К сожалению, традиции теоретических
исследований социализации в этот период
практически отсутствуют. Но еще Б.Г. Ананьев,
убежденно говорил о том, что развитие
личности, а, следовательно, и социализация
ее продолжаются всю жизнь... “Психологической
окаменелости Клапареда нет и быть не
может...”. Эту мысль высказал и А.А. Бодалев
в своей статье об акмеологии, которую
мне удалось издать на русском и английском
языках в книге “Психологический пульс
современной России” [М.-Ярославль, 1997].
При таком утверждении открывается
бездна возможностей для построения междисциплинарных
исследований в содружестве с социологией,
педагогикой, психологией труда и т.д.
Послетрудовая стадия представляет
еще более дискуссионную проблему. Если
вспомнить Б.Г. Ананьева то социализация
должна идти до конца дней индивида. В
современных условиях, когда пенсионеры
не только адаптируются к новым условиям
их жизни, социализируясь в новой своей
роли, а безработные нередко и начинают
новую социальную роль в качестве трудящегося:
меняют профессию, расширяют рамки своих
прежних возможностей. Широко известны
пенсионеры - наставники молодежи, народные
художники, писатели, артисты, “самодельщики-изобретатели”
и т.д.
Социальная психология сейчас
в долгу перед обществом, в том числе, и
неразработанностью проблемы социализации
личности в послетрудовой стадии жизни
человека.
Однако раздаются голоса, протестующие
против употребления термина социализация
для этого периода, ибо исследователи
не видят усвоения социального опыта и,
тем более, его воспроизводства. Даже если
такое и часто встречается, то, все равно,
это лишь частный случай.
Крайняя точка зрения - “десоциализация”,
которая будто бы наступает за завершением
процесса социализации. Ставится вопрос
об изменении типа активности личности
в этот период.
Для развития личности (а не
только ее становления) небезразлично,
через какие группы она входит в социальную
среду. Высший уровень развития группы
- коллектив - по-новому задает содержание
тех процессов, которые составляют жизнедеятельность
группы.
Общество, в том числе и отдельные
его субкультуры, безусловно, оказывает
воздействие на личность на всех стадиях
ее социализации. Такое воздействие осуществляется
или непосредственно, или через группу:
это нормы, ценности и знаки. Не будем спорить
о том, что нормы и ценности усваиваются
при помощи знаков и знаковых систем.
Конкретные группы, в которых
личность приобщается к системам норм
и ценностей (они выступают трансляторами
социального опыта), называются институтами
социализации. Термин “институт” используется
в широком социологическом смысле как
сложившаяся в ходе развития общества
форма отношений между людьми.
На дотрудовой стадии социализации
- семья, дошкольные детские учреждения.
В социальной психологии институт семьи
все еще не получил достойного внимания,
хотя в решении этой проблемы уже есть
свои “классики”: С.И. Ерина, В.П. Левкович,
В.В. Столин, Н.Н. Обозов, А.Л. Харчев и другие.
С “дошкольным институтом”
- совсем плохо. Даже “Институт школы”
(Я.Л. Коломинский, А.С. Чернышов и их ученики)
все еще рассматривается в контексте возрастной,
а не социальной психологии.
Да, пока все это рассматривается
(изучается) в пределах возрастной психологии.
И, к сожалению, нет таких лонгитюдных
исследований, где бы была показана зависимость
социализации от конкретного института
социализации, в который включен ребенок.
Даже школа тоже не стала еще
подлинным объектом междисциплинарных
исследований. Многие “ученые” вообще
не считают возможным доверять исследованиям
в школе: “Маленькие дети - большие актеры”
и т.д.
Известно, какое влияние на
социализацию оказывает трудовой коллектив
в самом широком смысле и диапазоне профессий.
Но и этот институт в качестве
субъекта социализации изучался, а, тем
более, изучается сегодня, недостаточно.
Конечно, проблемы стабилизации коллектива,
изучение причин текучести кадров, отхода
людей в группы асоциального поведения,
- крайне актуальны, но не модны! Практически
не рассматривается и роль референтной
группы - как субъекта социализации.
Иногда употребляется в литературе
термин “эффект социализации” [см. Ананьев
Б.Г. О психологических эффектах социализации
// Человек и общество. Вып. IХ. Л., 1971].
Под этим термином понимаются
психологические явления, свидетельствующие
о мере и глубине социализации. Сам Б.Г.
Ананьев называл в качестве таковых образование
социальных установок, сложных явлений
мотивации деятельности, формирование
определенных черт характера, в том числе
социально-типичных и национально-типичных.
