Нарушения восприятия

идиоторный –  раскрытость мысли;

сенсорный – сделанность  ощущений;

моторный – сделанность  движений. 

Анализ этого синдрома очень сложен. Его понимание может  быть основано на положениях И.М. Сеченова об «органических ощущениях». Как  известно, И.М. Сеченов часто говорил  о проприоценциях, о «темных» ощущениях, возникновение которых он связывает  с нервными импульсами, идущими из внутренних органов. Эти импульсы мы не ощущаем, но они находятся в  тесной связи с ощущениями, идущими  от наших внешних органов чувств. Именно эта связь и определяет целостное восприятие человеком  своего тела и является «чувственной подкладкой «я», т.е. служит основой  самоощущения и самосознания». Очевидно, при известной патологии наступает  распад этой «чувственной подкладки  я», «темные чувства» начинают ощущаться  и нарушают единство самосознания. 

Для объяснения этого  синдрома могут быть привлечены и  положения А.А. Меграбяна о так  называемых гностических чувствах. Дело в том, что когда мы воспринимаем какой-нибудь предмет или явление  внешнего мира, у нас есть какое-то осознание, что наши чувства, восприятия принадлежат нам. Если я рассматриваю что-то, то подспудно есть сознание, что восприятие принадлежит мне. Нет ничейных переживаний, ощущений. Вот эти гностические чувства  выполняют, по мнению А.А. Меграбяна, связующую  роль между самовосприятием и  самосознанием, с одной стороны, и образованием высших автоматизированных сложных навыков – с другой. Они возникают в результате синтеза  предшествующего опыта наших  ощущений и восприятии. Гностические чувства обнаруживают, по А.А. Меграбяну, следующие свойства:

обобщают предшествующие знания о предмете и слове в  конкретно-чувственной форме;

обеспечивают чувствование принадлежности психических процессов  нашему «я», личности;

включают в себя эмоциональный тон соответствующей  окраски и интенсивности. 

В инициальной стадии психического заболевания у больных  с синдромом отчуждения наблюдаются  элементы распада сенсорных функций, нарушаются акты узнавания предметов  и образов. У больных же в стадии выраженного психоза наступает  полное отчуждение собственных психических  процессов – мыслей, чувств, поступков. Псевдогаллюцинации мало изучены психологами, между тем исследование этого  симптома помогло бы подойти к проблеме становления сознания и самосознания, роли самоощущения в становлении познания действительности. Можно указать лишь на работу Т.А. Климушевой, которая включила в исследование больных с синдромом Кандинского и данные психологического эксперимента- Было обнаружено, что эти болезненные явления выступают в основном тогда, когда больные испытывают интеллектуальные затруднения.

Нарушение мотивационного компонента восприятия 

Подход к восприятию, как деятельности, обязывает выявить  изменения ее различных характеристик, которые могут оказаться «ответственными» за его нарушение. Выше мы показали, как снижение обобщения приводит к агнозиям, как изменения функционального  состояния деятельности анализаторов, внешних и внутренних, приводят к  обманам чувств. Деятельность восприятия включает в себя и основную характеристику человеческой психики – «пристрастность» (А.Н. Леонтьев). Еще в 1946 г. С.Л. Рубинштейн писал, что в «восприятии отражается вся многообразная жизнь личности». Поэтому следовало ожидать, что  при изменении личностного отношения  изменяется и перцептивное действие. 

Прежде чем перейти  к изложению экспериментальных  данных, показывающих роль изменений  мотивационного компонента в восприятии, хотелось бы остановиться на некоторых  общих теоретических положениях психологии восприятия. За последние  годы усилился интерес к выявлению  личностных факторов восприятия. Особенное  развитие получил тезис о «личностном» подходе к проблеме восприятия в  ряде работ современных американских психологов. 

Можно выделить следующие  основные тенденции, характерные для  этого подхода: 1) восприятие рассматривается  как селективный процесс, определяющийся взаимодействием объективных качеств  стимуляции и рядом внутренних, мотивационных  факторов (школа New Look). 

