Методы в психологии развития

Присутствие (или  отсутствие) взаимосвязи между переменными  может быть определено посредством статистической обработки данных, результирующей в том или ином коэффициенте корреляции (обозначаемом как r). Эта статистика обеспечивает количественную оценку силы и направления (знака direction) корреляции между двумя переменными. Ее диапазон составляет от +1,00 до –1,00. Абсолютное значение r (независимо от знака) говорит нам о выраженности корреляции. Таким образом, коэффициенты корреляции, равные –0,70 и +0,70, обладают одинаковой силой, будучи сильнее, чем умеренная корреляция, равная 0,50. Значение r, равное нулю, указывает на то, что две переменные не обладают систематической корреляцией. Знак коэффициента корреляции указывает на направление корреляции. Положительный знак означает, что при усилении значения одной переменной значение другой переменной также возрастает. Примером позитивной корреляции служит соотношение роста и веса: по мере увеличения роста дети обычно становятся тяжелее (Tanner, 1990).

Негативные корреляции указывают на обратно пропорциональное соотношение: по мере повышения значения одной переменной значение другой уменьшается. Например, среди учеников младшей школы агрессивность и популярность обладают негативной корреляцией: дети, ведущие себя более агрессивно, обычно менее популярны (Crick, 1996). Теперь давайте обратимся к предполагаемой нами позитивной корреляции между телевизионным насилием и агрессивным поведением детей. Многие исследователи провели корреляционные исследования, похожие на только что спланированное нами, и получили результаты (Liebert & Sprafkin, 1988), которые говорят о позитивной умеренной корреляции (между +0,30 и +0,50) этих переменных. Дети, которые просматривают множество телевизионных программ, наполненных насилием, более склонны к агрессивным реакциям на товарищей по играм, чем ребята, не увлекающиеся такими передачами.

Означают ли эти  корреляционные исследования, что просмотр телевизионных программ, демонстрирующих  насилие, побуждает детей к более  агрессивному поведению? Нет, это не так! Хотя мы обнаружили связь между  телевизионным насилием и агрессивным поведением детей, причинное направление корреляции совсем не прояснено. Не менее убедительное альтернативное объяснение состоит в том, что сравнительно более агрессивные дети чаще смотрят наполненные насилием передачи. Кроме того, вероятно и то, что корреляция между просмотром телевизора и агрессивным поведением в действительности вызвана до сих пор не принятой в расчет третьей переменной.

Например, возможно, что родители, часто дерущиеся  дома (не учтенная переменная), побуждают  своих детей становиться более агрессивными и смотреть большее количество соответствующих передач. Если это так, две последние переменные могут коррелировать между собой, несмотря на отсутствие взаимной причинной связи.

Итак, корреляционный проект является гибким подходом, с помощью которого можно обнаруживать систематические взаимосвязи между двумя (или более) переменными, интересующими нас и поддающимися измерению. Но главным ограничением данного подхода оказывается невозможность безусловного определения причинной связи между переменными. Как исследователь может идентифицировать детерминанты поведения или других аспектов человеческого развития? Одно из решений проблемы — проведение эксперимента.

Экспериментальный проект

В отличие от корреляционных исследований, экспериментальные проекты обеспечивают точную оценку каузальной взаимосвязи, существующей между двумя переменными. Давайте вернемся к проблеме возможного опосредования повышенной агрессивности ребенка телевизионными программами, наполненными насилием. Осуществляя лабораторный эксперимент для проверки этой (или какой-либо другой) гипотезы, мы привели бы испытуемых в лабораторию, оказали бы на них различные воздействия и зафиксировали бы их реакции на наши воздействия, что и явилось бы экспериментальными данными.

Различные воздействия, которым мы подвергаем наших испытуемых, представляют собой независимую  переменную эксперимента. Для проверки сформулированной гипотезы мы использовали бы как независимую переменную (или  средство воздействия) телевизионные  передачи, предпочитаемые испытуемыми. Предположим, что половина детей смотрит программы, действующие лица которых демонстрируют насилие или другие агрессивные действия, в то время как другая половина — передачи, содержащие незначительное количество насилия (или не содержащие его вообще).

