Авторская песня как предмет литературоведческого, лингвистического и междисциплинарного исследования

Авторская песня как предмет  литературоведческого, лингвистического и  междисциплинарного исследования

Ничипоров И. Б.

мысль синтезирующего взаимообогащения искусства слова  и музыки, красочного, пластического  искусств явилась одной из ключевых в художественном сознании ХХ века. Глубоко осмысленная в теоретических построениях и творческой практике Серебряного века, эта тенденция и в следующие десятилетия литературного развития в значимой мере предопределила процессы обновления жанрово-родовой системы литературы, стимулировала возникновение характерных для постклассической эры синтетических жанровых образований. Как писал еще А.Белый в статье "Будущее искусство" (1910), "это рвение к синтезу выражается отнюдь не в ликвидировании граней, разъединяющих две смежные формы искусства; рвение к синтезу выражается в попытках расположить эти формы вокруг одной из форм, принятой за центр…"[1] .

При очевидной синтетической  природе, обусловленной взаимопроникновением поэтического слова, музыки, исполнительского мастерства, авторская песня в собственных вершинных художественных проявлениях была в первую очередь искусством слова, литературным феноменом, "новым руслом"[2] в отечественной поэтической традиции.

В качестве исходной теоретической и методологической базы нашего исследования мы принимаем развернутое определение авторской песни, предложенное в монографии И.А.Соколовой [3] : "Авторская песня…– это тип песни, который сформировался в среде интеллигенции в годы так называемой оттепели и отчетливо противопоставил себя песням остальных типов. В этом виде творчества один человек сочетает в себе (как правило) автора мелодии, автора стихов, исполнителя и аккомпаниатора. Доминантой при этом является стихотворный текст, ему подчинены и музыкальная сторона, и манера выполнения. В качестве дополнительных важных черт выступают такие, как личностное начало, собственная уникальная традиция, эстетика, стилистика, поэтика авторской песни".

В этом емком определении  выделим ряд принципиальных моментов.

Во-первых, указание на социально-историческую, литературную и культурную обусловленность явления бардовской поэзии.

Во-вторых, проведение линий разграничения авторской  песни с типологически смежными явлениями песенной поэзии – таковыми, к примеру, как рок-поэзия, массовая и эстрадная песня.

В-третьих, фиксация синтетического характера бардовского творчества и сразу четкое обозначение "формы, принятой за центр" (А.Белый) – словесного искусства, поэзии.

В-четвертых, тезис  о специфичных чертах поэтики  и языка бардовских текстов, порожденных  не лишь неповторимой творческой индивидуальностью художника, но и типологическими чертами бытования и адресации данной поэзии.

Как явление отечественной  поэзии, авторская песня, в большой  степени оплодотворенная атмосферой относительного раскрепощения "оттепельной" эры, обрела свои отчетливые очертания в основном к концу 1950-х – первой половине 1960-х годов в творчестве М.Анчарова, Б.Окуджавы, Ю.Визбора, Н.Матвеевой и др. В следующие десятилетия – в песенно-поэтическом творчестве В.Высоцкого, А.Галича и др. – под действием как фактически эстетических, так и социокультурных факторов, это направление поэзии претерпело значительную содержательную, жанрово-стилевую эволюцию, которая во многом была продиктована движением к более широкому, тотчас трагедийно-сатирическому освоению истории и современности. Целесообразность рассмотрения развития классической бардовской поэзии до этого всего в рамках 1950-1970-х гг., Когда это направление достигло больших художественных высот, научно мотивируется и ключевой ролью авторской песни в литературном процессе этих десятилетий, "закономерностью её возникновения и подлинного расцвета конкретно в названный период, когда она органически встраивается в обусловленное самой жизнью движение литературы, в частности, поэзии"[4] .

