Сравнительная характеристика изнасилования и насильственных действий сексуального характера. Правовый аспект

    С субъективной стороны насильственные действия сексуального характера совершаются с прямым умыслом. Виновный сознает общественную опасность своих действий и желает их совершения.

    Основным  мотивом преступления является удовлетворение половой страсти. Однако нельзя исключать  и такие мотивы, как месть, стремление унизить человеческое достоинство, попытку разрешить комплекс неполноценности, возникший на почве действительной или мнимой импотенции, и др.

    Субъект преступления по ст. 132 УК – общий, достигший  к моменту преступления 14-летнего  возраста (ст. 20 УК).

    Сопоставление ч.2 и 3 ст. 132 УК с аналогичными частями ст. 131 УК показывает, что называемые в них квалифицирующие признаки полностью совпадают.

Глава 3. Проблема квалификации преступлений, предусмотренных  ст. 131 и ст. 132 Уголовного кодекса Российской Федерации 
 
 

    § 1. Проблема квалификации по вопросу 
о добровольном отказе по ч. 3 ст. 30, ст. 131 УК РФ 

    В следственной и судебной практике годами накапливались проблемы, связанные  с юридической оценкой "пограничных  ситуаций" - между неоконченным преступлением  и добровольным отказом от доведения его до конца. В УК РФ 1996 года содержатся достаточно четкие определения, способные решить ряд спорных вопросов.

    Уголовный закон выделяет две стадии неоконченного  преступления: приготовление к преступлению и покушение на преступление (ст.ст.29, 30 УК РФ). Необходимое условие наличия этих стадий — единый признак: ситуация, когда преступление не было доведено до конца по не зависящим от лица обстоятельствам (ч.ч.1 и 3 ст.30 УК РФ). В ранее действовавшем законодательстве (ч.1 ст.15 УК РСФСР) применительно к стадии приготовления к преступлению указание (ссылки) на это условие вообще отсутствовало. В отношении же покушения на преступление (ч.2 ст.15 УК РСФСР) действовало правило, согласно которому покушение имело место, если преступление не было доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного. В правоприменительной практике это правило распространялось и на стадию приготовления, что было вполне логичным. Однако сама формулировка этого правила, ставившая наличие или отсутствие покушения на преступление в зависимость от воли виновного, с правовой точки зрения была весьма уязвима. Так, вопрос о виновности может быть решен только на судебных стадиях процесса, уголовно-правовые же дефиниции должны быть максимально универсальными, применимыми также и к досудебным стадиям уголовного производства. Отсюда речь должна идти о лице, совершившем деяние либо его "часть", что и сделано в новом УК. Теперь уголовный закон, определяя как приготовление к преступлению, так и покушение и отграничивая эти стадии как от оконченного преступления, так и от добровольного отказа от него, содержит ссылки не на "волю виновного", а на "не зависящие от лица обстоятельства". Это, несомненно, более точная юридическая формулировка³⁹.

    При реализации старой редакции УК затушевывался элемент полной добровольности отказа от преступления, что являлось необходимым признаком исключения уголовной ответственности. В новом же уголовном законе упор делается на не зависящие от лица обстоятельства, которые сыграли решающую роль в формировании "волевого момента" при отказе от доведения преступления до конца. И этот момент уже не должен расцениваться как добровольный отказ при отсутствии осознания лицом возможности доведения преступления до конца. Установление наличия или отсутствия такого осознания является общим требованием при оценке обоих рассматриваемых стадий в силу прямого указания закона. Квалифицировать поведение лица как "добровольный отказ от преступления" допустимо лишь, если оно отказалось от доведения деяния до конца, осознавая возможность этого (т. е. — доведения до конца преступления), — ч.1 ст.31 УК РФ.

    Определение этих новых признаков сузило возможности  избежать уголовной ответственности  со стороны лиц, в действиях которых  на самом деле никакого добровольного отказа не имелось. Однако если для приготовления к преступлению все более или менее ясно (эта стадия преступной деятельности относительно изолирована во времени и пространстве от оконченного преступления), то иначе обстоит дело с покушением на преступление. Эта стадия непосредственно связана с оконченным составом. Поэтому по любому неоконченному преступлению перед правоприменителем встает вопрос о причинах, по которым оно не было доведено до конца. Имел ли место добровольный отказ от преступления? Это один из сложнейших вопросов доказывания. Однако с некоторыми рекомендациями можно выступить уже сейчас, исходя из практического опыта и целого ряда исследований в этой области.

