М.Е. Кольцов - судьба и творческая индивидуальность

Вероятно, одним из таких высокопоставленных работников был Михаил Кольцов. Он выполнял разведывательные задания Сталина в Германии, Италии, Франции, Чехословакии и, конечно, в Испании. И это не мешало его работе в качестве журналиста, известного всей стране своими хлесткими фельетонами. Интересно, что многолетний глава Народного контроля Лев Мехлис также являлся обладателем сразу несколько важных должностей. Во время Гражданской войны в Испании он занимал пост начальника Главного управления пропаганды РККА и являлся главным редактором «Правды» - в качестве корреспондента этой газеты Кольцов приехал в Испанию в августе 1936 года. По слухам, арест Кольцова 14 декабря 1938 года состоялся в кабинете все того же Мехлиса – и это также косвенно свидетельствует о работе Кольцова в Госконтроле. Сотрудники министерства были «неприкасаемыми» для НКВД, а значит - арест проводился самими работниками Госконтроля…

...Постоянные поездки  за границу, недоступные не  только простым советским гражданам,  но и большинству партийных  деятелей той эпохи, несомненно, объяснялись наличием тайных заданий лично от Сталина или по линии Госконтроля. В общем, Кольцов был фанатичным исполнителем воли Сталина. Как свидетельствует писатель Луи Арагон в своей книге «Гибель всерьез», при их последнем разговоре в Париже Кольцов заявил: «Запомните последние слова, которые вы слышали от меня. Запомните, что Сталин всегда прав».

Изучая жизнь «журналиста» Кольцова, поражаешься его тайному  влиянию на политику. Во многих секретных постановлениях ЦК мелькают слова «поручить тов. Кольцову». Но этот человек по своей должности не имеет права прикасаться к столь важным государственным секретам! Объяснение только одно – Кольцов тайно работал в Госконтроле. Если принять эту версию – все становится на свои места. В том числе и обычная для Кольцова деятельность – наблюдение за зарубежными писателями, считавшимися «друзьями СССР». Это Лион Фейхтвангер, Анри Барбюс, Ромен Роллан, Бернард Шоу и другие известные личности.

Он брался за любую  грязную работу. Например, 8 марта 1938 года Кольцов опубликовал в «Правде» статью о Николае Ежове, где с  пафосом характеризовал его как  «чудесного несгибаемого большевика, который, дни и ночи не вставая  из-за стола, стремительно распутывает и режет нити фашистского заговора». Даже за считанные часы до своего ареста Кольцов выступал в клубе писателей с докладом о «Кратком курсе истории ВКП(б)». Он рассказывал, как в будущем страну ждет переход от социализма к коммунизму. Сначала, якобы, отменят плату за проезд в общественном транспорте. Потом хлеб станет бесплатным. Затем и продукты будут выдаваться по потребности, в обмен на добросовестный труд, а не за деньги. В общем, даже подобных фактов достаточно, чтобы не записывать Кольцова в «невинные жертвы репрессий», а характеризовать его как человека, отдавшего свой талант на службу Сталину»⁶

Конечно, для меня это остаётся только версией, хотя и  «красивой» и в чём-то правдоподобной. Нельзя со стопроцентной уверенностью говорить, о том, что Кольцов - свой человек в журналистике для Госконтроля, но то, что его расстреляли, скорее всего, свидетельствует о том, что он знал о деятельности спецслужб то, чего Сталину не хотелось бы и его деятельность в той или иной степени была связана со спецслужбами

Кольцов являлся  участником тайных операций против троцкистской Рабочей партии марксистского единства и писал материалы соответствующего содержания, обвинял соратников Льва Троцкого в пособничестве фашистам, соответственно, действуя за Иосифа Виссарионовича Сталина.

Как позже напишет  Кольцов в «Испанском дневнике»: «Нужно ли разъяснять позицию советских  писателей, как и всего нашего народа, по отношению к борьбе в  Испании? С гордостью за нашу страну мы, советские писатели, повторяем  слова Сталина: "Освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а - общее дело всего передового и прогрессивного человечества.

 Мы горды этими  словами не только потому, что  они сами явились авторитетнейшим  призывом ко всему честному, что  есть в мире, поддержать испанский народ, но еще потому, что когда наш народ говорит, то это не только слова, но и дела. Это знает наша страна, это знает Испания.»⁷

Кроме большого количества статей различной направленности, в  основном, о событиях на фронте, Кольцов написал в Испании несколько книг, в том числе «Испанскую весну».

