Нарушения восприятия

Таким образом, деятельность испытуемых определялась влиянием двух мотивов – мотива «экспертизы» и  СМВ. Эти мотивы находятся в иерархическом  отношении: «мотив экспертизы» порожден и опосредован социальными и  личными установками испытуемых. Он не только побуждает деятельность, но и придает ей личностный смысл. Собственный мотив восприятия играет роль дополнительного стимула. Совместное действие обоих мотивов обеспечивало содержательную интерпретацию картинок. В ряде случаев смыслообразующая функция «мотива экспертизы»  могла быть выражена недостаточно. В силу этого непосредственная цель деятельности – содержательная интерпретация  – не приобретала самостоятельной  побудительной силы. Процесс интерпретации  принимал тогда вид формальных ответов. Это явление наиболее ярко проявилось у больных шизофренией. 

Качественно иные результаты были получены в вариантах Б и  В, где введение инструкций-мотивов  создавало определенную направленность деятельности. 

Прежде всего, отметим  изменение в отношении к эксперименту. В норме это выразилось в том, что у испытуемых появился интерес  к заданию и оценке экспериментатора. Изменился и характер формулировок гипотез – они стали более  развернутыми, эмоционально насыщенными. Центральное место в описании сюжетных картинок занимает теперь раскрытие  внутреннего мира персонажей. Изображения  создают у испытуемых некоторое  эмоциональное впечатление, приводящее к образности гипотез. Исчезают формальные ответы. 

У больных эпилепсией изменение инструкции привело к  полному переструктурированию деятельности. Больные с энтузиазмом приступают к заданию, подолгу с удовольствием  описывают картинки. Резко сократилось  количество формальных высказываний. Гипотезы становятся значительно более  эмоциональными, часто сопровождаются пространными рассуждениями. В своих  ответах больные не столько дают интерпретацию картинок, сколько  стремятся продемонстрировать свое отношение к событиям или персонажам. Часто это достигается путем  приписывания героям определенных ролей. Длинные витиеватые монологи героев комментируются «автором», вместе с  предположением о сюжете дается оценка действующим лицам или событиям. Гипотезы превращаются в «драматические сценки». Употребление прямой речи, напевная интонация, иногда ритмизация и попытка  рифмовать придают ответам исключительную эмоциональность. Приведем для иллюстрации  выписку из протокола больного Г-ова. 

Больной Г-ов Е.К., 1939 г. рождения, по образованию зоотехник. Диагноз: эпилепсия с изменениями  личности. Болен с 1953 г., когда появились  первые судорожные припадки. В последние  годы отмечались ухудшения памяти, дисфории, раздражительность. Для мышления больного характерны конкретность, склонность к детализации. Контактен, к исследованию относится заинтересованно, сообщает, что «всегда любил фантазировать». 

При предъявлении карточек с нечетким изображением отражения  света фар на мостовой говорит: «Наступает вечер, собираюсь я гулять и только ожидаю, как милую встречать, идем мы в парк, чтобы потанцевать. И  встречаюсь я с ней и – к  любимому месту, где встречались, недалеко от парка, где люстры отражались». 

Некоторые изменения  наметились и в деятельности больных  шизофренией. В частности, по сравнению  с предыдущим вариантом вдвое  уменьшилось количество формальных ответов, у некоторых больных  удалось создать направленность на раскрытие содержательной стороны  картинок. Тем не менее, у 30% больных  сохранились формальные констатации  и отказы. У больных шизофрении не отмечался тот выраженный комплекс эмоциональных реакций, который  характеризует именно деятельность. 

Результаты, полученные в варианте В («интеллектуальная  инструкция»), показали, что деятельность здоровых испытуемых принимает вид  развернутого решения перцептивной задачи. Происходя поиск «информативных»  элементов изображения, их сопоставления  построение и проверка гипотез. Формальные описания, неадекватные гипотезы встречаются  лишь при затруднениях в определении  содержания картинок и составляют промежуточный  этап в интерпретации. Приведем ответ  одного из наших здоровых испытуемых на карточку с изображением группы чем-то взволнованных женщин. 