    В отличие от ранее действовавшего законодательства, новый уголовный  закон, раскрывая понятие добровольного отказа, предусматривает прекращение лицом приготовления к преступлению либо покушения на преступление (ч.1 ст.31 УК РФ). Эта формулировка означает - не прерывание или отложение преступной деятельности, а окончательный отказ от доведения преступления до конца (ч.2 ст.31 УК РФ). Но, в любом случае для добровольного отказа лица от преступления необходимо осознание им возможности доведения преступления до конца. Отсутствие его (несмотря на объективные препятствия, делающие невозможным доведение преступного умысла до конца) не может исключить уголовной ответственности.

    Правда, не все так просто, как кажется  на первый взгляд. В этой связи рассмотрим некоторые примеры из практики. Некто  Е., встретив в темное время суток  С., напал на нее, повалил на землю и начал с применением насилия раздевать. Когда по вблизи расположенному шоссе проезжала автомашина и осветила их фарами, Е. с места происшествия скрылся. На предварительном следствии возник спор о том, как оценивать действия Е.: покушение на изнасилование или как добровольный отказ. Пока спорили, находившийся на свободе Е. вновь совершил аналогичное деяние в отношении другой женщины и опять-таки по причине сходных обстоятельств не довел его до конца. На этот раз он был взят под стражу; ходатайства защиты о том, что в обоих случаях имел место добровольный отказ, были отклонены. Судебные инстанции не усмотрели добровольного отказа ни по одному эпизоду. Е. был признан виновным в покушениях на изнасилование и осужден⁴⁰.

    По  другому делу имела место следующая ситуация. Двое молодых людей распивали спиртные напитки в лесу. Увидев Х., договорились ее изнасиловать. С этой целью схватили Х. с двух сторон за руки и потащили через дорогу в лес, порвав при этом  на ней одежду. Однако, испугавшись шума проезжающей машины, бросили потерпевшую  и скрылись в лесу. На предварительном следствии защитой также ставился вопрос о наличии добровольного отказа, с чем суд не согласился, признав этих лиц виновными в покушении на изнасилование. Тем не менее, при рассмотрении дела в кассационном порядке областной суд все-таки признал наличие добровольного отказа, квалифицировав их действия по ч.1 ст.206 УК РСФСР⁴¹.

    Как видим, двум однородным деяниям, совершенным  вроде бы при сходных обстоятельствах, судебными инстанциями даны противоположные оценки. Уместно отметить, что в приведенных примерах виновные  осознавали возможность доведения преступления до конца, если бы проявили больше настойчивости в реализации преступного умысла. Однако, восприняв и оценив приходящие извне обстоятельства как способные существенным образом затруднить дальнейшую реализацию преступного умысла и решив не искушать судьбу, они оставляли потерпевших и оставляли место происшествия. Если оценивать  ситуацию без учета внутренних мотивов поведения виновных, можно  констатировать наличие добровольного отказа. Но если углубиться в анализ психологических причин такого поведения, то со всей очевидностью можно заключить, что оно вызвано чисто внешними, не зависящими от  этих лиц обстоятельствами, о которых говориться в ч.3 ст.30 УК РФ, т. е. имело место покушение на преступление. Лицо в силу обстоятельств было вынуждено отказаться от доведения преступления до конца.

    Смысл термина «добровольный» раскрывается в толковом словаре русского языка  как «совершаемый или действующий по собственному желанию, не по принуждению»⁴². А для этого необходимы только внутренние побуждения, независящие от мотивов. Как представляется  во втором случае, суд второй инстанции был не прав, признавая наличие добровольного отказа от доведения изнасилования  до конца. Конечно грань в подобных ситуациях  весьма тонкая, но, тем не менее, провести ее можно.

    Непредвиденные  обстоятельства как бы выбивают  действия субъекта  из преступной колеи. На это специально указывал в свое время А. Пионтковский, заостряя внимание  на том, что «добровольный отказ при покушении мыслим во всех тех случаях, когда субъект  еще сохраняет господство над совершением дальнейших действий»⁴³. Очевидно, что в рассматриваемых примерах, страх разоблачения и привлечения к уголовной ответственности, лишил лиц возможности осуществлять такое «господство» в полной мере. И главное – страх этот возник  по независящим от лиц причинам, которые возникли внезапно, сыграв роль непредвиденных обстоятельств.

    Побудить  лицо отказаться от доведения преступления до конца в некоторых ситуациях могут, в частности, уговоры или угрозы со стороны потерпевших. И в этой ситуации при недоведении преступления до конца для выводов о виновности или невиновности могут иметь решающее значение мельчайшие детали и оттенки события.

