Терроризм: уголовно – правовые, криминологические проблемы

     Субъективная  сторона террористического акта, повлекшего по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, характеризуется двойной формой вины: прямым умыслом по отношению к террористическим действиям и неосторожностью (легкомыслием или небрежностью) по отношению к указанным в ч. 3 ст. 205 Уголовного Кодекса РФ последствиям.

     Субъектом террористического акта может быть любое вменяемое лицо, являющееся гражданином РФ, иностранцем или лицом без гражданства и достигшее четырнадцатилетнего возраста. Данное положение представляется чрезвычайно важным, так как в национальном и религиозном терроризме принимает участие довольно много подростков, которые в силу своего возраста легко попадают под влияние взрослых.

     Участие в террористическом акте требует  для террориста внутреннего самооправдания, хотя бы вначале. Задача - вовлечь большую  массу людей, для которых либо цели террора столь высоки, что оправдывают любые средства, либо столь неразборчивы в средствах, что готовы реализовать любое преступление.

     Через "возвышенные мотивы" обычно вовлекают  молодежь, которая, в силу умственной и моральной незрелости, легко "затягивается" на радикальные национальные, социальные или религиозные идеи. Вовлекают ее чаще всего через тоталитарные (т.е.полностью подавляющие волю людей и подчиняющие их только воле "вождя" "учителя"), религиозные или идеологические секты типа "Аум Синрике" или "Красных бригад".

     Длительное  нахождение членов террористических групп  в конспиративной обстановке при  интенсивной террористической тренировке, включающей и специальные (ведущие  к зомбированию) технологии психологической  обработки, приводит к появлению  специфической среды, которую, по аналогии с уголовной средой, можно назвать терроросредой с особым типом сознания людей, составляющих эту среду.

     Одновременно  оппозиционным группам населения  дают понять, что в обмен на обязательства, взятые на себя терроросредой, эти группы тоже должны взять на себя обязательство поддержки террористов. Возникает своеобразная круговая порука, позволяющая лидерам терроросреды требовать от указанных групп финансирования, снабжения, укрывательства, поставки рекрутов и т.п.

     Этим  в террор прямо или косвенно втягиваются уже большие группы населения, создающие его социальную базу и затрудняющие создание в обществе сопротивления терроризму²¹.

     Цель  любого преступления – это мысленная  модель будущего результата, к достижению которого стремиться лицо при совершении преступления, то есть представление лица, совершающего преступление, о желаемом результате. Цель как психологическое понятие тесно связана с мотивом преступления.

     В диспозиции уголовно-правовой нормы, предусмотренной  в ст. 205 Уголовного Кодекса Российской Федерации, указана основная цель террористического акта – оказание воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями. Именно эта цель как обязательный признак состава преступления является критерием разграничения террористического акта с другими преступлениями, сходными по объективным признакам.

     Не  установив мотив и цель, которые  преследовал преступник, совершая взрыв, поджога и другие общеопасные  действия, нельзя с уверенностью утверждать, что речь идет именно о террористическом акте, а не каком-либо другом преступлении. 

      1.2. Причины и условия  способствующие совершению   
актов терроризма 

      Итак, насилие рождает насилие. Терроризм  вызывает терроризм, и потому террор, вообще-то говоря, практически неизбежен. На фоне всех нынешних постоянных и повсеместных призывов к непримиримой борьбе с терроризмом такое мнение рискует остаться непопулярным. Однако все же продолжим еще более неожиданно: не надо бороться с терроризмом. Дело это бессмысленное и бесполезное. Когда на улицах гремят взрывы, а число террористических организаций множится буквально на глазах, и они насчитывают сотни членов (как это имеет место в сегодняшней Палестине и прилегающих к ней странах), бороться с терроризмом бесполезно. Это уже не просто терроризм — это война, и она уже идет.

      Давайте поставим вопрос по-другому. Вместо того чтобы бороться с вставшим на ноги, сформировавшимся терроризмом, давайте  лучше попытаемся заняться более  реальным делом: устранением потенциальных  причин терроризма. Это намного продуктивнее. Терроризм лучше «профилактировать» заблаговременно, уничтожая его «в пеленках» или даже «в зародыше», чем бороться с ним потом, когда он вырастет и встанет на ноги, во весь свой устрашающий рост.

