Смерть

  То  же самое происходит и с магическими  действиями лечебного характера, производимыми  над ребенком. Существуют особые знахарки специализирующиеся на детских болезнях. Они лечат крик, плакун, грыжу, щекотуны, золотуху, снимают сглаз и порчу. Многие из этих недугов может лечить и сама мать, но «самое правильное, когда повитуха заговорит. Это дело верное»⁵⁷. Особую роль играла повитуха и в отлучении ребенка от груди. Ребенка кормили грудью обычно «три поста» (ребенка прекращали кормить грудью после того, как он переживал второй раз один из постов), имея в виду Филиппов и Великий⁵⁸, т. е. около полутора-двух лет. Если ребенок плакал после отлучения от груди, то в дом приглашали повитуху, которая «вечером сажала его на колени... брала в руки полено и говорила: «Как дерево не тоскует без леса, так чтоб и раб Божий Феденька не тосковал бы о грудях. Аминь!»⁵⁹«.

  Приглашали  повитуху и на первую стрижку ребенка, которую проводили через год после рождения. Считалось, что до года ребенку нельзя стричь ни ногти, ни волосы — «речь зарежешь»⁶⁰. После стрижки волосы и ногти прятали в кулек и хранили, а ребенка повитуха окачивала, приговаривая те же слова, что и при окачивании после родов (см. выше).

  Помимо  вышеуказанных функций повитуха лечила болезни, связанные с деторождением «Бабка не только родить помогала. Она по всем женским и мужским болезням помощь оказывала, чтоб дитев родить могли»⁶¹. В то же время к повитухе обращались и для того, чтобы прекратить деторождение. Верили, что повитуха может навести импотенцию или бесплодие.

  «Вот  если тебе мужик опостылел, ну надоел вовсе, аль  другой у тобя есть, а на етого бестолкового и сил нет, а  он домогатца и  усе лезит на верьх-то, к бабке пойдешь  и поплачешься. Вот  моя бабка, уж приняла  у меня четверых, так сделала. Велела мне, когда мой-то заснет, взять волос оттоль, по меж ног, и ей принесть. Она его сожгла и сказала: «На море, на Кияне стоит дуб широколист, а под дубом широколистом стоит ракитов куст. Этот куст от ветра гнется, от дождя ломатца, прямен не стоит, по земле стелица. Так чтоб и у раба Божьего Ивана важна жила не стояла, чтоб весь век болела-горела, ни днем, чтоб покоя не было, ни ночью роздыху. Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь!

  И мне велела три  раза так сделать, вот я и выучила».⁶²

  Или: «Знаешь, чтоб у бабы детей не было, надо сказать: "Пойду я не помолясь, не перекрестясь из избы дверьми, из двора воротами. Пойду к морю-кияну. На море-кияне лежит бел-горюч камень Латырь. На камне на Латыре лежит коряга гневлява-трухлява. Возьму корягу гневляву-трухляву, принесу рабе Божьей Марье. Как у коряги гневлявы-трухлявы нет ни листка, ни отросточка, так бы и у рабы Божьей Марьи не было бы ни парничка, ни девчоночки, ни единого зародышки»⁶³.

  В Судогодском районе родильно-крестильные  обряды, а также обряды первого года тесно связаны с институтом повивальных бабок. Надо отметить, что искусство повитухи передавалось из поколения в поколение от матери или бабушки к старшей девочке в семье, поэтому при рассказе о том или ином элементе обрядов можно часто слышать «моя мать», «моя бабушка». Очень часто женщины говорят о том, что их учили «вот меня мать учила, она повитуха была»⁶⁴, «меня мать научила, а ее бабка»⁶⁵ и для этого водили на роды «вот от матери к старшей дочери, ее с малолетства мать с собой водила и всему учила»⁶⁶. В настоящее время часто можно услышать сожаление о том, что некому передать свое искусство: «Я соблю, да мне учить некого ни дочки, ни внучки, одни парницки. А так старшой девке передают»⁶⁷. Однако, несмотря на все знания, которые передавались по наследству, повитухой можно было стать «только, когда сама родит, вот будет ребенок — сама станет повитухой, а так нет»⁶⁸.

  Несмотря  на достаточно хорошую сохранность  родильно-крестильного обряда в Судогодском  крае нельзя не отметить целого ряда элементов, о которых сохранились лишь рудиментарные воспоминания. Это прежде всего традиционно достаточно большой комплекс обрядов, направленных на регулирование детородности, охрану половой потенции и детородных сил, а также обычаи, направленные на охрану плода в чреве матери. Сохранились лишь отдельные упоминания о том, что новорожденного приобщали к дому и домашнему очагу. Не зафиксированы и подробные описания таких обрядов, как первое кормление ребенка и его первое мытье в бане.

  Несмотря  на отсутствие некоторых элементов родильно — крестильного комплекса, данный обряд сохранился в Судогодском районе достаточно полно, и собранные материалы могут использоваться для сравнительного анализа родильных обрядов русских.