обширное распространение бардовской поэзии благодаря бессчетным концертным выступлениям, фестивалям авторской песни, аудиозаписям происходило на фоне частенько внегласного официального запрета на полноценную публикацию произведений поэтов-бардов, которые вольно либо невольно оказывались пропитанными антидогматичным духом неподцензурного искусства. Схожее "полулегальное" существование авторской песни потом вызвало конкретные трудности в её научном исследовании, связанные в большинстве случаев со сложностями текстологического характера. Фактически до 1980-х гг. В русском Союзе масштабного научного осмысления авторской песни как художественного явления не предпринималось. Опережающую роль сыграли в этом смысле публикации в российской эмигрантской печати 60-70-х гг. И в по сути "самиздатской" газете "Менестрель" с конца 70-х. В эмигрантских интервью А.Галича, в "тамиздатских" статьях и рецензиях Р.Гуля, Я.Горбова, В.Некрасова, Ю.Алешковского, В.Аксенова, С.Довлатова, Ю.Мальцева, М.Бен-Цадока и др., При всех издержках, связанных с отсутствием знатных изданий бардов, с распространенным преобладанием общественно-политических оценок над эстетической рефлексией, все же намечались принципиальные подступы к будущим исследованиям авторской песни, и до этого всего творчества В.Высоцкого и Б.Окуджавы. Введенные в научный оборот в основном во второй половине 1990-х гг. Благодаря основным образом републикациям в выпусках альманаха "Мир Высоцкого" (1997 – 2002), эти работы стали не лишь принципиальным историческим источником, но и подспорьем для современной научной мысли.

С середины и конца 1980-х гг. Значительно активизируется фактически литературоведческое исследование авторской песни как части  российской поэтической традиции, прокладываются пути к целостному чтению произведений ведущих поэтов-бардов – в монографиях и статьях Б.А.Савченко, Ю.А.Андреева, Л.А.Аннинского, Вл.И.Новикова, В.А.Зайцева, С.И.Кормилова, А.В.Скобелева и С.М.Шаулова и др., А также в целом ряде постановочных по проблематике студенческих дипломных работ этого времени, посвященных в основном творчеству В.Высоцкого[5] .

В 1990-е и 2000-е годы исследование авторской песни приобретает  еще более широкие масштабы и  новейшие организационные формы. Предпринимаются  удачные пробы научных, комментированных, основанных на выверенных текстологических концепциях изданий произведений В.Высоцкого, Б.Окуджавы, А.Галича, М.Анчарова, Ю.Кима и др. Значительную роль в исследовательском освоении данной проблематики сыграли специализированные периодические издания – журнальчик "Вагант-Москва" и альманах "Мир Высоцкого", а также тематические сборники, посвященные творчеству В.Высоцкого, Б.Окуджавы и А.Галича. Исследование песенной поэзии равномерно входит и в сферу академической науки. В новейших историко-литературных исследованиях второй половины ХХ века В.А.Зайцева [6] , Н.Л.Лейдермана и М.Н.Липовецкого [7] возникают особые разделы, посвященные творчеству В.Высоцкого, Б.Окуджавы, А.Галича. На филологическом факультете МГУ им.М.В.Ломоносова с середины 90-х гг. По творчеству разных поэтов-бардов и теоретическому осмыслению истоков авторской песни были защищены диссертации А.В.Кулагина, С.С.Бойко, И.А.Соколовой, С.В.Свиридова. В 1999 г. Тут были проведены и научные чтения, посвященные памяти Б.Окуджавы и нашедшие отражение в особом сборнике [8] . Показательная динамика в исследовании авторской песни в широком культурном и литературном контексте прослеживается на примере сборников трудов интернациональных научных конференций по российской литературе ХХ века в МГУ в 2000-2004 гг., Представляющих своеобразный "срез" современного литературоведения [9] . В 2000 г. – две публикации о творчестве В.Высоцкого (А.В.Кулагин, Е.И.Жукова); в 2002 г. – уже пять работ, причем в основном сопоставительного характера: о Б.Окуджаве как "наследнике Серебряного века" (А.П.Авраменко), о военной теме в творчестве Б.Окуджавы, В.Высоцкого, А.Галича (В.А.Зайцев), об эволюции творчества Б.Окуджавы и текстологических проблемах его исследования (С.С.Бойко, А.Е.Крылов), о творческом диалоге В.Маяковского и В.Высоцкого (Е.И.Жукова); в 2004 г. – еще более широкий круг работ, включающих в свою орбиту и творчество не достаточно изучавшихся до этого поэтов-бардов: об общих проблемах исследования авторской песни (В.А.Зайцев), о сопоставлении поэзии А.Галича и Б.Пастернака (Т.А.Потапова), о жанровых исканиях Е.Клячкина (И.Б.Ничипоров) и разных качествах исследования творчества В.Высоцкого (Г.А.Шпилевая, Е.И.Жукова, А.Е.Крылов).