      Борьба  со сложившимся терроризмом тяжела, всегда высоко затратна и, в целом, малоэффективна. Так уж получается, что такая борьба обычно носит не столько активный, сколько реактивный характер. Террористы всегда имеют преимущество «первого хода»: вначале они совершают террористический акт, а потом их начинают искать, ловить и наказывать. Только постфактум совершенствуются системы защиты против возможного несанкционированного доступа террористов. Всегда задним числом вводятся необходимые меры предосторожности и контроля за гражданами. Это делает борьбу с терроризмом вечной — тем более что любые жесткие антитеррористические кампании только умножают число будущих террористов, а на все самые жесткие антитеррористические действия постепенно находится эффективное противодействие. Террор действительно порождает террор, как насилие порождает насилие. Реально, к сожалению, люди до сих пор умеют бороться с насилием только насильственные методами — а это значит, что такая насильственная борьба с террористами будет представлять собой практически бесконечный процесс.

      На  практике, к сожалению, от этого трудно уйти. Люди вынуждены отвечать насилием на насилие. Но сводить всю борьбу с терроризмом исключительно к такого рода «возмездию» было бы роковой ошибкой. Не секрет, что психология сотрудников антитеррористических спецподразделений мало отличима от психологии самих террористов. Сводить все только к спецслужбам — противопоставлять террору — террор, и не более того. И тогда весь вопрос сведется вместо сути всего лишь к игре в слова: что мы назовем террором, а что — антитеррором.

      С точки зрения психологии терроризм  — понятие достаточно относительное, как относительно и само понятие  «террор», то есть — ужас. Исторически  представления о том, что есть ужасное, а что, напротив, прекрасное, многократно менялись. Менялись и представления о том, чем конкретно можно ужаснуть людей. В свое время ужасной считалась смерть на костре. Ужасно было, когда человека сажали на кол, четвертовали, колесовали, вешали. По сравнению с этим современные способы умерщвления людей можно считать гуманными. Точно так же меняются и представления о терроризме. Растет общий уровень гуманности. Отказываясь от применения смертной казни, многие государства становятся менее террористичными и репрессивными по отношению к своим гражданам. Не исключено, что со временем и терроризм перейдет к более «мягким» формам, хотя, в целом, возможна и прямо противоположная тенденция — ведь ужаснуть людей становится все труднее.

      Нельзя  забывать о главном. В самом конечном счете, терроризм — это, прежде всего, самозащитная реакция политического, социального, религиозного, экономического и т. д. меньшинства против тех или иных действий большинства. Реже, это реакция ущемляемого большинства. Но и в том, и в другом случае терроризм возникает тогда, когда исчерпаны все возможности диалога. Когда нет желания слышать и возможности понимать друг друга. Когда нет веры в обещания друг друга. Когда укореняется субъективная уверенность сторон в том, что больше не осталось никаких средств для эффективного взаимодействия.

      Из  сказанного вытекают не только причины  возникновения терроризма (вообще-то, они достаточно очевидны), но и основные пути предотвращения его развития. Выделим только самые важные из них. Предварительно, однако, оговоримся: перечисляемые далее моменты ни в коем случае нельзя рассматривать как юридические, идеологические, религиозные, социальные, политические и т. д. Это, прежде всего, социально-психологические антитеррористические соображения. Они касаются всех перечисленных сфер, но ни в коем случае не сводятся к ним и не составляют их суть.

      Первое. Всегда необходимо сохранять возможность диалога с террористами, то есть «держать дверь открытой» для контактов такого рода. Потенциальные террористы должны иметь возможность заявить о себе, донести свои требования, помимо организации и осуществления террористического акта. Это возможно, если терроризм носит групповой, организованный характер, но крайне затруднительно в случае индивидуального терроризма. Примерами первого рода являются достаточно частые контакты и периодически — договоренности, возникающие между английскими властями и политическим крылом Ирландской республиканской армии. Даже не устраняя полностью вероятность террористических актов, такие контакты снижают число террористических актов, делают их менее жестокими; способствуют заблаговременному получению особой, доверительной информации, позволяющей спецслужбам применять свои методы для предотвращения актов террора. Для профилактической работы в рамках индивидуального терроризма необходима система специального антитеррористического воспитания молодежи — то, что на Западе давно называют «воспитанием в духе мира». В рамках такой социализирующей системы достаточно эффективно соединяются усилия психологов, педагогов, врачей и юристов.