«Первое, что бросается  в глаза, – это лицо женщины, возможно матери. Оно светится безысходностью. К ней тянется мальчик, лицо его  сходно с выражением лица женщины, матери. Справа пожилая женщина, возможно мать. Она что-то говорит, успокаивает... Пятно  на спине у мальчика. кровь? Тогда  можно объяснить, почему так отчаянно смотрят люди... Почему на первом плане  женщины с детьми, а мужчины  в стороне? Если бы это было столкновение, то почему с женщинами и детьми? В то же время голова мальчика очень  естественно лежит на плече женщины, так что эта версия отпадает... Скорее всего, это момент, когда у  людей отнимают что-то очень дорогое  Возможно, из дома выселяют... С другой стороны, из-за дома так не страдают. Возможно, что-то случилось с мужчинами... Да, мне кажется, это вокзал, мужчин куда-то увозят, поэтому у женщин такие лица». 

Сформулированная  испытуемым гипотеза является, таким  образом, итогом длительного поэтапного процесса рассуждении. 

Представляет интерес  сравнение этих данных с результатами исследования больных эпилепсией. Больные  придавали большое значение экспериментальному исследованию, относились к заданию  как к своеобразной «экспертизе  ума». Предъявление картинок вызывает обстоятельное, детализированное описание изображений. 

При этом наряду с  информативными элементами, на основе которых может быть построена  гипотеза, привлекаются детали, не несущие  никакой смысловой нагрузки. 

Больной Леб-в, 1930 г. рождения, образование 7 классов. Диагноз: эпилепсия травматического генеза с изменением личности по эпилептическому  типу. Психический статус: вязок, инертен, многоречив, обстоятелен, склонен к  резонерству. 

Приводим высказывания больного при предъявлении уже упоминавшейся  картинки. 

«На этой картинке изображены несколько человек. Слева стоит  женщина, около нее другая. Волосы темные у нее. Она сложила руки на груди и плачет. К ней бежит  мальчик, поднявши руки, вроде успокоить  хочет... Сзади мальчика женщина держит ребенка, или он на чем-то сидит, прижался к ней, обняв ее правою рукой... В  левом углу еще две женщины  стоят...» и т.д. 

Приведенный пример хорошо показывает, как деятельность, вначале направленная на содержательную интерпретацию картинки, превращается в скрупулезное описание отдельных  ее фрагментов. В некоторых случаях  это тормозит процесс выдвижения гипотез, приводя к возникновению  формальных ответов. 

Иной вид имеет  деятельность больных шизофренией. Несмотря на «интеллектуальную» направленность исследования, больные не проявляли  интереса к заданию, не реагировали  на оценку экспериментатора, не корригировали  свои ошибки. Деятельность больных  характеризуется чрезвычайной свернутостью, отсутствием поисковой активности, столь выраженной в норме. Высказывания больных крайне лаконичны, малоэмоциональны и в основном лишь обобщенно констатируют некоторое сюжетное или предметное содержание картинок: «Какое-то несчастье», «Человек задумался». 

Анализ результатов  исследования в вариантах А, Б, В  позволил установить следующее. Изменение  мотивации обусловливает разную структуру деятельности, в соответствии с чем изменяется место и содержание процесса восприятия. С введением  смыслообразующих мотивов образуется новая митивационная структура, разная в норме и патологии. 

В варианте Б собственный  мотив восприятия побуждал к содержательной интерпретации картинок. В то же время указание на исследование воображения  придавало деятельности и реализующим  ее действиям вполне определенный смысл. В норме новая мотивация накладывала  своеобразный отпечаток на деятельность испытуемых. Восприятие – процесс  выдвижения гипотез – занимало в  ее структуре место действия, приобретало  как бы субъективную окрашенность. В то же время оказалось, что данный мотив обладает ограниченной смыслообразующей силой; воображение не являлось ведущим  типом деятельности, а используемый мотив в личностной структуре  занимал периферическое место. 