Так, Дж. Р. Брунер и  Р. Постмэн различают аутохтонные  и директивные факторы восприятия. Первые определяются непосредственно  свойствами сенсорики человека, благодаря  которым формируется представление  об относительно простых качествах  объекта. Директивные, или поведенческие, факторы восприятия отражают прошлый  опыт человека, его эмоциональные  состояния, установки и потребности. 

Что воспринимается человеком в данный момент, определяется взаимодействием того, что презентируется аутохтонным процессом, и того, что  выбирается директивным. В предложенной авторами когнитивной теории восприятия роль внутреннего, директивного фактора  играет гипотеза, в концепциях других авторов – «установки», «ожидания», «схемы» и т.д. Действие этих факторов обусловливает избирательность, сенсибилизацию или искажение восприятия. Для  иллюстрации приведем известные  эксперименты Шафера и Марфи, в которых  тахистоскопически предъявлялась  известная фигура Рубина, образованная двумя «полумесяцами», каждый из которых  мог видеться как профиль, образующий фигуру на фоне. Опыт строился по типу игры: испытуемый получал вознаграждение, если видел одно из лиц, и штрафовался, если видел другое лицо (при этом в тахистоскопе многократно предъявлялось  каждое лицо в отдельности). Когда  впоследствии внезапно предъявляли  двусмысленную фигуру, испытуемый воспринимал  в качестве фигуры то лицо, которое  обычно вознаграждалось. Иначе говоря, «ожидания» субъекта определяли выбор  элементов фигуры-фона. Аналогичные  результаты получали Сэнфорд, Левин, Чейн и Марфи в условиях пищевой  депривации. При тахистоскопическом предъявлении неопределенных изображений  испытуемые часто видели пищевые  объекты там, где их не было, при этом пищевые рисунки быстрее и правильнее узнавались с увеличением времени депривации. 

Источником «ожиданий» испытуемых в данном случае было состояние  острой органической потребности, которое  стало причиной искажения и сенсибилизации процесса восприятия. 

Следует подчеркнуть, что в большинстве исследований, затрагивающих вопрос о влиянии  «внутренних факторов» на восприятие, мотивация выступает в качестве дезорганизатора перцептивного  процесса. Не случайно в работах  этого направления часто говорится  об «аутизме восприятия». Этим термином, пришедшим в психологию из клиники 3. Фрейда и Е. Блейера, подчеркивалась оторванность познавательных процессов  от внешнего мира, их полная зависимость  от аффективных, неосознаваемых состояний  личности. 

Таким образом, в  трактовке роли мотивационных факторов в восприятии авторы продолжают развивать  традиции психоаналитического направления; аффективная сфера человека остается для них прежде всего источником «возмущающего» влияния на субъекта. 

Другое направление, представленное Г. Виткиным и его  сотрудниками, поставило вопрос о  соотношении способа восприятия человека и его личностной организации. Оказалось, что испытуемые при выполнении различных перцептивных задач –  ориентировки в пространстве, теста  «вставленных фигур» – проявляют  некоторые характерные способы  восприятия. Так, при выполнении какого-то задания, в котором необходимо было правильное восприятие какого-то элемента перцептивного поля, одни испытуемые принимали за точку отсчета проприоцептивные ощущения собственного тела, другие ориентировались  преимущественно на впечатления  от «внешнего» зрительного поля. Эту  особенность восприятия Г. Виткин называл  зависимостью (независимостью) от поля, которая, по мнению автора, связана  с определенной личностной структурой. 

Людей с «полевой зависимостью» отличает, по мнению автора, пассивность в отношениях с внешним миром, отсутствие инициативы, конформизм. Независимые же от «поля» люди демонстрируют противоположный  набор личностных качеств. Автор  считает, что в восприятии психически больных описанная зависимость  или независимость от «поля» более  сильно выражена. 