 Уже упоминавшаяся  мной книга «Испанский дневник», которую Михаил Ефимович написал  в 1938 году, содержала рассказ о  его  легальной деятельности  в Испании и изложена от  первого лица. От имени своего альтер-эго по имени Мигель Мартинес (который очень напоминал автора бойцовскими чертами характера, а также являвшийся журналистом) Кольцов повествовал о той деятельности, о которой должны были знать не все. «Испанский дневник» выходит за рамки журналистики. Это уже серьёзная литература, к написанию которой, видимо, у журналиста была тяга и способность.

Кстати, в известном  романе Эрнеста Хемингуэя  «По  ком звонит колокол» Михаил Ефимович явился прототипом одного из персонажей- Каркова, который по сюжету сотрудничает со спецслужбами.

Что также интересно, в  1936 году журналист не только участвовал, но являлся одним их тех, кто организовывал  оборону Мадрида .

Он проработал в  Испании до тех пор, пока в 1938 году не был отозван на родину, где  Кольцова арестовывают по подозрению в шпионаже и приговариваю к смертной казни.

Для многих до сих  пор остаётся загадкой, почему партийное  руководство таким образом обошлось с Кольцовым. Ведь журналист был  одним из главных создателей культа личности Сталина, был предан руководителю государства (вспомнить хотя бы хвалебный очерк Кобе в «Правде», который назывался « Загадка-Сталин»).

На одном интернет ресурсе отмечали: « Сталина несомненно раздражали отдельные фельетоны  Кольцова. К тому же он очень не любил  людей слишком самостоятельно мыслящих, имеющих свое собственное мнение, проявляющих чрезмерную «несогласованную» инициативу, к числу которых явно принадлежал Кольцов. Он терпел журналиста до поры до времени как человека, нужного и полезного в делах международных, не считая, видимо, необходимым торопиться с его уничтожением. Но Кольцов был обречен и чувствовал это. Ждал. И неистово, лихорадочно работал, стараясь заглушить внутреннюю тревогу.»⁸

Опять же я уже  высказывал точку зрения о том, что  его смерть была выгодна партии, потому что журналист слишком много знал о секретных операциях  НКВД в Испании.

Когда обрывается жизнь  «летописца» и интересной личности со сложной судьбой точно не известно. По официальной версии Кольцов расстрелян в феврале 1940 году, по другим данным- умер в лагере в 1942 году.

Так или иначе, с  его смертью отечественная журналистика, да и ,я думаю, литература понесли  невосполнимую потерю.                                   

За недолгое время, уготованное, Михаилу Ефимовичу  судьбой, он успел написать огромное количество фельетонов и очерков.

Вот, что пишет  Д. Заславский по поводу творчества Кольцова:

«…Он считает  своим прямым долгом советского журналиста уничтожать вековые пласты неграмотности, темноты, грязи, грубости. Его поистине угнетала та «обломовщина», которую, по слову Ленина, надо сдирать с обывателя, чтобы он стал советским гражданином. Фельетоны Кольцова против бескультурья, неряшливости, распущенности на производстве и в быту проникнуты гневом. Враги нового ещё таились в многочисленных щелях нового, незавершённого социалистического здания, ещё властны были над людьми самые заплесневелые предрассудки.

Кольцов бил наотмашь по этой гнили небольшими, остро  отточенными фельетонами. Их неотразимая  сила в меткости и лаконизме. Их популярность была чрезвычайно велика. Они заражали сатирическим убийственным смехом и гневной яростью, выраженной между строк.»

«Мишенью этих фельетонов, -продолжает Заславский,- были жулики разной масти, головотяпы, хищники, ротозеи, бюрократы, бездушные формалисты, карьеристы, подхалимы- вся нечисть, пытавшаяся «приспособиться» к новому строю…»⁹

Время, о проблемах  которого писал Кольцов(если взять  период 20-30-х годов)- характеризуется  в том числе коллективизацией, индустриализацией,  НЭПом. У людей  появилась возможность улучшить свою жизнь, быт. Михаил Ефимович посвятил не одну работу именно изменениям социалистической культуры.

В 1925 году в фельетоне  «Здоровая горячка» о набирающей обороты жилищной рабочей кооперации, автор называет это явление  «совсем  еще младенцем».

Кольцов использует противопоставления и юмористические преувеличения: «Нет на свете вещи нужнее, выгоднее, желаннее, драгоценнее простого, честного, четырехугольного кирпича! Как  правило, кирпича в Москве нет. Отдельные  счастливцы обладают небольшими партиями, которые хранят, вероятно, в несгораемых шкафах». Заканчивается материал следующей фразой: «Ибо очень нужны здесь не только кирпич, но и коммунисты».