Иными оказались  данные варианта В. В условиях «интеллектуальной» инструкции деятельность здоровых испытуемых побуждалась как собственным  мотивом восприятия, так и экспериментально созданной мотивацией. Происходил сдвиг  мотива на цель, в результате чего процесс  выдвижения гипотез отвечал теперь не только объективной цели задания, но и мотиву. Можно предположить, что подобный эффект стал возможным  благодаря использованию мотива, который в структуре личности человека занимает одно из ведущих  мест и обладает большой социальной значимостью. 

Иная картина отмечалась нами в патологии. У больных эпилепсией в варианте Б (исследование воображения) деятельность была направлена прежде всего на передачу своего отношения, эмоционального впечатления. Интерпретация  картинок не выступала в качестве цели, зато мотив становился самоцелью. Новая мотивация порождает новый вид деятельности – собственно фантазирование. Это говорит об иной по сравнению с нормой структуре мотивов ведущим смыслообразующим мотивом является мотив воображения. Включенный в деятельность воображения процесс восприятия реализуется особым типом гипотез – гипотезами драматизации. 

В варианте В («интеллектуальная  инструкция») деятельности больных  эпилепсией детерминировалась заданной мотивацией и была направлена на содержательную интерпретацию картинок как на свою цель. В то же время у ряда больных  эта деятельность приобретала специфические  черты. Сочетание инертных способов действия с застреванием на средствах  построения гипотезы приводило к  тому, что процесс восприятия переставал отвечать объективной цели задания. Изменялась структура всей деятельности, восприятие начинало занимать в ней  место операции. Сам процесс восприятия характеризовался уже не выдвижением  гипотез, а формальным описанием  отдельных элементов изображения. 

Изменение инструкций в вариантах Б и В не приводило  к перестройке мотивационной  сферы больных шизофренией. Задание  не выступало для них как исследование творческих или интеллектуальных способностей, не приобретало субъективного, личностного  смысла. При наличии содержательной интерпретации картинок деятельность побуждалась главным образом  СМВ. В этом случае, отвечая цели экспериментального задания, процесс  восприятия занимал в структуре  деятельности место действия. 

Однако СМВ обладает ограниченной побудительной силой  и сам по себе не выполняет смыслообразующей функции. Поэтому деятельность, направляемая исключительно СМВ, скоро распадается. Процесс восприятия принимает вид  формальных описаний элементов изображения, наблюдается процесс преобразования действия в операции. Мотивы, обладающие в норме смыслообразующей силой, становятся нейтральными у наших  больных. Апелляция к «творческим  интеллектуальным способностям», высоко оцениваемым больными в преморбиде (почти все из них имели среднее  или незаконченное высшее образование), как бы теряет свой личностный смысл. Подобное явление можно связать, по-видимому, с нарушением смыслообразующей функции мотива у больных шизофренией (Б.В. Зейгарник, М.М. Коченов). 

Проведенное исследование показало, что восприятие существенно  зависит от структуры деятельности, которая реализуется субъектом. Особая роль принадлежит ее мотивационному (личностному) компоненту, определяющему  направленность, содержание и смысл  перцептивного процесса. Если в норме  изменение мотивации приводит к  переструктурированию деятельности, причем характер восприятия обусловливается  ведущим, смыслообразующим мотивом, то процесс смыслообразования в  патологии отличается рядом особенностей. У больных шизофренией, например, он настолько затруднен, что не удается  экспериментально сформировать деятельность больных. У больных эпилепсией, напротив, можно отметить необычайную легкость, с которой экспериментально созданный  мотив становится смыслообразующим. Эти особенности процесса смыслообразования  накладывают отпечаток и на восприятие. Так, больные шизофренией в условиях по-разному мотивированных деятельностей  лишь формально описывают структуру  картинок, не выдвигая гипотез относительно сюжета или объекта изображения. Для больных эпилепсией характерна гиперболизация смысловых образований, приводящая к возникновению гипотез  драматизации. Проведенное исследование показало, как изменение мотивационного компонента изменило структуру восприятия.