      Второе. Государства не должны быть слишком экстремистскими ни по отношению к своим гражданам, ни по отношению друг к другу. Экстремизм порождает экстремизм, а там уже и до терроризма совсем недалеко. Надо помнить: люди создают государства для регуляции своих взаимоотношений, но это не дает государствам права угнетать людей. На понимании этого в развитых странах сформировалось то, что теперь модно называть гражданским обществом. Такое общество, развиваясь, частично отбирает у государства и принимает на себя проблемы саморегуляции, и ограничивает государство в его наиболее жестких, экстремистских проявлениях. Чем более развито гражданское общество, тем меньше оснований для возникновения терроризма — по крайней мере, внутри самого такого общества. И еще одно: гражданское общество обычно способно на самоограничения, которые необходимы для борьбы с терроризмом на том или ином этапе, в частности, в современных условиях — на ограничения некоторых привычных демократических норм жизни.

      Третье. Реальное предупреждение терроризма обычно заключается в эффективном воздействии на его самые глубинные «корни». Нет смысла перечислять здесь внутренние, психологические корни — воздействие на них все еще затруднительно для человечества. Из всего уже сказанного в этой книге следует, что терроризм развивается из пяти основных «внешних» корней. Это идеологические, религиозные, социальные, политические и геополитические корни.

      С идеологическими корнями все  достаточно понятно. Уже на этапе  появления радикальных идеологических конструкций полезно вести разъяснительную работу — хотя бы для того, чтобы предостерегать сторонников таких идеологий от излишнего радикализма. Даже в условиях самой развитой демократии государство никогда не может снимать с себя идеологическую функцию. Главная идея любого государства — поддержание стабильности ради сохранения самого государства. При всем неприятии «разъяснительной работы» лучше заниматься ею заблаговременно, в мягких формах, чем потом делать это по необходимости и, запустив эту работу, переходить к жестким мерам, связанным с государственными санкциями и законодательными запретами, например, на фашистскую или иную националистическую идеологию, с ликвидацией соответствующих партий и других идейно-политических структур.

      С религиозными корнями, в целом, тоже все очевидно. Практически все традиционные мировые религии давно уже стали «веротерпимыми». Они явно отрицают тер-роризм и научились успешно сосуществовать как с государством, так и друг с другом. Беспокойство вызывают так называемые нетрадиционные религии или особо экстремистские религиозные секты и организации. И здесь, совместно с церковью (как бы ни была религия отделена от государства, в рамках данного вопроса они одинаково заинтересованы в мире и стабильности), весьма эффективной является разъяснительная антирадикалистская и антиэкстремистская работа. Понятно, что это оказывается также значительно более продуктивным, чем всякого рода запоздалые формальные запреты деятельности «нетрадиционных сект» и новоявленных культов, аресты новоявленных «мессий» и «пророков».

      Социальные  корни терроризма обычно связаны  с социальным и экономическим  неравенством. Понятно, что полная ликвидация такого неравенства — социалистическая или коммунистическая утопия, связанная с никогда нереализуемой идеей достижения социальной однородности. Однако, тем не менее, часть такой идеи — создание и расширение так называемого среднего класса — в цивилизованных странах считается реальным гарантом стабильности существующего государственного устройства. Любое государство, заинтересованное в самосохранении и расширении своей социальной базы, заинтересовано в расширении своего «среднего класса». Это означает наличие такой общегосударственной политики доходов, которая позволила бы ликвидировать совсем уж обездоленные слои населения, а также определенный контроль над хотя бы относительно справедливым распределением социальных благ — так, чтобы в обществе не накапливалось психологическое ощущение слишком явного неравенства, которое нельзя преодолеть иначе, чем радикальными насильственными средствами.