Вероятно, этот перечень можно
расширять, но суть в том, что здесь выявляется
очень важный аспект: включенность индивида
в процесс социализации не только на уровне
микросреды, но и больших социальных групп,
в которых протекает жизнедеятельность
личности.
При рассмотрении предмета
социальной психологии говорилось о том,
что в психологии социальной общности
(когда общественная психология рассматривается
как социальное явление) нет ничего, чего
не было бы у отдельного человека. И наоборот.
Но вот мера (доля) представленности
в индивидуальной психологии социально-типического
до сих пор не определена, более того, вообще
проблематична. А ведь она должна быть
объяснена. Процесс социализации позволяет
подойти к поискам такого объяснения.
Механизмы социализации
личности
Рассматривая вопросы социализации
личности, нельзя не сказать о том, что
в зарубежной психологии этой проблеме
издавна уделяется большое внимание. Она
оказалась на стыке социальной психологии,
психологии личности, психопатологии,
педагогики, психогенетики и многих других
наук. В частности, вопросы наследственности
и приобретения каких-либо качеств в личности
исследуются батареями тестов, с опорой
на самые разные психологические школы:
фрейдизм, бихевиоризм, гештальт, интеракционизм,
символизм, конфликтологию, иррационализм
и другие.
Каждый исследователь обязательно
какому-то направлению симпатизирует,
какие-то считает недостаточно серьезными,
какие-то полностью отрицает. Каждый имеет
собственное мнение.
М. Аргайлу отличается особой
тщательностью анализа результатов, полученных
им самим и другими экспериментаторами.
Начиная с ранних психоаналитических
достижений, Аргайл постепенно и последовательно
рассматривает труды ученых разных направлений,
публиковавших и публикующих свои работы
в разные периоды их научной деятельности,
исчисляемые нередко десятилетиями.
Как правило, Аргайл не соглашается
с одной или несколькими точками зрения
на процессы социализации, но считает,
что в качестве гипотез любая из них правомочна,
даже если выдвигаются положения, основанные
на опытах с низшими животными. Например,
он обстоятельно анализирует результаты
работы бихевиористов с крысами, вырабатывавших
у подопытных животных определенные навыки
приема пищи и опорожнения кишечника методами
награждения и наказания.
Названный опыт он пытается
интерпретировать с позиций различных
направлений психологической науки и
находит наиболее, как ему кажется, адекватный
и, главное, перспективный подход. Основная
идея такого рассмотрения состоит в том,
что нет одного универсального подхода
и метода анализа, но в каждом конкретном
случае любой из них может быть наиболее
адекватным. Так в случае с крысами, действительно,
не очень высоко социализированными животными,
наиболее перспективным показался именно
бихевиористский подход, соединяемый
с психоанализом. Далее Аргайл соединил
данный эксперимент с кормлением ребенка
грудью матери и выработкой навыков опорожнения
кишечника ребенка с помощью тех же методов
поощрения и наказания [Аргайл М. Социальная
психология. На английском языке. Лондон,
1985. С. 19].
Показывая механизмы овладения
социальными нормами группы, М. Аргайл
предупреждает, что, чаще всего, человек
приспосабливается к нормам именно конкретных
социальных групп. Оказываясь в одиночестве,
такие люди ведут себя различно. Одни показывают
нескрываемую податливость без внутреннего
содержания, другие же, потому, что имеют
собственное осмысление. Условия, при
которых внутреннее содержание имеет
место, могут быть образованы на основе
идентификации, когда субъект берет другого
индивида в качестве образца для подражания
и чувствует, что обманывает ожидания,
если не состоянии жить согласно этому
образцу [Там же, С. 20]. Кстати, о подобных
случаях писали еще А. Бандура и его соавторы
в одном из сборников статей, обсуждаемых
на симпозиуме по мотивации поведения
(США, штат Небраска, 1962).
Доказано, что одна и та же личность
ведет себя совершенно различным образом
в, казалось бы, совершенно похожих ситуациях.
Например, перед и после употребления
обильной еды. Изменения в поведении будет
определять степень голода.
На чисто психологическом уровне
найдено, что кровяное давление человека,
когда он голоден, отличается от того,
когда его накормят.
Известно так же, что даже отношение
человека к деньгам зависит от его материального
положения, но на конкретных поступках,
связанных с добыванием денег, это прямо
не сказывается. Все зависит от мотивации
и социальных норм, усвоенных конкретной
личностью, степени их осознанности. Однако,
некоторая мотивация может быть неосознаваемой,
и тогда поведение называется немотивированным.
На деле же, оно просто не осознано. Например.