Продолжая говорить именно о творчестве «летописца» , надо сказать, что в 30-е годы он пишет, не противореча идеологии партии.

В этот период  довольно большая часть фельетонов Кольцова «бьёт наотмашь» по взятничеству, бюрократизму, различным пережиткам старого строя.

В 1930 году в фельетоне  «Метатели копий» от Михаила Ефимовича  достаётся безответственным чиновникам, которые посылают официальное письмо не только по месту назначения, но и «на всякий случай»- копию в   рабоче-крестьянскую инспекцию.

В том же году выходит  фельетон под названием «Куриная слепота», написанный в довольно интересной форме письма автора заместителю председателя сельскохозяйственной секции, ревившему, что необходимо переписать весь скот в стране. За счёт такой формы изложения создаётся ещё больший комический эффект.

В некоторых своих  работах Михаил Ефимович также умело  использовал метод перевоплощения, вживления в роль простого рядового гражданина, чем добивался максимальной достоверности того, о чём он пишет.

Также следует отметить, что при всей «колючести» и  едкости фельетонов, данный журналист  никогда не позволял себе опускаться до хамства.

В период коллективизации  примечателен агитационный фельетон «Черная  земля» (1931год) , в котором Кольцов  рассказывает об отношении крестьян к коллективизации, об их сомнениях, одновременно разъясняя статью Сталина  «Головокружение от успехов», показывая пафос коллективного хозяйствования.

Яркой публикацией  о проблемах индустриализации(тот  же бюрократизм, та же безответственность) стала «К вопросу о тупоумии», написанная в 1931г. Воробьев – чиновник посылает указание «ускорить заготовку» с исходящим номером 13530. Соответсвенно,  телеграмма выглядела следующим образом «…ускорить заготовку 13530 воробьев».  И Кольцов смеётся над тем, как, в соответствии с приказом, пошла работа по заготовке воробьев, вместо того, чтобы не подчиняться слепо приказам, а хоть немного подключить здравый смысл.

«Мы сейчас перебираем сверху донизу советскую и кооперативную  систему. Выбрасываем гнилое, чужое, вредное. Не надо делать исключений для  людей, изображающих из себя дурачков. Таких «наивных», как те, что заготовляли воробьев, можно воспитывать только в одном месте. В тюрьме...»¹⁰,- подводит итог автор этого фельетона.

Интересная форма  также в фельетоне «Иван Вадимович  – человек на уровне» 1933 года, написанного  в виде внутреннего диалога чиновника  в различных жизненных ситуациях. Форма помогает полностью раскрыть тягу к наживе, безответственность типичного чиновника того времени.

Вообще, хочется сказать, что из всех прочитанных мной фельетонов Кольцова не встретилось 2 похожих, однотипных. Автор постоянно искал, придумывал новые формы изложения, при чём это не было стремлением к некой забавности текста, это помогало в высмеивании социальных проблем.

Вот, что пишет  Заславский о фельетонах Михаила  Ефимовича:

«Эти фельетоны  основаны на фактах и представляют собой…небольшие художественно-сатирические новеллы. Талант автора в том, что отправляясь от частного случая, иной раз анекдотического,он ставит в самой краткой афористической форме общие и важнейшие проблемы советской культуры, советской морали.»¹¹

Кроме того, Заславский поражается мастерством владения словом Кольцова. Его фельетоны- не просто актуальные злободневные статьи, это полноценные художественные произведения, которые, кстати, издаются и по сей день.

 По этим произведениям  «летописца»  не только можно  изучать историю, но и наслаждаться красотой языка, неожиданностью формы изложения, глубиной образов. Кольцов не только «летописец», он ещё поэт, который задал такую высокую планку в журналистике, что взять её будет весьма трудно. 
 

                                                                 Литература:         

   

 

1. «Михаил Кольцов, каким он был»: Сборник воспоминаний.- М.: Советский писатель,  1989

 

2. Кузнецов И.В.-«История отечественной журналистики (1917–2000)»: Учебное пособие.- М.: Флинта: Наука, 2002

 

3. Кольцов М. Е.-« Испания в огне».- М.: Политиздат, 1987

 

4. http://www.malagarusa.es/index.php?option=com_content&task=view&id=47&Itemid=56

 

5. http://exlibris.ng.ru/subject/2009-11-12/1_roman.html