобщее избирательное право, кстати, тоже обрамлено формами, иной раз небесспорными: отчего в Швеции 17 лет, в Бразилии 16, а в Японии 20 установлены как возраст, начиная с которого гражданин, не охваченный прежде всеобщим правом, становится избирателем? Потому что так формально условились считать. И заметим в целом, что ограничения всеобщего избирательного права не только не отрицают принципа, но и обязательно его сопровождают. Важны не ограничения (цензовые или процедурные), а смысл и основания таковых. Дискриминационные ограничения, конечно, опровергают всеобщее право, но если они имеют технический смысл (скажем, возрастной ценз), то избирательному праву это никак не вредит. Кто пострадает от дискриминации, если всем гражданам будет предложено зарегистрировать себя в списке избирателей? Ответ на вопрос не предрешен.

В России ценность избирательного права остается небесспорной потому, кроме прочего, что оно досталось не в «борьбе за право», как говорил Р. Иеринг. Пока оно всем доступно, ничто ему не грозит и избирательные комиссии, власти, партии требовательно зовут им воспользоваться, не хватает поводов преданно его ценить. Выяснить, насколько им дорожат, нельзя расспросами; даже добросовестные социологические замеры едва ли позволят сделать это, потому что в основании ценности лежат иррациональные мотивы. Силу свою они берут не в речевых отправлениях и логических силлогизмах, а в действительных влечениях. Проверить силу ценности и сам факт ее бытия можно, пожалуй, лишь в повседневности, когда привязанность подтверждают обыденным, в основе своей безотчетным поведением, либо в обстоятельствах крайности, конфликта, опасности. Тогда становится ясно, кто и насколько дорожит избирательным правом. Бывает так, что избиратели, не обнаружив себя в списках, напористо заявляют о своем избирательном праве, вплоть до обращения в суд. Но в большинстве случаев их беспрепятственно заносят в дополнительный список, и оттого коллизии, способные быть симптомами, случаются не так часто и не так выразительны, чтобы убедительно подтвердить или опровергнуть ценность голоса. Она проступила бы яснее, когда бы множество граждан сам намек на притеснения избирательных прав встречало так уверенно, как защищают другие насущные ценности: свободу, жизнь, здоровье, семью, достоинство, собственность, Отечество. Не дай Господь, чтобы ценность избирательного права получила в России такую проверку.

Есть и более простые и не столь травматичные средства. Можно предложить гражданину усмотрение в том, заявлять ли себя к регистрации как избирателя, чтобы он сделал несложное символическое усилие, которое обозначит для него важность политического выбора. Количество людей, обеспокоенных предстоящими выборами, возрастет. Одно дело, если признание избирательного права обещано всем, и другое - если беспечность ставит лицо за пределы сообщества граждан-избирателей. Даже символическая изоляция дает чувство неуюта, решимость не остаться за чертой гражданского общества. Тем, в ком интерес к соучастию в электоральном деле еще не ожил, избирательное право навязывать не нужно.

Конечно, форму заявления о регистрации нужно сделать простой, вплоть до телефонного звонка, sms или электронного письма. Это, кстати, увлечет перспективную молодежную часть электората. Достоверность представленных заявителями персональных данных нужно, разумеется, проверять. Но информационные центры избирательных комиссий ведут такую работу и обладают хорошей базой данных, включающей тех несовершеннолетних граждан, кто еще не имеет избирательной правоспособности. В день выборов регистрацию необязательно закрывать, хотя это осложнит и работу комиссий, и обеспечение избирательных прав. Чтобы не рисковать, многие граждане пройдут регистрацию заранее. Полезно поощрять тех избирателей, кто участвовал в двух-трех прежних голосованиях, избавляя их от последующих заявлений.

Не сказать, что это придаст избирательному праву недостающую силу, но такими приемами можно пробудить чувство ценности, если оно еще есть или уже готово к оживлению. Оживлять его так или иначе нужно, потому что все невостребованное деградирует. Обязанность голосовать, установленная в некоторых странах, обеспечивает всеобщие выборы под страхом наказания. В России не склонны к подобным мерам и до сих пор полагались на информирование и повышение правовой культуры силами избирательных комиссий. Но, как бы хорошо эта работа ни велась, избирателю в ней предложено быть получателем услуг, объектом воспитания, а не главным интересантом.

Кампания регистрации стала бы преддверием и частью избирательной кампании с участием граждан, партий и с выгодой для тех и этих. Как и в Англии ХК в., мобилизацию избирателей развивали бы партии, что обещает им рост влияния, а партийная система, как принято думать, перспективна и нужна России. Говоря о попутных преимуществах, заметим, что и суды повели бы отбор присяжных из лиц, отмеченных по ГАС «Выборы» в качестве избирателей, т. е. заведомо более перспективных в этой роли.

Если избиратель старался (заявил о регистрации, ждал голосования) - уже это одно сделает непростым его решение уклониться от выборов. Моряки заботятся об образовании судовых участков больше и голосуют бодрее, чем «сухопутные» граждане, не только под нажимом капитана. Сама ценность избирательного права повышается, потому ли, что оно образует канал коммуникации с берегом, от которого отделяет море, либо потому ли, что коллективная жизнь команды делает неудобным уклоняться от участия в общих делах. Старики, больные, ограниченные в движении избиратели иногда показывают интерес к выборам живее, чем граждане, которые не чувствуют никаких препятствий к голосованию. Ситуация вызова бодрит, и вряд ли стоит лишать этой бодрости, избавляя граждан от необходимости быть подвижными.