К третьему направлению  следует отнести работы зарубежных авторов, стремящихся доказать, что  восприятие обеспечивает адаптацию  личности к внешнему миру и в свою очередь отражает уровень ее адаптации. Такое понимание функции восприятия вытекает из принятой в американской психологии концепции личности. Термин «личность» употребляется обычно в  американской психологии для обозначения  некоторой интегративной системы, которая обеспечивает психологическую  целостность и постоянство поведения  индивида и которая постоянно  подвергается опасности разрушения либо со стороны запретных инстинктивных  влечений, либо со стороны внешнего мира и налагаемых им требований. Наличие  постоянно действующего конфликта  создает определенный уровень тревожности. При внезапном возрастании тревожности  немедленно пускаются в ход механизмы  психологической защиты, целью которых  является устранение источника беспокойства и возвращение личности к состоянию  комфорта. Проблеме психологической  защиты, впервые описанной 3. Фрейдом  и А. Фрейд, посвящено много исследований. Этого вопроса мы не будем здесь  касаться, так как он требует специального изучения. Остановимся лишь на той  форме психологической защиты, которая  привлекла внимание современных  исследователей восприятия и названа  перцептивной защитой. Приведение в  действие механизма перцептивной защиты связано, как подчеркивают многие авторы, со степенью структурированности перцептивного материала. Неопределенная, конфликтная или незнакомая ситуация способна привести к возрастанию уровня тревожности, так как требует перестройки поведенческих схем, приспособления к новым ситуационным взаимоотношениям, «Непереносимость неопределенности» вызывает перцептивную защиту. Для примера приводим исследования Мак-Гини и Адорнетто у больных шизофренией. Применялась методика тахистоскопического предъявления нейтральных и эмоционально-значимых слов. Гипотезы, формулируемые в процессе узнавания слов, объединялись в следующие группы:

гипотезы, подобные структуре стимульного слова;

гипотезы, непохожие  на структуру стимульного слова;

бессмысленные гипотезы;

персеверирующие гипотезы. 

Оказалось, что больные  шизофренией были склонны актуализировать  гипотезы типа 2, 3, 4 при всех словах; в норме же искажающие и бессмысленные  гипотезы появлялись лишь в основном при предъявлении слов-табу. 

Мы рассмотрели  здесь лишь некоторые аспекты  исследования восприятия за рубежом, в  которых наиболее четко отразился  отказ от изучения восприятия в отрыве от личности субъекта. 

Однако основным недостатком этих исследований является эклектичность методологических позиций  авторов, пытающихся синтезировать  понятия гештальтпсихологии и психоанализа. Личностный компонент восприятия заключается  для этих авторов в агрессивных  тенденциях, чувстве тревожности, дискомфорте. Из сферы психологического анализа  выпадает значение деятельности субъекта как основной формы проявления личностной активности, выпадает роль сформировавшихся в процессе этой деятельности социальных мотивов, их иерархия, их содержание и  смыслообразующая функция. 

Между тем из положений  советских психологов вытекает, что  смыслообразующая функция мотивации  играет роль и в процессе восприятия. Работами А.Н. Леонтьева и Е.П. Кринчик  показано, что введение подкрепления, имеющего различный смысл для  испытуемого, по-разному влияет на время  реакции. Ими выявлен активный характер переработки информации человеком, что нашло свое выражение в  схватывании статистических характеристик  объекта, в оптимизации деятельности испытуемого при построении вероятностной  модели. Поэтому мы вправе были предполагать, что процесс восприятия не только строится различно в зависимости  от того, какие мотивы будут побуждать  и направлять деятельность испытуемых, но можно было ожидать разную структуру  перцептивной деятельности у здоровых и больных людей, у которых  клиника диагностирует те или  иные изменения личности. Удалось  экспериментально

показать зависимость  восприятия от характера мотивации  экспериментальной деятельности;

выявить особенности  восприятия, связанные с нарушением смыслообразующей функции мотива. 