Детские реакции  на телевизионные программы назывались бы нашими экспериментальными данными, или зависимой переменной. Вследствие того что наша гипотеза центрируется на детской агрессивности, мы посчитали  бы нужным измерить (как зависимую переменную) степень агрессивности испытуемых после просмотра каждого типа телевизионного шоу. Переменная является зависимой, так как ее значение предположительно зависит от независимой переменной. В настоящем случае мы предполагаем, что будущая агрессия (наша зависимая переменная) будет сильнее у тех детей, которые смотрят программы, наполненные насилием (один уровень независимой переменной), в сравнении с детьми, интересующимися программами, не связанными с насилием (второй уровень независимой переменной). Если мы тщательно проводим эксперимент и осуществляем строгий контроль над всеми факторами, которые могут оказать влияние на детскую агрессию, то паттерн результатов, которые мы предвосхищали, позволит сделать уверенный вывод: просмотр телевизионных программ, наполненных насилием, приводит детей к более агрессивному поведению.

Эксперимент, сходный  с представленным выше, действительно  был проведен (Liebert & Baron, 1972). Половина участвовавших в нем детей  от 5 до 9 лет просмотрела наполненный  насилием трехминутный клип группы Untouchables, который включал в себя две кулачные драки, две перестрелки и драку на ножах. Остальные дети просмотрели трехминутный фильм о несопряженных с насилием, но захватывающих автомобильных гонках. Таким образом, независимой переменной стал тип просмотренной программы. Затем каждый ребенок проходил в соседнюю комнату и садился перед панелью, от которой в соседнюю комнату шли провода. На панели находилась зеленая кнопка с надписью «помочь», красная кнопка с надписью «причинить боль», а между кнопками горела белая лампочка. После этого экспериментатор говорил ребенку, что в соседней комнате другой ребенок скоро будет играть с поворачивающейся ручкой и что в начале игры зажжется белый свет. Испытуемому сообщали, что с помощью нажатия на ту или иную кнопку после того, как загорится свет, он или она сможет либо помочь другому ребенку, делая ручку более легкой для манипуляций, либо причинить ему боль, делая ручку очень горячей. Убедившись, что испытуемый понял инструкцию, экспериментатор покидал комнату, и в течение следующих нескольких минут лампочка загоралась 20 раз.

Таким образом, каждый испытуемый имел 20 возможностей помочь другому ребенку или причинить  ему боль. Общее количество нажатий  на красную кнопку каждым испытуемым служило мерилом его/ее агрессивности, т. е. зависимой переменной данного исследования. Результаты были очевидны: несмотря на доступность альтернативной, помогающей реакции, как мальчики, так и девочки были значительно более склонны к нажатию на кнопку «причинение боли», если перед этим просмотрели телевизионную передачу, наполненную насилием.

Таким образом, выясняется, что всего-навсего трехминутное восприятие телевизионного насилия  может побудить ребенка к более  агрессивному поведению по отношению  к сверстнику, даже несмотря на то что увиденные по телевидению акты агрессии не имели сходства с насилием, совершенным самим ребенком.

При семинарском  обсуждении этих данных студентами некоторые  из них обязательно сомневаются  в такой интерпретации результатов. Например, один студент недавно предложил альтернативное объяснение: «Может быть, те дети, которые просмотрели демонстрирующий насилие клип, были сами по себе более агрессивными, чем испытуемые, которым показали автомобильные гонки». Другими словами, он предположил, что внешняя переменная, т. е. предсуществующий уровень детской агрессивности, могла детерминировать готовность того или иного испытуемого к причинению боли сверстнику и что независимая переменная (тип телевизионной программы) не оказала какого-либо воздействия. Прав ли он? Откуда мы знаем, что дети, помещенные в две экспериментальные обстановки, не таили внутри себя значимых различий, которые могли повлиять на их готовность к причинению боли сверстнику?

Этот вопрос приводит нас к важнейшему понятию экспериментального контроля. Для того чтобы сделать вывод о причинной связи между независимой и зависимой переменными, экспериментатор должен гарантировать, что все внешние переменные, которые могут повлиять на зависимую переменную, находятся под контролем, т. е. эквивалентны в различных экспериментальных условиях. Одним из способов приведения этих внешних факторов к общему знаменателю является вариант, использованный Либертом и Бароном (Liebert & Baron, 1972): они осуществили случайный набор детей для прохождения экспериментальных процедур. Концепция рандомизации, или случайного выбора, означает, что каждый испытуемый имеет одинаковые шансы быть подвергнутым той или иной экспериментальной процедуре и попасть в определенные экспериментальные условия.