Заявительно-инициативная регистрация даст поводы к тому, чтобы звание избирателя обратилось в знак достоинства, когда в незарегистрированном видят социальную несостоятельность, бесприютность, нужду или беспомощность, как у бомжа, не вполне дееспособного, инфантильного или даже подозрительного субъекта.

Власть получит больше оснований быть ответственной, когда в ее создании участвуют деятельные, не искусственно вовлеченные в избирательную кампанию лица. Они по определению более взыскательны, что отразится на содержании отношений между избирателями и выборными, наполнит их ответственностью. Актуальный состав избирателей будет укомплектован тогда публикой более бодрой и, возможно, ответственной, что повысит качество выбора как в исходных позициях, из которых он осуществляется, так и в последствиях, которыми он отзовется. Общность людей, лично потратившихся на участие в выборах, источает требовательную подозрительность к тому, кто воспользовался ее кредитом, и, вероятно, предъявит это настроение. Тогда жалобы на плохое начальство потеряют убедительность, как неубедительны жалобы на плохое состояние собственных дел. Свобода быть недовольно-жалобным потеснится, если избиратель будет опасаться сделать неверный выбор, станет считать риски, питать интерес к успеху своей партии, своего кандидата. В выборах разовьется больше состязательности.

Замена государственной инициативы в регистрации гражданской инициативой покажется кому-то невозможной. Но отмена порога явки - сопоставимая мера - тоже далась непросто. Более того, сам дефицит ценностной поддержки дает удобный случай сделать попытку. Она может оказаться полезной и в том случае, если не даст результата, а будет лишь обозначена и спровоцирует дискуссию, пусть ненадолго, взволнует и обратит гражданское чувство на защиту избирательного права как насущной ценности.

Разумеется, любое посягательство на всеобщее избирательное право неприемлемо, его ценностный потенциал далеко не исчерпан и, более того, до сих пор остается не вполне выясненным. Неприемлемо разрушать инфраструктуру учета и регистрации избирателей, ГАС «Выборы», функции которых в этой части пусть останутся нетронутыми или расширятся. Необходимо продолжать работу по информированию и развитию правовой культуры избирателей - агитацию, которую избирательные комиссии ведут не за персоны и не за партии, а за сами выборы. Недопустимо отказывать в содействии тому, кто нуждается в помощи при выполнении избирательных действий, но так, чтобы помощь была востребована, а не навязана.

Пострадает чей-нибудь интерес? Бесспорно, права части избирателей останутся не только без реализации, но и без признания, как по их забывчивости, небрежности, так и по объективным причинам (перемещения, недостаток времени и пр.). Рискованно менять условия доступа к осуществлению избирательного права? Конечно. Но публичные интересы и права еще больше пострадают, если ничего не предпринять.

Соотношение издержек и приобретений нужно рассчитывать исходя из того, что проблемы ценностной поддержки всеобщего избирательного права сложились объективно, произвольно упразднены быть не могут и вынуждают с собою считаться. Оживая как ценность, избирательное право сослужит службу не только выборам, но и публичному правопорядку в целом, приободрив гражданское самочувствие тех, в ком оно еще может быть восстановлено.

2. Предвыборная агитация: понятие, родственные категории, виды и формы

Отечественный опыт проведения избирательных кампаний различного уровня показывает, что избирательное законодательство имеет ряд существенных недостатков. В особенности это касается части, посвященной регулированию вопросов предвыборной агитации. В этой сфере, по точному замечанию Ю. А. Веденеева, «проблематично абсолютно все, начиная с базовой категории «предвыборная агитация“ и ее формально-юридических (законодательных) определений и кончая вопросами защиты и восстановления самого важного публичного политического права граждан-избирателей - права на достоверную информацию»1. При декларировании равноправия в реализации пассивного избирательного права, в частности равных условий при распространении предвыборной агитации в средствах массовой информации (СМИ), избирательное законодательство допускает неоднозначное толкование ряда норм. Оно фактически не препятствует технологиям продвижения кандидатов, нарушающим нормы морали, правила добросовестной конкуренции. При этом названное законодательство постоянно корректируется, а его объем неизменно увеличивается.

Если рассматривать всю совокупность норм избирательного законодательства, посвященных регулированию информационного обеспечения выборов, то ее можно условно разделить на две большие группы.

В первую из них входят нормы, непосредственно направленные на регулирование порядка проведения агитации и информирования на каналах организаций телерадиовещания и в периодических печатных изданиях, посредством массовых мероприятий, путем выпуска и распространения агитационных и информационных материалов, т. е. прямо обозначенных в законе методов.

Вторую группу составляют нормы, которые носят общий, принципиальный характер. Им принадлежит особое место в регулировании рассматриваемой сферы. Так, в соответствии со ст. 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» граждане и общественные объединения вправе в допускаемых законом формах и законными методами проводить предвыборную агитацию. При этом кандидат, избирательное объединение самостоятельно определяют содержание, формы и методы своей агитации, самостоятельно проводят ее, а также имеют право в установленном законодательством порядке привлекать для ее проведения иных лиц.