    Представляется, что следует избегать расширительного  толкования такого интеллектуального  момента добровольного отказа, как  наличие у лица осознания возможности  доведения преступления до конца, ибо  это может привести к необоснованному освобождению от уголовной ответственности.

    Как расценивать, к примеру, ситуацию, когда  К., напав в безлюдном месте  на В., в течение длительного времени  пытался ее изнасиловать? Потерпевшая  оказывала активное сопротивление. К., хотя и почти раздел В., все же не довел преступление до конца, бросил потерпевшую и скрылся. Теоретически можно предположить, что, предприми К. чуть больше усилий, он довел бы реализацию умысла до конца. Такая возможность им осознавалась. Тем не менее, суд совершенно правильно расценил его отказ вынужденным, по причине активного сопротивления потерпевшей, на которое он не рассчитывал, что и стало непредвиденной трудностью; суд признал в его действиях наличие покушения на изнасилование.

    Ни  в ранее действовавшем, ни в новом  российском уголовном законодательстве нет деления покушения на неоконченное и оконченное. Эти понятия разработаны в теории уголовного права, но они имеют и практическое значение, причем не только для индивидуализации наказания, а как раз при отграничении покушения на преступление от добровольного отказа

    В свете приведенного анализа целесообразно  указать на недопустимость неосновательного уменьшения объема уголовной ответственности  за совершение реальных посягательств.

    Как указано в ч.2 ст.31 УК РФ, не подлежит уголовной ответственности лицо, которое добровольно и окончательно отказалось от доведения преступления до конца. Использования термина «окончательно» имеет значение как для покушения, так и для приготовления. 

§ 2. Противоречия в теории уголовного права  и судебной практике по вопросу психически беспомощного состояния жертвы преступления 

    Согласно  УК РФ использование преступником беспомощного состояния жертвы — элемент состава  таких преступлений, как изнасилование (ст. 131), совершение насильственных действий сексуального характера (ст. 132), истязание (ч.2 ст.117), принуждение к изъятию органов или тканей человека (ч.2 ст.120), убийство, умышленное причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью жертвы (ч.2 ст.105, ч.2 ст.111, ч.2 ст.112).

    Беспомощным следует считать такое физическое или психическое состояние потерпевшего, при котором он не мог понимать характер и значение совершаемых с ним действий или не в состоянии был оказывать сопротивление виновному.

    Одни  исследователи связывают психическую  беспомощность потерпевшего лишь с болезненным изменением его сознания или состоянием, обусловленным недостаточным психическим развитием.  Приверженцы другой точки зрения полагают, что неспособность жертвы понимать характер и значение совершаемых с нею действий и ее неспособность оказывать сопротивление следует трактовать шире, указывая не только на психическую беспомощность, возникающую в результате бессознательного состояния или неспособности понимать характер и значение совершаемых с нею действий, но и на беспомощность вследствие испуга, эмоционального шока, обмана и т.д.  Приверженцы этой позиции признают необходимость существования формальных требований, которым должны соответствовать способы принуждения. Физическое насилие должно носить жесткий и интенсивный характер, угроза должна быть непосредственной, конкретной и т.п. Только в этих случаях можно говорить о том, что насилие было действенным, а угрозы серьезны и реальны⁴⁴.

    Различные точки зрения относительно содержания понятия «беспомощное состояние», возможность  его двойной трактовки способны вызывают трудности в правоприменительной практике.  Так, проведенный анализ архивных материалов выявил значительные проблемы, возникавшие в принятии судебных решений по делам об изнасилованиях. В частности, это касалось дел, где несовершеннолетние потерпевшие принуждались к половым контактам сравнительно мягким воздействием. Суды, вынося обвинительные приговоры по таким делам, нередко не упоминали о деталях совершения преступления⁴⁵.

    Более пристальный анализ этих приговоров показал, что к подобной увертке судьи вынуждены были прибегать из-за нечеткого представления о содержании такой правовой категории, как беспомощное состояние. Практики исходили из суженного представления о психической беспомощности как о состоянии явно выраженного нарушения сознания и не решались отнести к этой категории потерпевших, воля к сопротивлению которых была подавлена сравнительно мягкими способами воздействия.  При этом чувство справедливости не позволяло блюстителям закона говорить об отсутствии в действиях причинителя вреда состава преступления. Они понимали, что несовершеннолетняя была принуждена к половым контактам против ее воли и практически не имела психологической возможности оказать сопротивление, но обосновать собственную позицию и интуитивные оценки не могли. В результате избирался путь нарушений требований УПК к форме составления приговора.