По мере расширения горизонтов филологического осмысления авторской песни все более  очевидной становится необходимость опоры на теоретическую проработку соответствующего терминологического аппарата и генезиса данного явления, исследования всего обилия творческих особенностей поэтов-бардов, не ограничивающегося узеньким рядом главных имен, и сотворения жанрово-стилевой типологии бардовской поэзии. Первостепенную значимость приобретает в данной связи и осознание принципиальной нетождественности общекультурологического и фактически литературоведческого подходов к осмыслению авторской песни, невыводимости эстетической ценности творчества поэта-барда из степени его зрительской популярности либо представленности на фестивалях и слетах.

В скопленном в основном за два последних десятилетия  научном опыте исследования авторской  песни сделаны значимые предпосылки  для более либо менее полного решения обозначенных заморочек. Осмысление этого опыта дозволит выявить и пробелы в освоении данного материала.

довольно основательно разработан на сегодняшний день вопрос о терминологическом объеме понятия  авторской песни. В названной  выше монографии И.А.Соколовой в отдельной главе, с опорой на бессчетные публикации в прессе, начиная с 50-60-х гг., Скрупулезно воссоздана история возникновения данного (в некой степени условного) термина, проведено чёткое разграничение эстетического своеобразия авторской песни и особенностей песни "самодеятельной", "студенческой", "туристской" и др. Совместно с тем дискуссионным остается в науке вопрос о позиционировании авторской песни в системе литературных жанров. Так, И.А.Соколова дает такое категориальное словоупотребление, как "жанр авторской песни" [10] , оговаривая при этом, что данная структура открыта для вхождения в нее новейших, уникальных форм, отсутствующих в традиционном песенном жанре (к примеру, песни-рассказы, -очерки, -репортажи, -памфлеты, -фельетоны, -думы, -эссе, -сказки, -сценки, -поэмы, -монологи, -диалоги) [11] .

Нам представляется, что намеченный тут жанровый уровень  исследования бардовской поэзии является более продуктивным для исследования индивидуальной художественной картины  мира в творчестве каждого из поэтов-певцов. Но внесенное И.А.Соколовой уточнение об "открытости" жанровой структуры песенной поэзии принуждает признать терминологически более точными суждения А.В.Кулагина и Вл.И.Новикова об авторской песне как наджанровом поэтическом явлении [12] .

Серьезное теоретическое  обоснование получила и синтетическая  природа авторской песни. В.А.Зайцевым было предложено емкое обобщение  многих наблюдений над эстетической спецификой бардовской поэзии, являющей "взаимодействие, синтез различных  видов искусств на базе словесного искусства, поэзии. Это – звучащее песенное слово, звучащая, как правило, в выполнении самих её создателей поэзия, опирающаяся на давнюю историко-литературную традицию" [13] . Вектор исследований в данной области максимально точно обозначен Вл.И.Новиковым: "Рассмотрение авторской песни как сугубо литературного явления, как факта российской поэзии ХХ века" [14] . очевидно, несомненная обоснованность литературоведческого подхода к данному предмету никаким образом не исключает значимости уже начинающих появляться музыковедческих, театроведческих, лингвистических и др. Исследований авторской песни, которые способны во многом уточнить и расширить фактически литературоведческие выводы [15] .