Экспериментальная методика состояла в следующем. Предъявлялись  сложные сюжетные картинки и картинки с неясным сюжетом в условиях разной мотивации. Мотивация создавалась, во-первых, с помощью различных  инструкций («глухая», «исследование  воображения», «исследование интеллекта»), во-вторых, разной степенью неопределенности изображений. Неопределенность перцептивного материала выступала непосредственным побудителем деятельности, роль смыслообразующего мотива выполняла инструкция. Используемые в эксперименте картинки представляли собой изображения более или менее сложных ситуаций (мать купает ребенка, группа чем-то взволнованных женщин и т.д.) или нечеткие снимки объектов (цветы, мокрая мостовая, пятна Роршаха). 

Эксперимент включал  три варианта исследования. В варианте А карточки-картинки предлагались с  «глухой» инструкцией описать, что  изображено. В варианте Б сообщалось, что целью эксперимента является исследование воображения и для  правильного выполнения задания  испытуемым необходимо проявить свои творческие способности. В варианте В испытуемых предупреждали, что  задачей исследования является определение  их умственных способностей. Чтобы  мотивировка задания выглядела  убедительной, а также для усиления мотивационного влияния инструкции, предварительно предлагалась серия  заданий, где экспериментатор якобы  оценивал интеллект испытуемых. В  каждом варианте предъявлялись разные наборы картинок, содержание которых  надо было определить. Таким образом, во всех трех вариантах исследования цель задания оставалась неизменной, менялась лишь его мотивация. 

В экспериментах  участвовали здоровые испытуемые, больные  эпилепсией, больные шизофренией. Данные историй болезни и общепсихологического исследования показывают, что в клинической  картине болезни на первый план у  больных выступали личностные расстройства, типичные для выбранных нозологических групп. Между исследованными больными не было существенных различий в возрасте и образовании. 

Суммируя особенности  процесса восприятия, свойственные нашим  испытуемым, отметим, что большинство  из них (как в норме, так и в  патологии) при предъявлении карточек-картинок выдвигают гипотезы. Первоначальное предположение может развиваться, дополняя или уточняя некоторый  сюжет, или заменяться новым. При  восприятии структурных картинок испытуемые пытаются определить, на что могут  быть похожи изображения. В среднем  на каждую картинку больными формируется  примерно в 1,5 раза больше гипотез, чем  в норме. Однако в условиях «глухой» инструкции не все испытуемые стремятся  содержательно интерпретировать картинки. Одни ограничиваются перечислением  отдельных элементов изображения, другие отказываются от выполнения задания, ссылаясь на его «бессмысленность». Формальные ответы составляли в норме 15%, у больных эпилепсией – 10%, у  больных шизофренией – 16%. 

В условиях варианта А процесс восприятия не обусловливался экспериментально заданной мотивацией. Тем не менее деятельность испытуемых в целом направлена на содержательную интерпретацию картинок и реализуется  процессом выдвижения гипотез. 

Это заставляет предположить, что наше задание актуализировало  какие-то мотивы, существующие у испытуемых потенциально, в форме своеобразной готовности, установки. Таким мотивом  может быть прежде всего «мотив экспертизы», который всегда актуализируется  в психологическом эксперименте; являясь моделью частные ситуаций, эксперимент (особенно в клинике) испытывает влияние со стороны более широких  жизненных отношений. Адресуясь  к личности испытуемого, его уровню притязаний, самооценке, он придает  любому психологическому исследованию «личностный смысл». Эта особенность  экспериментальной ситуации подчеркивалась еще К. Левиным, считавшим, что именно наличие у испытуемого определенного  отношения создает саму возможность  объективного психологического исследования. Наряду с «мотивом экспертизы» деятельность испытуемых побуждалась собственным  мотивом восприятия (СМВ). Определяясь  свойствами перцептивного материала, СМВ как бы присутствует в самом акте восприятия побуждает к ориентировочной деятельности, направленной на исследование характера стимуляции. Отчасти благодаря действию СМВ предъявление картинок в условиях «глухой» инструкции вызывает процесс выдвижения гипотез.