Субъекта гипнотизируют и внушают ему,
что он должен открыть окно в определенный
час. Перед пробуждением ему говорят, что
открывать окно уже не надо. Когда приходит
назначенное ранее время, субъект робко
открывает окно. Его просят объяснить,
почему он это сделал? Ответ отражает,
что он не осознает подлинной мотивации,
а просто выдумывает некоторую причину
своих действий.
Безусловно, мотивация связана
с потребностями человека как живого существа:
прежде всего, с необходимыми для сохранения
баланса воды, сахара и других биохимических
составляющих жизни.
Некоторые человеческие поступки
и почти все “животное” поведение “мотивируются”
биологическими побуждениями - голодом,
жаждой, полом. Они как бы автоматически
саморегулируют жизнедеятельность своего
организма, поддерживающего равновесие
необходимых биохимических веществ. В
цивилизованных условиях биологические
потребности людей удовлетворяются, в
основном, регулярно (за исключением половых
для молодых и пожилых людей).
Но потребности человека (впрочем,
как и животного) имеют свойство расти
и видоизменяться. Соответственно, изменяется
и мотивация их удовлетворения.
Кстати, одной из заслуг К. Маркса
перед наукой в целом является открытие
им “закона возвышения потребностей”.
Еще в 1848 году он писал: “... в законе развития
человеческой природы заложено то, что
едва лишь обеспечивается удовлетворение
одного круга потребностей..., как высвобождаются,
создаются новые потребности” [у Марченко
В.В. 125. С. 10].
Сегодня среди ученых самых
противоположных направлений нет спора
о важнейшей роли потребностей в жизнедеятельности
человека. Разночтения наблюдаются в деталях,
ибо нередко этот главный движитель социализации
и развития человека вообще скрыт от глаз
наблюдателей, да и самих потребностей
у хорошо социализированной цивилизованной
личности немало.
Изучаются потребности уже
давно и самыми разными науками. В социальной
психологии этот термин очень часто заслоняется
понятием и термином - мотивация. Было,
к сожалению, время, когда в нашей отечественной
социальной психологии потребности вообще
не считались объектом этой науки и все,
что их касалось, замещалось понятиями
стимулов и мотивов.
Следует отметить, что очень
большая заслуга в привлечении внимания
исследователей к психологическим аспектам
потребностей принадлежит американскому
специалисту в области человеческих отношений
и организации труда Абрахаму Маслоу (1908-1970)
- одному из лидеров гуманистической психологии,
столь популярной сегодня в мире. Будучи
одним из многочисленных учеников и последователей
Элтона Мэйо, он сделал, пожалуй, самый
значительный вклад в творческое развитие
наследия своего учителя и предшественника.
А. Маслоу предпринял попытку
систематизировать потребности личности.
Он классифицировал их как базисные (потребность
в пище, безопасности, позитивной самооценке...)
и производные или мета-потребности (в
справедливости, благополучии, красоте,
порядке, единстве...). По его мнению, базовые
потребности - стабильно постоянные, производные
же - постоянно меняются. Поэтому “мета-потребности”,
какими бы они ни были, в принципе, равнозначны
и не имеют превосходства друг перед другом,
то есть они не иерархичны.
Базисные потребности, напротив,
располагаются достаточно строго по принципу
иерархии: от “низших” материальных до
“высших” - духовных.
В связи с тем, что в отечественной
социальной психологии к теории Маслоу
иногда подходили только строго критически,
позволю себе изложить ее несколько подробнее,
чем обычно, в опубликованных ранее работах.
Итак, базовые или базисные
потребности человека от самых низших
физиологических и сексуальных, тех, которые,
по классификации социально-биологических
инстинктов Ж. Герина, именуются глаголом
“жить”, то есть, пить, есть, дышать, двигаться,
иметь кров, одежду, отдых, воспроизводить
себе подобных и т.д., через экзистенциальные
потребности - в безопасности своего существования,
стабильности условий своей жизнедеятельности,
в стремлении избегать несправедливости,
различных ударов судьбы, а в сфере труда
- гарантированной работы, страхования
от несчастных случаев, социальных потрясений,
до привязанности к ближайшему окружению
дома и на работе, к коллективу единомышленников,
а, следовательно, и до признания этим
окружением своей важности, роли, статуса,
возможностей их роста, наконец - удовлетворения
потребностей в самовыражении через какое-либо
творчество.
В одной из своих статей, опубликованной
еще в 1943 году, Маслоу предложил ставший
затем знаменитым “треугольник Маслоу”.
В основании этого треугольника лежат:
1) физиологические или
витальные потребности (от лат. Vita
- жизнь);
2) потребности в безопасности
и гарантированной работе;
3) потребности в принадлежности
к определенной социальной группе;
4) потребности в уважении
себя как личности со стороны
других;