Показательно, что  суждения исследователей о приоритете конкретно словесной составляющей над иными компонентами песенной поэзии подкрепляются высказываниями самих бардов. Их творческая самоидентификация в литературном и культурном пространстве представляется тем более важной, что фактически все авторы данного ряда выступали в литературе (не лишь в поэзии, но и в прозе, драматургии) и независимо от выполнения собственных стихов-песен. Так, Ю.Визбор, не один раз подчеркивавший первостепенную значимость "чёткого поэтического вида" в авторской песне, определял её как "песню литературную, несмотря на все её и музыкальные фортуны. Эта песня стоит на фундаменте литературы, и фаворитные бардовские песни – это и фаворитные поэты" [16] . Сходную мысль высказал и Б.Окуджава, в частности, в интервью в декабре 1984 г., Назвав себя "не композитором-специалистом" и выделив, что "для барда основное – поэтическая база" [17] . В 1966 г. В дискуссии на страничках газеты "неделька" М.Анчаров назвал авторскую песню "формой устной поэзии"; А.Галич отметил необходимость её восприятия "как явления литературного", высказав убеждение, что "фаворитные из наших песен до этого всего интересны стихами, правда, существующими в неразрывной связи с мелодией", а Ю.Ким наметил увлекательное и пока еще научно недостаточно разработанное понимание внутренней иерархии и направлений взаимовлияния меж различными компонентами песенно-поэтического искусства: "Мы имеем дело с поэзией, потому что и сюжет, и рифма, и ритм, и мелодия служат до этого всего выявлению смысла. Но это особая, песенная поэзия, образ которой сразу музыкальный и словесный" [18] . С данной точки зрения эстетически несостоятельными представляются суждения критиков авторской песни, как правило не учитывающих особенностей взаимодействия поэзии с музыкой в художественном целом данного явления (А.Кушнер, Д.Самойлов, В.Шаламов, В.Кожинов [19] ).

В рефлексии поэтов-бардов о характере собственного творческого  процесса частенько фиксируются  неповторимые случаи художественного  симбиоза словесной и мелодических составляющих. Полагая, что в авторской песне "несамостоятельная музыка может поддерживать самостоятельные слова и делать песню", Н.Матвеева выявляет и относительную автономию этих компонентов, приводит многие примеры того, как прежние мелодии могли находить "приют" в новейших поэтических текстах [20] . А В.Высоцкий, видевший главную творческую задачку в шлифовке поэтического слова ("Больше всего я, естественно, работаю со стихом"), признавался даже в сознательном упрощении мелодического рисунка ради выдвижения на первый план конкретно словесной образности – "чтоб мелодия не мешала восприятию текста, тому основному, что я хочу сказать". Представляет энтузиазм и обобщающая черта поэтом авторской песни в связи с восприятием им песенной лирики Б.Окуджавы: "Это даже не песня, это стихи, положенные на ритмическую базу. Когда-то, совсем давно, я услышал, как Б.Окуджава поет свои стихи, и увидел, что стихотворные строчки, которые я ранее читал очами, работают намного сильнее, когда он исполняет их с гитарой" [21] . При этом восприятие соотношения мелодии и стихотворного текста во взаимных оценках даже внутри самой бардовской среды могло быть очень разным, хотя мысль о самоценности и относительной эстетической автономии поэзии в составе авторской песни оказывается в сущности постоянной. Это просматривается и в признании А.Городницкого о собственном впечатлении от мелодий и стихов ранешнего Высоцкого, с указанием на явное преимущество конкретно последних в степени художественной оригинальности: "На первых порах нарочито надрывная манера его исполнения… примитивные мелодии создавали впечатление чего-то вторичного, узнаваемого. Но стихи… Я помню, как поразили меня… собственной умопомрачительной поэтической точностью строчки одной из его "блатных" песен: "Казалось мне, кругом – сплошная ночь, тем более, что так оно и было…"" [22] .