Прохождение конкретными испытуемыми специфиче- ских экспериментальных процедур производится в случайном порядке, с помощью, например, подбрасывания монетки. Если приписывание действительно случайно, то шанс на то, что испытуемые, находящиеся в разных экспериментальных условиях, будут различаться по какой-либо из характеристик, которые могут повлиять на их деятельность, относящуюся к зависимой переменной, очень невелик. Все внешние переменные, приведенные к общему знаменателю в различных экспериментальных условиях, окажутся случайным образом распределенными между испытуемыми экспериментальных групп. Поэтому Либерт и Барон, случайным образом выбрав испытуемых для различных экспериментальных процедур, убедились в том, что дети, просмотревшие наполненные насилием телевизионные передачи, не были в большей степени личностно агрессивными, чем те дети, которым показали программу, не сопряженную с насилием. Отсюда следовало, что дети из первой группы были более агрессивными потому, что просмотрели телевизионную передачу, центрированную на насилии. Наибольшим достоинством экспериментального метода считается его способность идентифицировать недвусмысленную причинную связь между явлениями. Однако критики лабораторных экспериментов возражают, доказывая, что в высокой степени регулируемая экспериментальная обстановка часто придуманна и искусственна и что дети склонны по-разному вести себя в лаборатории и в естественной среде. Ури Бронфенбреннер заявил, что приверженность к лабораторным экспериментам сделала психологию развития «наукой о странном поведении детей в странных ситуациях в присутствии странных взрослых» (Bronfenbrenner, 1977, p. 19). Кроме того, Роберт Мак-Колл (McCall, 1977) отмечает, что эксперименты говорят нам о причинах изменений, происходящих вследствие развития, но не обязательно указывают на факторы, которые обусловливают такие изменения в естественных условиях. Соответственно, весьма вероятно, что выводы, сделанные на основе лабораторных экспериментов, не всегда применимы к реальному миру. Во врезке 1.2 мы рассмотрим способ, посредством которого экспериментаторы могут оценить экологическую достоверность своих лабораторных открытий.

Естественный эксперимент

Существует множество  проблем, к которым экспериментальный  проект не может быть применен или  не должен быть использован по этическим причинам. Предположим, мы хотим изучить воздействие на детское интеллектуальное развитие социальной депривации в младенчестве. Очевидно, что мы не можем попросить группу родителей держать своих детей на чердаке в течение двух лет для того, чтобы мы собрали интересующие нас данные. Просто неэтично подвергать детей любому экспериментальному воздействию, которое может оказать негативное влияние на их физическое и психологическое благополучие.

Но мы можем достичь  целей исследования с помощью естественного эксперимента, в ходе которого наблюдаем естественную последовательность событий, переживаемых испытуемым. Таким образом, если бы мы могли локализовать группу испытуемых, которые воспитывались в плохих учреждениях государственной опеки и имели ограниченный опыт общения с воспитателями в течение первых 2 лет жизни, нам бы удалось сравнить их интеллектуальное развитие с интеллектуальным развитием детей, воспитанных дома. Это сравнение обеспечило бы нас ценной информацией о возможном влиянии ранней социальной депривации на детское интеллектуальное развитие. Независимой переменной в естественном эксперименте является переживаемое испытуемым событие (в нашем примере это социальная депривация, испытываемая младенцами, находящимися под государственной опекой). Зависимой переменной служит любой параметр развития, выбранный для изучения (в данном случае мы говорим об интеллектуальном развитии).

Но необходимо заметить, что исследователи, проводящие естественные эксперименты, не контролируют независимую переменную и не производят случайного распределения испытуемых по экспериментальным группам. Вместо этого они просто наблюдают и записывают очевидные результаты естественного хода событий. В отсутствие жесткого экспериментального контроля точная идентификация фактора, опосредующего найденные групповые различия, нередко затруднительна. Предположим, например, что наши социально депривированные дети, воспитываемые в детском доме, продемонстрировали менее благоприятное интеллектуальное развитие по сравнению с детьми, воспитанными дома. Является ли социальная депривация детдомовских детей тем фактором, который детерминирует это различие? Или же детдомовские дети характеризуются другими отличиями от детей, воспитанных дома (например, большей болезненностью в период младенчества, недостаточным питанием или просто меньшим интеллектуальным потенциалом), и эти различия могут объяснить менее благоприятное развитие? Без случайного направления испытуемых в различные экспериментальные группы и контроля над другими факторами, которые могут варьировать в группах детей, находящихся в разной обстановке (например, получаемая пища), мы просто не можем быть уверенными в том, что социальная депривация — это фактор, ответственный за плохие результаты интеллектуального развития у детей из детдома.